Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
— Доченька.
Эйра прижалась щекой к ладони Беалы и зажмурилась. Адэр никогда не видел в её лице такого блаженства.
— Ты, как вольный ветер, забыла, где твой дом, — промолвила Беала. Мелодичный голос словно плакал. — Тебя ждут клёны, которые посадил твой отец. Тебя ждёт озеро, на берегу которого ты родилась.
Эйра открыла глаза. Адэр видел жрицу со спины и не понял, что произошло. Беала попятилась, наткнулась на стул, ссутулилась.
Сверкнув лунными камнями на браслетах, Эйра жестом велела морунам и ветонам подняться. Женщины уселись на стулья, мужчины
Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Адэр спросил:
— Сколько человек живёт на полуострове?
Беала уронила руки. Не разгибая спины, подняла голову; теперь Адэр видел глаза зрелой женщины: янтарь потускнел, затянулся пыльной дымкой.
— Зачем вам это? — прозвучал бесцветный голос.
— Хочу наладить снабжение полуострова. Но для этого мне надо знать, сколько у вас людей.
Беала посмотрела на Эйру. Та кивнула.
— Около миллиона ветонов, чуть меньше климов, три сотни ориентов. Кто-то помогал нам спастись, когда на нас охотились, и остался с нами. Кто-то пришёл, когда Великий придумал резервации. Пришло бы больше, но моранды не всех пропускают через Долину Печали. — Беала подпёрла лоб ладонью и уставилась в пол. — Нам ничего не надо. У нас всё есть.
— Я ничего не попрошу взамен, — сказал Адэр. — И вы не сказали, сколько на полуострове морун.
— Двести.
— Двести тысяч? — переспросил Адэр.
Беала выпрямилась и, качнувшись, навалилась на спинку стула. Ей явно было нехорошо. Внезапная болезнь исказила черты моложавого лица, на лбу появилась испарина.
— Двести восемь морун, — промолвила жрица и повторила: — Нам ничего не надо. — Посмотрела на Эйру. — Мы можем поговорить наедине?
Пообещав Адэру попрощаться с ним перед отъездом, гости пошли за Эйрой. Покидая кабинет последней, Беала обернулась:
— Если вас задели мои слова, ради Бога, простите. Я наговорила много лишнего, не понимая, о чём говорю.
Дождавшись, когда в приёмной затихнут шаги и Гюст закроет двери, Адэр устремил взгляд в окно. Снаружи жаркое лето, внутри лютая зима. В лёгкие врывался то ледяной воздух, то раскалённый. Двести восемь морун, а когда-то было полмиллиона. Ангел сострадания направит Эйру к сёстрам…
*
Детство затерялось в жизни Малики. Память не сохранила нежные воспоминания и трогательные картинки, наполненные детским счастьем. Иногда перед внутренним взором появлялся размытый образ женщины, иссохшей от горя. В голове звучала тихая песня о королевне. В касании прохладного ветра к щеке чудился прощальный поцелуй. Потухшие янтарные глаза, искусанные губы и тоскливая колыбельная — это всё, что осталось от детства, которое закончилось в день смерти мамы.
Направляясь в кабинет Адэра, Малика не надеялась увидеть знакомых. Она не могла помнить тех, кого видела в трёхлетнем возрасте. Но переступив порог, почувствовала, как память сжалась в точку и, не выдержав напряжения, разверзлась, выпустила наружу бурливый поток.
Гранитная дорожка. В земле дыра, окружённая железной оградой. Калитка; сверху щеколда, чтобы не мог достать ребёнок. Пальчики Малики в тёплой ладони няни. Ласковый голос: «Идём, Эйра. Идём, милая. Чуток подрастёшь, и мы обязательно спустимся вниз и искупаемся в озере».
Яблоневый сад. Солнце в кронах, как в паутине. Белый дом с крытой галереей. На аркадах мраморные чайки. Под портиком мама и жрица. Приваливаясь плечом к колонне, мама смотрит в пустоту. Жрица сжимает её руки. Няня легонько подталкивает: «Иди, Эйра, поздоровайся с Беалой».
В кабинете Адэра была та самая Беала, которая приходила к ним каждый вечер, подолгу беседовала с мамой и играла с Маликой.
Малика и жрица отвели сестёр в гостевую столовую, сами отправились в сад.
— Эти люди всегда ходят за тобой? — спросила Беала, неторопливо шагая по аллее. Язык морун из её уст звучал подобно музыке.
— Всегда, — ответила Малика, чувствуя затылком взгляды Драго и Талаша.
— Если бы за мной постоянно следили, я бы не выдержала.
— Они мои охранители.
Жрица на ходу сорвала с клумбы цветок и принялась мять его в пальцах, явно пытаясь успокоиться после разговора с Адэром:
— В замке я чувствую только одну угрозу. И к этой угрозе ты ходишь без охраны.
— Беала… — начала Малика.
Жрица стиснула цветок в кулаке:
— Он способен на насилие.
— Знаю.
— Он всегда добивается своего.
— Знаю.
Жрица преградила Малике дорогу:
— Зачем испытывать судьбу?
— Спасибо, что злишься, а не утешаешь.
— Хотела бы утешить, но не могу. Вы как Лай и Дара — две вершины одной горы. Между вами пропасть.
Малика улыбнулась. Жрица сравнила безнадёжную любовь с самой величественной и загадочной горой ветонского кряжа. Более удачного сравнения не придумаешь.
Беала немного помолчала, глядя в сторону, и задала вопрос, который боялась задать Малика:
— Сколько осталось струн?
— Мне не у кого было спросить.
— Сколько струн порвалось?
— Три.
— Покажи на пальцах.
Малика сжала кулак, разогнула три пальца и уставилась на оставшиеся два: безымянный и мизинец. Две ненадёжные, самые слабые струны, которые удерживают её в этой жизни, похожей на мучительный сон в душной комнате.
Жрица добрела до скамейки. Опустившись, отбросила цветок, отряхнула ладони от пыльцы:
— Почему я не пришла раньше? Я могла найти слова и забрать тебя.
— Это мой путь, Беала, — промолвила Малика, усевшись с ней рядом. — Я сама его выбрала.
— Я хотела прийти. Несколько раз собиралась, но муж останавливал. Он боялся, что меня забросают камнями. Боялся, что меня унизят. Я говорила ему: «Эйру никто не забрасывает. Она жива и здорова». А он отвечал твоими словами: «Это её путь. Жрица от Бога знает, куда идёт». — Беала закрыла лицо ладонями. — Только я не знала, куда ты идёшь. Теперь знаю. Что сказать сёстрам?
Малика обняла её за плечи: