Тротиловый эквивалент возмездия-1. Предназначен в палачи. Боевик

Джурко Олег

А вода в ванной все журчала и журчала… Сашка все не шел и не шел… Боится появиться с тряпочкой между ног, с тряпочкой между настоящего мужского достоинства. Эх, бабы, бабы! Все ждем, ждем чего-то… Правда, если разобраться хорошенько, еще не известно кому больше пользы от знаменитой женщинской жалости…

Что мужчина!? Пришел, исполнил свой мужской долг и забыл о женщине до того как приспичит в следующий раз. Мужик это сплошная физиология и забывчивость, и никакой духовности. Самец, что еще с него возьмешь? Он через пять минут, и лица женщины не вспомнит. Поимеет тебя, и нет его. А женщина помнит его всего, долго помнит этого засранца в себе…

Помнит каждое свое ощущение! Баба должна постоянно помнить, что она женщина, черт побери! Женщина, а не просто самка! Должна чувствовать уверенность в себе, уверенность, что она одна может дать мужчине убежище от его несчастий. В этом превосходство женщины, жалость женщины – ее сила. Не способная к жалости баба не может уважать себя… Не будет в душе чувства превосходства над мужиком – растопчет тебя жизнь только так!..

Брат что-то задерживался в ванной. Остыв, Светлана почувствовала, что сожалеет о данном брату согласии на совокупление. Конечно, это она сделала ради здоровья, своего здоровья и Александра, и все же…

Это были последние ироничные мысли Светланы. Это была последняя минута ее превосходства, превосходства сильной, красивой девицы, преждевременно возомнившей себя зрелой женщиной. А потом все смешалось и началось такое! Она стала задремывать, когда в ее заскучавшее лоно ворвался такой ураган!

Впадая в горячий обморок и вновь приходя в себя, в муках умирая, и воскресая в блаженстве долгого, мощного как фонтан оргазма, в проблески сознания Светлана ловила себя на мысли, что счастлива подленным, низменным, но настоящим бабским счастьем. Как хорошо, что она нашла в себе силы преодолеть страх угрозы крове смешения. Стыда в ее предосудительном поступке куда меньше, чем той практической пользы, что принес ей для будущей сексуальной жизни ее совершенно развращенный брат… Скотоподобный, абсолютно бесстыдный и безжалостный к женскому телу, даже к молодому, неопытному и еще недоразвитому телу своей красавицы сестры.

Все что Светланка уже прочла в сексуальной литературе – казалось ей теперь жалкой гимнастикой. Ветка Персика, Дао Любви, куда им с их змеиными позами, нереальными на деле. Сила и азарт – вот что она будет теперь любить в сексе. Бесконечное лизание и нежные прикосновения – это для тех женщин кто не полностью осознал себя здоровой полноценной бабой, кто остается всю жизнь наполовину лесбиянкой. Сила и натиск! Натиск и Сила пробуждают каждую клеточку женщины для безоглядной любви! А главный кайф, – чтобы лобзанания были сильными не прекращались ни на минуту с самый ответственный момент любви!..

Блестками в мутном рассудке Светки проносились осколки мыслей о том, что вот теперь-то она точно забеременеет. Было страшно прервать следующие один за другим вспышки оргазма, и за противозачаточными таблетками она так и не встала. Как хорошо, что есть Алик. Всегда можно свалить беременность на Алика и ребеночек не останется без отца. А после такой бурной любви получится чудный ребеночек… И здоровье его будет гарантировано на долгие годы, у пусть козлы от медицины не пугают последствиями кровосмешения… Женщина одна знает какой нужен отец ее ребенку. ЕЕ чутье делает выбор, а чутье женщины никогда не ошибается…

Греховодники заснули далеко после обеда. Сначала их, слившихся в объятьях застал отец. Александр Герасимович покружил по комнате, покружил и ничего умнее не придумал, как уйти из дома к приятелю-холостяку и нарезаться. Казалось, он никогда уже не сможет вернуться в свой опоганенный дом. Всего можно ожидать от женщины, но такого…

Потом мать, Вероника Петровна, созерцала сквозь горькие слезы бесстыдно раскинувшихся во сне обнаженных любовников, совершивших самый подлый из грехов, грех кровосмешения.

Около полуночи, сильно под шафе, полковник Коробейников нашел в себе силы вернуться домой. Дом его встретил загробной тишиной. Светка умотала от скандала к Алику-Ялику на дачу. Александр в полной боевой готовности сидел в гостиной у стола. Рядом лежал так и не развязанный солдатский вещмешок со скромными гостинцами сержанта для родителей и Светланы. Тут же стоял красавец чемоданчик-дипломат. Уже пустой…

Александр ждал приговора. Родителей он оскорбил совершенно случайно и раскаяния не чувствовал. Собственно, он оскорбил даже не самих родителей, а их предрассудки. Светка взрослая, имеет право сама решать что для нее хорошо, что плохо. Плохого он не сделал. Даже принес опыт и теперь подружки не собьют её на экспериментирование с неизвестными мужиками. И цену себе она теперь знает, предательство любовника уже не застанет ее врасплох…

Но Вероника Петровна не осмеливалась без отца вынести вердикт сыночке-негодяю. Она безутешно плакала на кухне о незавидной доле матери, так эгоистично преданной собственными детьми. Сердце ее разрывалось от противоречивых чувств. Чем дольше длилась в доме мертвая тишина, тем менее была уверена Вероника Петровна, что она осмелится предать проклятью и отречься от своих детей. А именно этого потребует боевой командир полковник Коробейников.

Так и случилось. Александр Герасимович вернулся и пинками выгнал сына из дома. Навсегда вычеркнул из списка личного состава своей семьи. А рыдающей жене пригрозил. Пообещал полковник увезти ее из культурного города Москвы в самый гиблый гарнизон, если она будет вновь приваживать к дому проклятого ублюдка-сына… Дыр хватает. Куда-нибудь на крайний Север! В Певек или на Камчатку!

На Ярославский вокзал, чтобы переночевать и вернуться в часть, Коробейникова за бесплатно не пустили блатного вида мордастые охранники. Он был в гражданке. Во избежание нездорового любопытства военного коменданта, солдатской книжкой фигурировать перед бухой охраной не стал.

Было два часа ночи, когда Александр решился позвонить Серафиме, своей первой женщине, превратившей смазливого пацана-шестиклассника в настоящего мужчину. ОН бросил эту пожилую, но неуемно огненную блядищу еще до ухода в армию. Бросил не потому, что она надоела в постели или плохо ему при ней жилось прилипалой материально.

Нет, в этом давно следовало разобраться… Он не испытал тех первых мучительных мальчишеских томлений перед женщиной, что сопровождают мальца в период полового созревания. Он не пережил жестокой борьбы детской былой Свободы от похотливых грез и еще непосильной зависимости от грубого зова природы, материализованного в загадочном образе женщины.

Серафима в его жизни появилась именно в тот момент, когда мальчишка только начинает чувствовать потребность разделаться с тайной женщины… Такой влекущей тайной существа, в котором слилось воедино нечто до невозможности чистое и ужасающе грязное, запретное, раскалывающее цельный, гармоничный мир детства клином полового противостояния.… Ласки опытной женщины легко и своевременно снимали проблемы набухающих гениталиев мальчишки по мере их возникновения. Серафима для патологического романа пацана и бабы создала такую прочную сексуальную гармонию, что ей не виделось конца.