Тротиловый эквивалент возмездия-1. Предназначен в палачи. Боевик
Шрифт:
Отдав честь, и доложившись по всей форме о прибытии по вызову, Коробейников на ватных ногах переминался у порога. Он думал лишь об одном, как бы поскорее плюхнуться на стул и начать изворачиваться, пока не забыл тонких деталей своей наспех сочиненной версии о знакомстве с прапорщиком.
Запирая обшарпанный сейф, капитан жевал чай, распространяя по кабинету приятный запах. Он не обращал внимания на присутствие в кабинете солдата. Выплюнув черную жвачку чая, капитан подошел к окну, закурил сигарету Магна и стал наблюдать. Капитан, усмехаясь в щегольские черные усики, заинтересованно наблюдал, как майор Рагозин кадрит девчушку Алю. Воспитательницу
Майору явно фартило. Тело девушки делало кокетливые замысловатые ужимки. Глазки поощрительно щурились. Наконец, она стала со смехом качать отрицательно головкой и майор понял ее правильно. Майор ринулся в атаку. Он обнял Алю за талию и уже поддернул ее хрупкое тельце вверх, поближе к своим губам, чтобы влепить пламенный поцелуй… Но тут дети засмеялись, заскакали вокруг любовников как разноцветные мячики и капитан очнулся… Аля вырвалась из дерзкой охапки командира и, достав зеркальце, стала наводить на личике марафет.
– Коробейников! Все что ты приготовил мне повесить на уши – оставь при себе. Дело твое рассмотрено военной прокуратурой и закрыто по причине отсутствия состава преступления. Это тебе аванс от меня. Но речь не об этом. Пойдем-ка, пройдемся по воздуху… Надо проветрить кабинет…
– Зачем? – Настороженно поинтересовался Коробейников. – Мне скрывать нечего, товарищ капитан, я могу ответить на вопросы и в кабинете. Можно и магнитофон включить для записи моих показаний…
– Вот эта спокойная наглость твоя, солдат, и навела меня на мысль поближе присмотреться к тебе. Пошли, пошли, парень. Хочешь сигарету?
– Никак нет, товарищ капитан. Свои всегда имею. Предпочитаю не одалживать. Потому никому ничего не должен.
Щербицкий глубоко вдохнул студеный воздух конца ноября. Пошевелил ноздрями, наслаждаясь слабым хвойным духом сосновой рощи.. Посмотрел на стаю воронья, клубившуюся над лесом высоко в бирюзовом безоблачном небе.
– Много ты о себе понимаешь, Коробейников. Вот этой твоей независимости и побаивается твой подельник Стебельков. У тебя напрочь отсутствует комплекс порядочного человека, комплекс подсознательной вины. Вляпался по уши в дерьмо, а ведешь себя с таким вызывающим достоинством. Мне это скорее симпатизирует. Вообще у меня на тебя виды, сам понимаешь.
– А стоит ли из меня делать стукача? Друзей у меня в роте практически нет. Как разжаловали из сержантов, так даже ребята из старослужащих набиваться в кореша перестали. Дедовщину я приветствую. Салаг надо держать в хомуте, чтоб не пиздили с голодухи у своих же. Откровенничать со мной никто не будет. Так что не знаю чем я вам могу быть полезен.
– Меня не друзья твои интересуют. Стебельков, сученок, мне нужен. И ты мне поможешь его достать.
– А что я о нем знаю? Напрасная ваша вербовка.
– Так я научу, как узнать больше. Это и в твоих интересах, Коробейников. Ты же соображаешь, что Стебельков держит тебя за шестерку. В случае большого шухера он тебя первым подставит. Тебе известно, что Стебельков тянул срок, когда был еще малолеткой?
– Не знаю, но не удивляюсь. Прапарщик мужик фартовый. И не говнистый как другие прапора.
– Я сам недавно узнал. Уже одно это должно показать, что я отношусь к вам обоим очень даже терпимо. Если бы это дошло до кадровика – сгорел бы Стебельков в два счета. Так что не кобенься. Надо перегибать палку. Можешь так прямо и передать своему прапору: не стоит меня загонять в угол. Кстати, тебя я отмазал совсем не потому, что на меня стал давить твой блатной дружок. У меня к тебе не только служебный, но и личный интерес. Мы должны действовать против прапорщика сообща. Для тебя, дорогой мой, Коробейников, Стебельков еще опаснее чем для меня. Не думай, что я поверил, будто сержанта Валеру из ревности убил не ты. Пьяный ты впадаешь в отключку. Я-то это знаю. И не переоценивай роль Стебелькова в своей судьбе.
– Я догадывался. Стебельков любит блефовать. Но шантажирует он классно. В этом, мне кажется, вы, товарищ капитан, недооцениваете прапорщика. Лучше бы вам приставить к прапорщику кого другого, поопытнее меня.
– Отказываешься от сотрудничества? – Удивился капитан. – После всего что я тебе рассказал!? Ну ты даешь, Коробейников! Ну ты и дурак!
– Так нечем мне помочь вам, товарищ капитан. – Прикинулся Коробейников казанским сиротой.
– Вообще-то, вы мне намозолили оба. Я знаю о твоих делишках достаточно, чтобы подобрать для тебя лично статейку в Уголовном Кодексе лет эдак на пять-шесть строгача.
– Запугиваете, товарищ капитан? На кой вам стукач из-под палки? Это же дело добровольное, его любить надо
– Да что ты все бухтишь: стукач, стукач!? Я сделаю из тебя классного специалиста, настоящего сексота контрразведки. Причем платного секретного сотрудника военной контрразведки. Пойдешь учиться. Мы тебе поможем сделать командирскую карьеру. К сорока годам станешь генералом. Контрразведка очень порядочная служба. Мы своих людей бережем, не то что менты или госбезопасность. Но это потом. Сначала докажи преданность лично мне. А платят у нас отлично.
– Даже не знаю как быть. Хотел выпутаться, а получается только больше запутываюсь. Какой из меня сексот. Вон вы мокруху на меня уже навешали. Может, не надо меня вербовать.
– А ты молоток, Коробейников! – Капитан взял солдата под руку и подстроился под его широкий шаг. – Ты мне нравишься. Твое вранье так легко спутать с чистосердечным признанием. И рожа у тебя такая честная при этом. Ты прямо гипнотизируешь своей мужественной честностью. Так и хочется тебе посочувствовать. Ты бес искуситель, Коробейников. Это же для сексота – бесценный дар. Ты талант! Соглашайся! Бля буду, напару мы сделаем этого блатаря Стебелькова.
– Вы хотите моими руками завалить прапора?
– Нет! Я хочу, чтобы ты сам себе помог. Когда-нибудь ты скажешь мне спасибо…
– Ну, если у меня нет выхода, я должен подумать.
– Да, да! А как же, посоветуйся, посоветуйся с прапором. Правда, пока не пройдешь испытательный срок, платить я тебе не буду. Да твои друзья говорят, что ты всегда при бабках. Не будем пока доить госказну. Лады?
– Так Стебельков не дурак. Он же сразу меня расколет.
– Чудо в перьях. Так ты же будешь двойником. Думаешь не понимаю, что Стебельков знает зачем я тебя вызвал? Он наверняка тебя накачал, что говорить мне и как говорить. И стучать на себя разрешил. Это же в порядке вещей. Так что придется тебе стучать в оба конца. Я уже сказал, что научу как это делается. Главное – будь лаконичен. Чтобы не завраться, лучше не договорить, что знаешь, чем наплести кучу небылиц о том, Чего, по сути, – толком не знаешь. Нет, Коробейников, я тащусь! Ты так естественно разыгрываешь глубокое раздумье над моим предложением, словно не мечтаешь пойти на службу хоть к дьяволу, лишь бы избавиться от Стебелькова.