Троя. Грозовой щит
Шрифт:
– Я не стану об этом болтать. Я почувствовал то же самое. На какое-то время я почти поверил, что это сам бог войны.
Вечерний ветер был холодным, и Каллиадес, Банокл и Пирия отошли от берега под деревья, где собрали сухие ветки. Вернувшись к камням, молодой воин разжег маленький костер. Пирия сидела тихо, прислонившись спиной к валуну. Где-то поблизости музыканты запели у другого костра. Это была старая песня о любви и потере. Каллиадес вздрогнул от холода и накинул на плечи плащ.
Когда последние лучи солнца погасли на небе, он увидел, как вдалеке показался «Ксантос».
Тяжелые камни, привязанные к толстым канатам, полетели с кормы в воду – это было сделано для того, чтобы удержать заднюю часть судна на месте. Затем команда начала высаживаться. Каллиадес увидел, что Гектор перебрался через перила на носу и спрыгнул на берег. Одиссей подошел к нему, и двое мужчин обнялись. Гектор также тепло поприветствовал Нестора и двух его сыновей. Затем он быстро обменялся рукопожатием с Идоменеем. Даже со своего места, издалека, молодой воин мог сказать, что между Гектором и царем Крита нет особой симпатии. Это было неудивительно. Даже Каллиадес, который не был допущен на советы царей и полководцев, знал о приближающейся войне между Троей и армией Микен и их союзников. Идоменей был родственником Агамемнона и разрешил построить две микенских крепости на острове Крит. Неудивительно, что Гектор холодно его поприветствовал.
Микенец вернулся мыслями к нападению на Трою, которое произошло прошлой осенью. Предатели открыли им великие ворота, и Каллиадес вспомнил высокие стены и узкие улочки, находящиеся за ними. Если армии придется брать эти стены, потери будут большие. Внутри города улицы можно было защищать, и за каждый шаг придется платить кровью. И еще там была крепость Приама с высокими стенами и крепкими воротами. Микенцев убедили, что троянцы – неумелые воины. Это было ложью. Личная охрана царя Приама – две сотни людей, известных как Царские орлы, – показала себя жестокими и смелыми воинами, опытными и выносливыми. А когда прибыли троянские воины, они сражались с таким упорством же, как и микенские.
Агамемнон решил разграбить Трою и заполучить ее легендарное богатство. Чтобы сделать это, нужна огромная армия. Каллиадес знал, что для этого понадобится участие всех царей материка и других стран.
– О чем ты думаешь? – тихо спросила Пирия.
– Ни о чем важном, – солгал он.
Казалось, она приняла ответ и посмотрела на спящего Банокла.
– Он не выглядит обеспокоенным предстоящим поединком.
– Он не из тех, кто о чем-то беспокоится, – улыбнулся микенец. – Он не размышляет о прошлом и не боится будущего. Для Банокла существует только настоящее.
– Хотела бы я быть на него похожей. Прошлое цепляется за меня, а будущее страшит меня. Какое-то время я знала, где нахожусь, и была довольна своей жизнью. Это продлилось недолго.
– Тогда сегодня мы будем как Банокл, – предложил он. – Мы сыты и сидим в безопасности у огня. Светят звезды, и нам не грозит опасность. Давай наслаждаться
Великан начал просыпаться, когда Каллиадес не слишком нежно толкнул его своей обутой в сандалии ногой по ребрам.
– Что такое? – спросил он сонно.
– Это на случай, если ты забыл, что должен сражаться с Леуконом, – сказал молодой воин. Банокл усмехнулся и сел.
– Жаль, что мне нечего поставить, – вздохнул великан. – Неправильно устраивать бой без ставок.
Поднявшись на ноги, он заметил Пирию, сидящую в тени скалы. Она не была в его вкусе, но, казалось, прошла вечность с тех пор, как он получал удовольствие от общения с женщиной. Он улыбнулся ей, девушка бросила в ответ ему хмурый взгляд. «Наверное, она ведьма, – подумал великан, – и знает, о чем я думаю». Он виновато отвел взгляд. У костра «Пенелопы» Банокл заметил Леукона, который закинул руки за голову и поворачивал тело из стороны в сторону.
– По крайней мере, он похож на бойца, – заметил великан.
– Я думаю, что нужно поверить в это, – сказал Каллиадес, вставая рядом с ним. – У него удар дальше, чем у тебя. Лучше всего кидаться под его длинные руки и хватать за тело. Сражайся в близком бою.
– Хороший совет, – одобрил Банокл. – Но нужна ставка.
– У нас нет ничего, что мы могли бы поставить. Все, что я получил у Арелоса, я отдал за наш проезд Одиссею.
– Я мог бы поставить свои доспехи.
– Просто сосредоточься на бое.
– Тогда начнем! – воскликнул Банокл. – Я мог бы убить за кувшин вина.
Двое мужчин вместе пошли туда, где у большого костра расположилась команда «Пенелопы». Банокл увидел троянца Гектора, который сидел рядом с Одиссеем. Он не выглядел таким устрашающим в эту спокойную весеннюю ночь, но у великана скрутило желудок при воспоминании о его появлении во время битвы в Трое. Тогда он выглядел непобедимым.
Одиссей встал на ноги и подошел к ним, подозвав Леукона. Идоменей присоединился к ним На нем были сверкающие доспехи, отделанные золотом и серебром. Они искрились в свете огня.
– Может, мы заключим дружеское пари? – предложил Идоменей.
– Я уже говорил об этом, – сказал Банокл. – Но у нас ничего нет. Кроме моих доспехов.
– У твоего друга есть меч, – возразил царь Крита. – Я ставлю против него мои собственные доспехи.
– Отлично! – воскликнул великан. – Меч, Каллиадес. Мы забыли о нем.
– Да, мы забыли, – молодой воин холодно посмотрел на Идоменея. Банокл увидел, что Одиссей тоже выглядит обеспокоенным. Это было странно. У Каллиадеса был шанс выиграть знаменитые доспехи, а он был недоволен. Банокл помрачнел.
– Ты веришь в меня? – спросил он.
– Всегда, – ответил его друг. – Вот меч, – сказал он царю Крита.
Одиссей вышел вперед.
– В этом поединке мы будем следовать правилам Олимпийских игр, – объяснил он. – Вы их знаете?
– Да, – кивнул Банокл, который понятия не имел, о чем говорит царь Итаки.
– Наверное, их нужно объяснить, – быстро вмешался Каллиадес.
– Во время поединка пользоваться только руками. Никакого захвата, дерганья, ударов головой, ногами или укусов. Только кулаки.