Трон Знания. Книга 5
Шрифт:
— Она тяжело заболела и выбросилась из окна. Её отец обвинил Зервана в доведении супруги до самоубийства, но потом снял обвинения.
— Это я знаю. Как было на самом деле?
Кебади взял фланелевую тряпочку и, забыв протереть стёкла, нацепил очки на нос, покрытый сеткой капилляров:
— Думаю, мы найдём ответ в тетради моего деда. Осталось расшифровать ровно половину.
— Ну а что говорил твой дед? Ты помнишь?
— Кто ж разговаривает с ребёнком на серьёзные темы?
Адэр выбрался из-за добротного стола, принесённого в архив специально для правителя. Приблизившись к двери,
— Дай мне историю Партикурама.
Водянистые глаза Кебади, увеличенные линзами, превратились в щели, обрамлённые белёсыми ресницами.
— Какая династия вас интересует?
— Последняя. Династия Дисан. Хочу освежить память.
Кебади перевернул исписанные листы чистой стороной кверху:
— Самая многочисленная династия и самая скудная история. — Поднялся со стула и, подтягивая ногу, побрёл между стеллажами.
Прислушиваясь к шаркающим шагам, Адэр быстро подошёл к столу старика, взял верхний лист, желая узнать, о чём пишет летописец, и оторопел. Кебади прятал историю как его слепой дед, накладывая один текст поверх другого. Но поразило не это. В двух последних «неиспорченных» строках было написано: «Он долго искал, не зная, что ищет. Он понимал, что обязан жениться на королеве, но не понимал, что истинный престол — это сердце. И тот, кто занял его, выше всех, важнее всех».
Адэр взял перо. Обмакнув в чернильницу, написал ниже: «Уже понимаю», и покинул архив.
*
Адэр заглянул в кабинет Эйры. Парень лениво щурился, развалившись на диване. На столе лежали вскрытые конверты и листы, как крылья птиц, приземлившихся набок. Эйра сидела за столом, утопая в кожаном кресле, как в дымчатом облаке. В руке подрагивало письмо, на губах блуждала улыбка.
— Мун не объявился? — спросил Адэр.
Нелепый вопрос. Гюст доложил бы о прибытии ориента. Мун давно откололся от морского народа, однако его душа не выдержала, и старик, забыв обиды, отправился на помощь брату.
— Нет, — сказала Эйра, не отрывая взгляд от письма.
Широко зевнув, Парень спрыгнул с дивана и прошмыгнул мимо Адэра в приёмную, будто в комнате им двоим мало места. Совсем отбился от рук: к хозяину не приходит, не ластится, на прогулки не зовёт.
Помедлив, Адэр переступил порог и прикрыл двери:
— То, что произошло в моей спальне, больше не повторится.
Отложив лист, Эйра облокотилась на стол и подпёрла подбородок кулаком:
— Хорошо.
— От кого письма?
— Из Ракшады. О Галисии ни слова.
— О ней я не спрашивал.
Адэр взялся за дверную ручку, намереваясь уйти, и вдруг поймал себя на мысли, что совершенно не знает, чем живёт Эйра. Когда они просто разговаривали? Не спорили, не выясняли отношения, а просто болтали? Когда она смеялась последний раз? В Ориентале. Они поднимались на холм, чтобы увидеть гору Счастья. А раньше? До поездки в Ракшаду она точно смеялась, но Адэр не мог вспомнить, когда именно.
Они проживают бок о бок тысячи минут, а на радость не тратят ни секунды. Неужели причина в нём? Он решил, что, может быть когда-нибудь, они станут счастливыми, и отправил гору счастья в неведомое будущее, не оставив в настоящем ни крупицы. Рядом с человеком, который вечно хмур и зол, Эйра вынуждена быть хмурой и злой. Она, как зеркало. Чтобы увидеть себя, стоит посмотреть на неё.
Держась за дверную ручку, Адэр смотрел в холодные глаза и не знал, как поступить: пройти или уйти.
— Скучаешь по Ракшаде?
Взгляд Эйры потеплел.
— Мне прислали картины. Хотите, покажу?
Кивнув, Адэр уселся на диван.
Эйра вытащила из шкафа скрученные холсты. Опустившись на колени возле его ног, принялась раскручивать рулоны и выстилать пол небольшими полотнами:
— Это главный храм. Он находится в Кеишрабе.
— Высота тридцать семь метров, в длину сто одиннадцать метров, — сказал Адэр, рассматривая скульптуры воинов на фасаде здания и тигров по бокам входа. — Храм стоит на площади, которая занимает одиннадцать гектаров.
— Надо же… — хмыкнула Эйра и развернула следующий холст. — Это храм Джурии. Я прожила там… Не помню, сколько. Месяц или больше.
— Храм принадлежит неприкосновенным жрицам вожделения, — сказал Адэр, разглядывая белую крепость и лебедей на зеркальной поверхности пруда.
— Верно. — Эйра раскрутила очередное полотно. — Это…
— Дворец Иштара. Закольцованное здание. Сплошь покрыто горельефами. За дворцом оазис Кеишраб. Озеро полумесяцем. — Адэр кивком указал на холст, оставленный в шкафу. — А там что?
— Моя спальня. Ничего интересного. — Эйра принялась скручивать картины. — Хотела вас удивить, а вы, оказывается, всё знаете.
— За полтора года я перечитал о Ракшаде все книги. — Адэр посмотрел на руки Эйры. Движения торопливые, нервные. Рулоны получались перекошенные. — Покажи.
— Что? — спросила она и поднялась на ноги.
— Спальню.
Помедлив, Эйра вытащила из шкафа холст и постелила на пол. На окнах узор, сверкающий как изморозь на солнце. Золотистая мебель. На огромной кровати пурпурное покрывало. На стенах белые игольчатые астры.
— Цветы живые? — поинтересовался Адэр.
— Да.
— А теперь я спрошу о Галисии.
— Спрашивайте, — промолвила Эйра равнодушным тоном и стала скручивать картину.
— У неё такая же спальня?
— Нет.
Облокотившись на колени, Адэр сцепил пальцы:
— Почему Иштар тянул с женитьбой?
— Потому что Галисия рисовала воспоминания. Воспоминания надо хранить в голове, их никто не должен видеть.
— Их увидел Иштар.
Не эти ли воспоминания привезла Эйра из Ракшады и вручила ему при первой встрече? Решила, что ему дорога память о Галисии. Он разорвал рисунки без сожаления, и теперь мог только представить, что творилось в душе Эйры при виде интимных сцен, и что чувствовал Иштар, рассматривая бывшего любовника будущей супруги.
— Она запуталась, — сказала Эйра, собирая рулоны.
— Я ревную тебя к цветам на стенах. Глупо, да?
Улыбнувшись, Эйра направилась к шкафу.
Распахнув двери кабинета, на порог ступил Крикс:
— Малика, твой Луга… — Заметив Адэра, встал по стойке «смирно». — Ваше Величество! Простите. Гюста нет на месте…
— Ты всегда входишь без стука?
— Первый раз. Честное слово.
— Что он натворил? — спросила Эйра, складывая полотна в шкаф.
Крикс попятился: