Тропа предела
Шрифт:
— Я понимаю вас, друг мой, — сказал я. — Когда-нибудь вы обязательно поведаете мне, что за двойник нашей Алой Книги описан в великом труде … э…
— Толкиена, — укоризненно подсказали из своего угла эльфы.
— Благодарю вас, в труде Толкиена, — согласился я. — Что же касается нашей Книги, то про нее практически ничего неизвестно. Она хранится в роду королей Готреда с незапамятных времен, но раскрывать ее запрещено…
— Ибо сказано, что произойдет великое, когда будет раскрыта Алая Книга, — замогильным голосом продолжил королевский хранитель. — И потому уже более тысячи лет существует должность королевского хранителя Алой Книги, в чьи
— Именно так, — подтвердил я. — А теперь давайте попытаемся разбудить нашего недремлющего стража, чтобы он проводил вас в гостевые покои.
Разумеется, я так и не добрался той ночью до своего милого уютного замка. Едва не топая ногами от возмущения, вновь разбуженный старый Осип все-таки открыл три гостевые комнатки: одну — для Бабушки Горлума, одну — для юношей, и одну — для меня, пишущего ныне эти строки. Попрощавшись с Осипом и хранителем, мы отправились, наконец, отдыхать.
На следующее утро первое, что следовало сделать, — это поведать королю Ивону обо всем, что случилось, и показать ему пришельцев. Вместе с хранителем мы разбудили наших ночных гостей и собрав их в комнате моего старого друга, попытались прочесть им кратенькую лекцию о придворном этикете Готреда. Из сего благого намерения, к сожалению, почти ничего не вышло, поскольку эльфы из Лихолесья были мрачны, как грозовая туча (возможно, сказывалось их вчерашнее уединение с кувшином портвейна), а казавшаяся накануне столь выдержанной Бабушка Горлума, едва услышав, что они будут представлены коронованным особам, немедленно удалилась в отведенные ей покои, дабы что-то произвести со своей прической. Когда же она наконец вернулась, ее опускавшиеся чуть ниже плеч волосы удерживались затейливым переплетением нескольких тоненьких косичек. Это было немного необычно, но по-своему красиво.
Арсин и Леголас к тому времени мирно посапывали, умудрившись вдвоем уместиться на одном из кресел, а мы с королевским хранителем решили, что неординарность происходящего отчасти оправдывает некоторое пренебрежение придворным этикетом. Разбудив убаюканных хранительским голосом эльфов, мы повели все это общество к королевским палатам.
Король был сегодня явно не в духе, я понял это по кислым физиономиям нескольких придворных, переминавшихся с ноги на ногу в дальнем от трона конце Королевского Зала. Те из них, чье присутствие здесь не было обязательным, явно раздумывали, стоит ли им оставаться в зале или лучше будет не искушать судьбу и убраться подобру-поздорову. Войдя в зал, я оставил наших гостей под присмотром хранителя здесь же, у дверей, и прямиком отправился к королю.
Ивон был грустен. Почесывая одной рукой лысину под короной, а другой флегматично отправляя в рот маленькие пастилки, он с тоской в глазах выслушивал русского барона, вдохновенно зачитывавшего ему подробности какого-то нового проекта. Королевы не было. Принцесса, словно не замечая печали отца, подавленного тяготами королевской профессии, весело щебетала с молоденькими фрейлинами позади трона.
Я громко кашлянул, привлекая монаршее внимание.
Фон Маслякофф замолчал, бросив на меня укоризненный взгляд, король же, напротив, выказал живую радость.
— Ба, — воскликнул он, — дорогой Чародей! Рад видеть, очень рад.
— Но, Ваше Величество… — барон изобразил на лице что-то оскорбленно-преданное.
— Гвэл! — Из-за трона выпорхнула принцесса и протянула ко мне руки. — Я успела уже соскучиться по тебе!
—
— Перерыв! — радостно заявил Его Величество, видя, что этикет все равно уже нарушен. — И вообще, барон, — добавил он, снимая корону и вешая ее на угол спинки трона, — давайте сделаем… ну, вы показывали нам недавно в заграничной газете…
— Регламент, Ваше Величество? — предположил я.
— Точно, — согласился король, — регламент.
— Но дела, касающиеся нашего проекта, не терпят отлагательства…
— Боюсь, однако, что дело, приведшее меня сюда в часы, отведенные королем для государственных дел, все же важнее, — прервал я барона. — И, кстати, фон Маслякофф, примите к сведению, что если ваш новый проект связан со ввозом в Готред автоматизированной пивоварни, то он заранее обречен на провал.
— Это почему же, позвольте спросить?
— Знаете, население Готреда — от крестьянина до самого короля — слишком любит настоящее пиво. А если вам нужна сугубо формальная причина, можете считать, что пивоварня не влезет в такой проем в магической стене, сделать какой мне по силам.
— Но она разборная! — возмутился барон. — Я только что объяснял Его Величеству…
— Ой, не надо только о пиве! — простонал король, и мы послушно смолкли. — Что там у вас за дело, Чародей?
— Ваше Величество, — я постарался придать своему голосу возможно более официальный тон, — сегодня ночью была прорвана магическая граница королевства.
— Что? — нынешний монарх Готреда отличался, может быть, несколько излишней леностью, слабохарактерностью, мягкостью, но никак не тугодумием: он сразу же разделил мою озабоченность. — Что случилось, Гвэл?
— Как и в прошлый раз, я не могу пока сказать ничего определенного. Через границу прошли пять человек. Они утверждают, что это произошло случайно, и я склонен им верить.
— Что за люди?
— Если вы позволите, я представлю вам их.
Ивон кивнул, потом нашарил рукой позади себя корону и вновь водрузил ее на блестящую лысину, отороченную венчиком седоватых уже волос. Я повернулся и отправился за нашими гостями.
Хранитель улыбался: наверняка он был рад, что мне удалось если не отстоять, то хотя бы выступить в защиту наших любимых сортов пива. Пришельцы же из-за границы пялились во все стороны, разглядывая кто короля, кто — отделку зала, кто — что-нибудь еще. Один только Элронд неподвижно стоял в какой-то довольно нелепой, романтической почти до идиотизма позе: скомкав правой рукой ткань камзола у себя на груди и чуть подавшись всем телом вперед, он, не отрываясь, широко распахнутыми глазами смотрел куда-то в сторону короля. Я не выдержал и обернулся, в очередной раз нарушая правила этикета.
Ну, разумеется! Я заставил себя сдержать улыбку: возле трона, чуть склонившись к отцу, стояла принцесса Джоан.
— Госпожа Бабушка. Господа. Его Величество Ивон Готредский изъявляет желание беседовать с вами. Дорогой Элронд, очнитесь от грез, к вам это тоже относится.
Хранитель, словно наседка цыплят, попытался собрать их в некое подобие цивилизованной группы; владыка Элронд, неожиданно засмущавшись, стянул с головы серебряный обруч с зеленым камнем, смял его в руке, так что металл лопнул в нескольких местах, и торопливо запихал в карман. Я понял его, конечно: сейчас ему хотелось быть не фальшивым повелителем фальшивых эльфов, а обыкновенным восемнадцатилетним парнем, увидевшим прелестную девушку.