Трон знания. Книга 3

Рауф Такаббир

— Какими?

— Другими. — Адэр сполз чуть ниже, обхватил Эйру за плечи. — Если мы ссорились летом, отец Вилара, маркиз Суан Бархат, усаживал нас в лодку. В их родовом поместье есть озеро. Большое, идеально круглое и безупречно чистое озеро.

— И сотни лебедей?

— Лебедей там нет. Есть утки. Слугам приходится дважды в неделю чистить воду.

— Почему так часто?

— От уток много грязи. Слушай дальше. Или ты уже спишь?

— Нет. Мне жарко.

Адэр скинул с Эйры одно одеяло:

— Суан усаживал

нас в лодку, вкладывал нам в руки удочки и отталкивал лодку от берега. А сам садился на причале в плетёное кресло и наблюдал за нами. Вилар смеялся. Он смеялся для отца. Вилар любит его, и отец его любит. А мой отец однажды сказал, что меня воспитывали бездомные коты и собаки. Я лазал по деревьям, дрался, сбегал из дворца. А как-то я подговорил Вилара, и мы два дня провели в машине, в гараже. А страна в это время сходила с ума.

— Вас отлупили?

— Сына монарха нельзя бить. До десяти лет меня за руку водили по лестницам, чтобы я, не дай Бог, не упал. Зато когда я свалился с лошади, мой отец даже не пришёл меня проведать.

— Вы упали с лошади?

— Я весь в белом, лошадь чёрная, вокруг придворные. И тут я — шмяк! Представляю, как все мысленно смеялись.

— Почему мысленно?

— Над членами королевских семей нельзя смеяться.

— Вы сильно ударились?

— Когда стукнулся о землю, подумал, что сломал все кости.

— Сломали?

— Ни одной. К сожалению.

— Почему — к сожалению?

— Перед этим я три месяца не видел отца, хотя он находился в пяти минутах ходьбы по коридору.

Эйра потерлась щекой о плечо Адэра:

— Вы были сорванцом. На месте вашей сестры я бы не отходила от вас.

— Элайна всегда была рядом.

— Она вас любит.

— Неужели?

— Она желает вам добра. Уж я-то знаю. — Эйра вздохнула. — Рассказывайте дальше.

— И вот сидим мы в лодке под пристальным взглядом Суана Бархата. Вилар надевает червяка на крючок. Говорит: «Чьё озеро, того и рыба», и закидывает удочку. Потом долго молчит. И я начинаю понимать, что был не прав. Что ссора произошла по моей вине. Открываю рот, а он мне: «Тише! Рыбу распугаешь». Эта фраза была как сигнал к примирению. Мы раскачивали лодку, летели за борт, бросались рубашками и сапогами. Старый маркиз всегда заставлял нас надевать сапоги для рыбалки. Серьёзные сапоги, чуть ли не до ушей. Зачем? — Адэр уставился в потолок. — Зачем…

— А потом?

— Потом мы хватались за лодку и вытягивали на берег. Маркиз Бархат говорил: «Из вас такие же рыбаки, как из меня скрипач».

— Он играл на скрипке?

— Пиликал.

— А если вы ссорились зимой?

Адэр улыбнулся:

— Это было нечто! Маркиз заставлял нас надевать поверх пальто длинные шубы и усаживал в открытую повозку на полозьях. И каждый раз умудрялся подобрать жеребца, не приученного к саням. Мы знали о его уловках, но противиться было бесполезно. Он заталкивал нас на сиденье, устланное шкурой медведя, хлестал коня, а сам оставался во дворе конюшни и ждал нас.

Эйра вытащила руку из-под одеяла и положила Адэру на грудь:

— Наверное, было весело.

— Да, весело… Мы почти никогда не возвращались на санях. Бросали их в поле, там же бросали шубы — в них было невозможно идти. И добирались до конюшни пешком. Снег по колено. Мороз. А мы вцепимся в гриву жеребца и шагаем.

Адэр не смог сдержать протяжный вздох. Лодка и сани старого маркиза остались в далёком прошлом. Чем заменить их сейчас?

— Эйра, ты хочешь, чтобы Вилар вернулся?

— Он мне дорог. Как друг. Как брат. Дорог, как вам дорога Элайна. Они ведь не виноваты, что мы с вами такие сумасбродные, отчаянные, рисковые, непослушные.

— И красивые, — добавил Адэр.

— И красивые.

— Ты поправишься, и мы поедем к Вилару.

— В Тезар? — Эйра приподнялась на локте. — Я не поеду в Тезар!

— К ориентам. Он уехал с Йола.

Эйра принялась крутить пуговицу на рубашке Адэра:

— К ориентам поеду.

— Я посажу вас в лодку и отправлю в открытое море. — Адэр прижал Эйру к себе. — Вы помиритесь, и жизнь наладится.

Он продолжал говорить. Вспоминал детство и юношеские годы. Рассказывал смешные истории и грустные. Сам смеялся над собственными шутками. Эйра сонно дышала, уткнувшись носом ему в шею, а Адэр всё говорил и говорил, пока не понял, что она спит.

По стенам поползли тени. Дневной свет уступил место тягучим сумеркам. Мгла окутала комнату, и вокруг двери засветились тонкие щели. Эйра спала, а Адэр желал одного, чтобы время остановилось, чтобы горячее дыхание нескончаемо долго согревало ему шею.

Совсем неожиданно за окном засвистели птицы. По одеялу скользнули первые лучи солнца — день обещал быть ясным и тёплым.

Адэр взял руку Эйры. Повернув ладонью вверх, поцеловал шрам от шпиля подсвечника.

— Уже утро? — послышался слабый голос.

Адэр аккуратно вытащил локоть из-под головы Эйры:

— Выздоравливай скорее, моя моруна. Тебе предстоит разрушить много стен, люди должны увидеть горизонт.

— И открыть много дверей, — тихо промолвила она.

Адэр прильнул губами к её уху:

— Достаточно открыть одну. Где она находится, ты знаешь.

— Вы неисправимы.

— Я не теряю надежды.

Он с необъяснимой лёгкостью на душе покинул спальню. Кивком поприветствовал сиделку и служанку, которым пришлось ночевать в гостиной. Шествуя по коридорам и похлопывая моранду по широкой спине, улыбался стражам и прислуге. То, что долгое время лежало на сердце неподъёмным камнем, за одну ночь измельчилось и стало невесомым.

Переступив порог покоев сестры, Адэр посмотрел на стоящие у двери чемоданы, перевёл взгляд на заплаканное личико Элайны: