Тротиловый эквивалент возмездия-1. Предназначен в палачи. Боевик
Шрифт:
– Все нормалек, Саша! Теперь новая жизнь у тебя начнется.
Коробейников размахнулся хорошо, но промазал. Вместо хари прапорщика врезался кулаком в деревянную переборку каптерки. Висевшие на соплях настенные часы отыграли на консервную банку с остатками шпротов и фраерские отутюженные брюки залило подсолнечным маслом.
– Мудак! – Засмеялся прапорщик, заклинив руки драчуна в надежных объятьях. – Это же хорошо, что разжаловали! – Зашептал он Коробейникову на ухо. – В наряд будешь ходить. Бабки станут капать!
– За что меня опустили? – Грозно прорычал
– Воще-то бутылку должен ставить ты, хлопец. Зарыли наше дело окончательно. Мы отмазали тебя вчистую. Светили тебе десять черпаков строгача. Радуйся, хлопец, что отделался разжалованием. Надо же было и прокурору кусок кинуть. Должен же он принять меры.
– Опять ты, прапор гребаный, суешься, куда не просят… – Коробейников не успел закончить поносной своей фразы, как получил кулак под дых и повалился на пол.
– Ша хлопец! Больше я тебе не наливаю. Это не мужик, который пить не умеет… А кусок прокурору придется тебе отработать.
Прапорщик Стебельков запер пьяного Коробейникова в каптерке, чтобы отоспался, и уехал в Никодимов покупать новый чемодан.
Утром, сгибаясь под тяжестью огромного чемодана, Коробейников поспешал прямиком через лес к пункту посадки узкоколейки. К обеду мотовоз дотащил два расхлябанных рыжих вагончика до лесной биржи в Яргороде. Обратно он вернулся на следующий день поездом через Никодимов, имея комиссионных семьсот долларов.
До конца отпуска Коробейников съездил еще раз в столицу, всего на три часа. Запрет прапорщика не нарушил, не напился. Грамма в рот не взял. Слетал самолетом в Ставрополь. Передал встречавшему подполковнику ВВС заученную наизусть шифровку из двадцати девяти цифр и прописных букв.
Вопросов рядовой Коробейников Стебелькову более не задавал. В заначке под сосной за периметром военного городка у него образовалось уже четыре штуки баксов. К сожалению, тратить первый в его жизни капитал Стебельков запретил до самой демобилизации.
И потянулись напряженные будни службы Александра Коробейникова двум хозяевам. Во-первых, – Капитану Оладьеву. Весьма свойскому командиру отдельной караульной роты. Рота капитана охраняла склады и периметр из многорядной колючей проволоки Центрального хранилища текущего боепитания Окружного склада боеприпасов Д-150708. Во-вторых Коробейников продолжал служить лично старшему кладовщику Центрального хранилища старшему прапорщику Стебелькову Анатолию Кондратьевичу. Кстати, главным кладовщиком Стебельков стал в результате успешной поездки Коробейникова в Ставрополь.
К осени, показалось, Стебельков стал терять интерес к Коробейникову. Конец лета и почти всю осень на двух груженых спецмашинах под охраной автоматчиков прапорщик мотался по дивизиям, выведенным из Чечни. Александр смекнул это дело. Снабжением боеприпасами и стрелковым оружием пограничные дивизии Окружной склад Д-150708 не занимался. Не иначе как Прапорщик вышел на оперативный простор и разворачивает свои делишки по крупному. Несуны для мелких поставок, вроде Коробейникова, прапорщику более не требовались. Александр пожалел было, что его заначка под сосной больше не увеличивалась.
Все изменилось 14 ноября. Рядовой Коробейников готовился заступить на пост номер четыре возле склада номер пять. Самого крайнего на территории Центрального хранилища, бок о бок с кладбищем. Это был металлический ангар с полукруглой крышей. Тамбура перед воротами эта железная махина не имела и прикорнуть минут на шестьдесят часовому там было негде. Даже угла не было там, где бы можно было спрятаться от ветра. Да еще где-то сверху оторвался проржавевший лист кровли.. Так что при ветреной погоде, да еще дождливой ночью, этот лист скрежетал так, что зубы начинало сводить. Не любили часовые склад номер четыре. Зато Стебельков крутился там почти весь день.
Александр догадывался, что на пятом складе хранилась взрывчатка для полигонных учений саперов. Расфасован тротил был шашками и брусками весом по двести и пятьсот грамм. Имелось в зарядах тротила и углубление для детонатора, что было очень удобно при глушении рыбы.
Ротный предупредил караулы, что на периметр после обеда гробанулась с кладбища здоровенная береза. Сигнализация повреждена, починят только завтра с утра. Так что, караул нести потребовал с удвоенной бдительностью. Бойцы выслушали эту новость и приуныли. Ночью без сигнализации чувствуешь себя таким беззащитным. Тут уж не покимаришь. Таращись в оба. А вокруг лес, мрак. А в лесу гул, а в лесу шорохи и трески… Жуть, хоть и с автоматом стоишь.
Один рядовой Коробейников с удовольствием готовился в 18 нуль-нуль заступить на гребаный пост номер четыре. Он надеялся застать кладовщика на складе. Если не Стебелькова, то его заместителя. А как же! Комвзвода лейтенант Причельников, с виду совсем еще пацан, убывал в первый свой отпуск. На Херсонщину. ОН попросил Александра, выморщить у кладовщика пору-тройку брусков тротила. Порыбачить в лимане. Взамен обещал литр пойла и два электродетонатора.
Коробейников навернул уже теплые портянки, а тут – бац, – залетает в казарму Стебельков и прямиком к ротному. Шур-шур, шур-шур и накрылся колым Коробейникова. Перенарядили его аж на два часа ночи. А ночь-то осенняя, дождичок накрапыват. Дым из трубы котельной – лежмя лежит. Непогода, слякотно, может и снег пойти…
Пошел Коробейников оправиться в сортир и этот гад Стебельков прошмыгнул туда же. Осмотрел кабинки. Сует в руку две пачки горбатых, т.е. Кэмел и подмигивает.
– Покажь часы. Ого, золотые!
– Подарок Ариадны.
– Жалко девку. Земля ей пухом… Ты это, давай сверим часы… По моим.
– Но у меня точняк. За месяц набежало всего десять секунд.
– Не возникай, хлопец, тебе говорят. Ставь по моим и запоминай раскладуху. В два тридцать оставишь пост номер четыре пойдешь на пост номер шесть. Там будет стоять Ефимычев. Он начнет возникать, но ты загрузи его. Дай закурить. Про девок побазарь. То да се. Кровь из носа, – тебя не должно быть на посту полчаса. Заруби – не меньше полчаса. И больше полчаса не трепись, чтобы не вызвать подозрений.