Троя. Падение царей
Шрифт:
Гектор наклонился к ней и, взяв за руку, поднял на ноги.
– Беги, пока можешь, Андромаха, – проговорил он. – Умоляю! Отправляйся на «Ксантосе». Скорее всего все эти люди, – он показал на берег реки, где мужчины тяжко трудились, разгружая олово, – будут мертвы к утру. Мы слишком сильно искушали свою удачу, пробравшись сегодня из города. Если мы тайно провезем в Трою олово, для кузниц, которые в нем нуждаются, значит, Афина и впрямь улыбается нам.
Тени вокруг его глаз стали глубже.
– А в последнее время она повернулась к Трое спиной.
– И куда же мне отправиться, Гектор?
– На Теру или в Фивы, к отцу. На Фивы больше не нападают.
Андромаха покачала головой.
– Нет, не могу. Агамемнон хочет моей смерти; этому достаточно доказательств. Куда бы я ни направилась, я принесу с собой опасность. Если Троя падет, Агамемнон будет волен делать все, что ему заблагорассудится, даже напасть на Теру и общину сестер. Если и существует для меня безопасное место, хоть на время, то это Троя. И в Трое Астианакс.
Геликаон добавил:
– И мой сын Декс тоже там. Почему ты не вывел их из города, Гектор? Ты сказал, что женщин и детей выводят оттуда потихоньку.
Гектор вздохнул.
– Приам не допустил бы, чтобы мальчики ушли. Они сейчас вместе во дворце. Отец говорит, что они наследники Трои и Дардании и что для них безопаснее будет находиться в Трое. Или, скорее, для них опаснее будет находиться где-нибудь в другом месте. Ты сама привела этот довод, любовь моя, – он посмотрел на Андромаху, приподняв бровь. – И это хороший довод.
– Верно, – признала она. – Агамемнон станет охотиться на обоих мальчиков, пока не найдет. Он прав, Геликаон. Декс останется с Астианаксом и со мной. Я позабочусь о нем.
Все трое встали. Когда они медленно двинулись обратно к берегу реки, Геликаон сказал Гектору:
– У Менадоса есть новый корабль, огромная галера, почти такая же большая, как «Ксантос».
– Я знаю, – ответил Гектор. – Она называется «Электрион». Проклятое имя. У этого корабля нет сердца «Ксантоса», это просто его бездушная копия.
– И судно это построено не Безумцем из Милета, – мрачно проговорил Геликаон. – Оно развалится, когда Посейдон начнет свой бег по морю.
Разгрузка «Ксантоса» была закончена. Гектор повернулся к своим спутникам и сказал:
– Боюсь, мы трое не встретимся больше по эту сторону Темной дороги. Эта история без счастливого конца.
Андромаха взяла его за руку.
– Мы встретимся снова, Гектор. Я знаю.
Он улыбнулся.
– Это пророчество, Андромаха?
– Ты же знаешь, мне не дано дара пророчества, видений и вещих снов. Я не Кассандра. Я просто знаю, всей душой, что это еще не конец, – она нежно поцеловала его руку. – До встречи, муж мой.
Андромаха заметила выражение лица Геликаона и почувствовала, что сердце ее словно разрывается надвое. Она стояла с двумя мужчинами, которых любила, но через несколько мгновений должна была потерять обоих. И она не могла с ними попрощаться по-настоящему. Глядя в затененые глаза Гектора, она почувствовала знакомый укол вины, что никогда не любила его так, как он того заслуживал. А под пристальным взглядом голубых глаз Геликаона ненавидела себя за то, что причиняет ему боль своим решением остаться с сыном.
С тяжелым сердцем Андромаха обратила взор к далекому городу, скрытому в ночи. Только одно было несомненным. Прежде чем все кончится, всех их ждет еще большее горе.
Глава 21
Храбрые люди
Когда наступил рассвет, «Ксантос» все еще пробирался обратно по узкому Симоису. Геликаон стоял у рулевого весла и наблюдал за знаками, которые подавал с носа Ониакус. За ними все ярче разгорался дневной свет, а впереди река была в глубокой тени, и Ониакус орудовал длинным шестом с отметками, измеряя глубину.
Судно шло медленно, и Геликаон давно распрощался с идеей напасть на микенский флот перед рассветом.
Он пытался думать только о предстоящей битве, но его мысли все время возвращались к Андромахе. Когда он впервые мельком увидел ее, так давно, несчастливой ночью у бухты Невезения, Андромаха пленила его сердце. До того момента Геликаон всегда говорил друзьям, что женится только по любви. До того момента, однако, он понятия не имел, что такое любовь. И в своем высокомерии верил, что выбор невесты всегда останется за ним.
Ему никогда и не снилось, что он безнадежно влюбится в ту, что будет для него недосягаема, в ту, что уже будет обручена с его ближайшим другом. «Боги веселятся, глядя на подобное высокомерие», – подумал он.
Последние дни во многих отношениях были счастливейшими днями его жизни. «Ксантос» был его истинным домом, тем местом, где он мог чувствовать себя по-настоящему довольным. Возможность разделить это с любимой женщиной была неоценимой жемчужиной.
Этой зимой, когда они плыли с острова на остров, в хорошую погоду или в дурную, он порой наблюдал за Андромахой: как она сидит на носу и глядит в море; или как идет, подобно пенноволосой богине, среди гребцов, протягивая им фляги с водой; или как, присев у мачты, крепко держится, пока корабль с трудом продвигается по бурному морю, – и думал, что никогда не мог бы быть счастливее. Она была его северной звездой, осью, вокруг которой вращался его мир. Геликаон верил: пока его сердце бьется, пока бьется ее сердце, у них всегда будет общая судьба.
Он не ожидал, что потеряет ее этой ночью так внезапно, что будет смотреть, как Андромаха уходит прочь, шагая рядом с одной из запряженных осликами тележек в темноту, к осажденному городу. Она сделала свой выбор – остаться с сыном Гектора. Она не оглянулась. Геликаон и не ожидал, что она оглянется.
Когда встало солнце, луч света пронзил туман и осветил корабли троянского флота, ожидающие там, где река Симоис впадала в бухту. Они казались умиротворенными в бледном свете утра – паруса свернуты, гребцы отдыхают на веслах в ожидании действий.