Троя. Падение царей
Шрифт:
Меч Ахилла полоснул по груди Гектора, послав в воздух кровавые брызги. Гектор застонал, и звук этот эхом повторили люди с вершины стены и многие зрители снаружи круга. Ахилл прыгнул вперед, чтобы убить. Гектор качнулся вправо, клинок его мелькнул, и Ахилл метнулся назад, но Гектор успел нанести ему рану в бок.
Теперь кровь текла по телам обоих бойцов. И Гектор в самом деле начал уставать. Одиссей это видел. Ахилл тоже видел это. Он попытался сделать обманное движение, а потом нанести укол в сердце. Гектор увернулся, и его ответный выпад попал под ключицу Ахилла, проткнув кожу.
Внезапно Ахилл покачнулся.
Он упал на одно колено, тряся головой. Гектор ринулся на него, и Ахилл, откатившись в сторону, встал. Гектор помедлил, держа наготове меч для смертельного удара.
Огромным усилием воли Ахилл поднялся на колени и снова упал. Гектор, нахмурясь, отступил на два шага. Потом Ахилл ринулся в нападение, как одержимый. Бросив все попытки защититься, он устремился в дикую атаку, которая заставила Гектора пятиться через арену.
Гектор мрачно защищался, опасный ров за его спиной становился все ближе. Но внезапно Ахилл снова упал, у него просто подкосились ноги.
С вершины стены донеслись насмешливые крики. По приказу Агамемнона через ров был перекинут импровизированный мост, и жрец Ареса поспешил к двум измученным бойцам. Он взял меч Гектора из несопротивляющейся руки и понюхал клинок. Потом поднял оружие вверх.
– Яд! – закричал он. – Клинок был смазан ядом! Троянец предал Ахилла!
– Предательство! – крикнул Агамемнон, и его крик сердито подхватили мирмидонцы и воины Микен. – Предательство!
– Ложь! – прогремел голос Гектора, это слово эхом отдалось от стен.
– Убить предательского пса! – взвыл Агамемнон, и, не успел Гектор вооружиться, трое воинов Агамемнона ринулись через мост, чтобы напасть.
Гектор нырнул под удар, потом врезал одному из противников огромным кулаком в лицо. Микенец упал, и Гектор, выхватив у него меч, воткнул в следующего врага. Третий воин погиб от выпада, пронзившего глазницу.
Мирмидонцы Ахилла застряли на другом краю рва, не в силах через него перебраться, окруженные воинами, стоящими в восемь рядов. Как и люди на стенах, они могли лишь беспомощно наблюдать за происходящим, хоть были в ярости, что их царь стал жертвой предательства.
Воины вокруг арены, уже разгоряченные зрелищем, кричали и толкались, в задних рядах вспыхивали потасовки.
Одиссей отчаянно пробивался через толпу, сыпля проклятиями, толкая, пихая локтями, прокладывая себе путь туда, куда вернулся жрец Ареса с мечом Гектора.
Поскольку трое его воинов погибли, Агамемнон послал им на смену остальной свой отборный отряд. Тяжело раненный, Гектор увидел, что к нему приближаются девять человек, поднял второй меч и напал сам. Но даже он не мог выстоять против стольких воинов сразу. Он полоснул одного по горлу, другой был убит ударом в живот. Гектор подхватил еще один меч, но воины его окружили, и с каждым мгновением он все больше слабел.
А потом, ко всеобщему изумлению, Ахилл вздрогнул и шевельнулся. Он с трудом поднялся на колени, потом на ноги. Лицо его было серым от боли и от действия яда. Толпа немедленно смолкли, стычки по ее краям утихли.
Ахилл покачнулся.
– Не… Гектор… – выдохнул он.
Потом медленно поднял меч – и вогнал его в горло одного из воинов Агамемнона. Оставшиеся ринулись в атаку, и Гектор с Ахиллом, не раздумывая, встали спина к спине, чтобы их встретить.
Тысячи наблюдателей благоговейно смотрели, как два залитых кровью воина, оба не надеющиеся выжить, сражаются против семи лучших бойцов Агамемнона.
У Гектора текла кровь из дюжины порезов, одна его рука была ранена так тяжело, что он больше не мог действовать ею. Невероятно было то, что Ахилл все еще стоит, не говоря уж о том, что сражается. Конец был неизбежен. Однако, казалось, ни один великий воин не разрешает себе упасть, пока еще есть враги, с которыми нужно сражаться.
Одиссей, задыхаясь и ругаясь, добрался, наконец, до жреца, который бешенными, горящими от удовольствия глазами наблюдал за битвой. Одиссей схватил его за горло и с рычанием поднял вверх. Перепуганный жрец тщетно пытался врываться из могучей хватки царя; лицо его наливалось кровью.
Одиссей покопался в мешочке, висящем на боку этого человека, и вытащил маленький золотой фиал. Потом выпустил жреца.
– Хватит! – взревел Одиссей, голос его прогремел, как гром, над шумом битвы.
Сражение внутри круга утихло, трое все еще живых воинов Агамемнона нерешительно шагнули назад. Одиссей открыл фиал, наполненный молочно-белой жидкостью, и понюхал содержимое.
– Вот ваше предательство! – закричал он, поднимая фиал вверх. – А вот ваш отравитель! – от подтолкнул жреца вперед.
Агамемнон подошел и выхватил фиал.
– Что это? – спросил он, его голос дрожал от непритворного гнева.
– Это называется атропа, – ответил Одиссей, возвышая голос, чтобы все могли его услышать. – Ею пользуются скифы Темного моря, чтобы смазывать наконечники стрел. Она вызывает головокружение, бред, паралич и смерть. Это зловещий яд. Оружие труса.
– Ты, собака!
Агамемнон схватил отравленный меч и вонзил в живот жреца. Сила удара сбросила того на горячие угли. Жрец начал вопить, его одежды вспыхнули, окружив его пламенем. Спустя несколько мгновений жрец перестал отчаянно метаться, его почерневшее тело замерло.
На арене Гектор упал на колени со стоном, который эхом отдался от стен Трои. Кровь струилась из дюжины его ран. Ахилл, все еще стоявший на ногах только благодаря могучей силе воли, поднял свой меч, с последним криком воткнул его в грудь одного из воинов Агамемнона, а после упал мертвым.
Два уцелевших бойца посмотрели на Агамемнона, не зная, что им теперь делать.
Последним усилием Гектор дрожащими пальцами поднял меч Ахилла и положил на грудь воина, потом сомкнул на рукояти мертвые руки. Подался назад и склонил голову.