Троя. Падение царей
Шрифт:
Ксандер внезапно очнулся и обнаружил, что лежит на песчаном берегу и уже наступил вечер. Он слышал шум волн, разбивающихся о скалы, отдаленный звук арф и флейт и тихие голоса неподалеку.
– Лежи тихо, дурак, – сказал глубокий голос, – и дай ране зажить. Она могла задеть жизненно важные органы.
– Тогда я мертвец, – ответил второй раздраженно. – Если я должен идти по Темной дороге, я не собираюсь делать это трезвым. Дай мне тот кувшин.
Голова Ксандера невыносимо болела, и, когда он попытался сесть, мир вокруг него покачнулся, и мальчик снова со стоном лег.
– Как ты себя чувствуешь, Ксандер? – спросил голос.
Ксандер чуть приоткрыл глаза и с удивлением увидел Махаона, смотревшего на него сверху вниз – лицо целителя было в тени, так как солнце светило ему в спину.
– Где мы, Махаон? – спросил мальчик. – Почему мы на берегу?
Он снова попытался сесть, на сей раз успешно. Оказывается, его кожаная сумка лежала у него под боком.
– Выпей, – сказал целитель и, встав рядом с ним на колени, поднес к губам Ксандера чашу со вкусно пахнущей жидкостью. Мальчик отхлебнул, потом жадно выпил все. Жидкость была теплой и напоминала на вкус, как ему подумалось, летние цветы. Он никогда не пробовал ничего такого вкусного.
Ксандер почувствовал, что в голове его немного прояснилось, и огляделся по сторонам.
Оттуда, где он сидел, он мог видеть только воинов: некоторые из них, раненые, лежали, другие сидели вокруг костров, смеялись и шутили. Черные корпуса кораблей, вытащенных на песок, заслоняли от Ксандера море, но он ощущал запах соли. В животе его все сжалось, когда он понял, где он.
– Мы на берегу, который вы зовете бухтой Геракла, и я не Махаон, – сказал лекарь.
Усевшись, он налил густую жидкость из глиняного горшка в чашу с водой, греющуюся над огнем. Потом поднял глаза. Ксандер видел теперь, что это не лицо его наставника, хотя двое мужчин были очень похожи. Этот человек был старше и почти лысый, и один его глаз выглядел странно – глазное яблоко было бледно-жемчужным.
– Меня зовут Подалириос, а Махаон – мой брат, – сказал целитель. – Ты, несомненно, знаешь его, Ксандер. С ним все хорошо?
– Нет, – печально признался мальчик. – Когда я в последний раз его видел, он был очень болен, господин. Хотел бы я, чтобы в моих силах было ему помочь. Он всегда был добр ко мне. Почему я здесь, среди врагов?
При этих словах раздался взрыв смеха, и кто-то сказал:
– Ты в лагере фессалийцев, мальчик. Ты должен гордиться, что ты с Ахиллом и его мирмидонцами, самыми прекрасными воинами в мире.
Тот, кто это сказал, был стройным молодым человеком со светлыми волосами, заплетенными в косу, притянутую концом к шее. Он смывал кровь с рук, но Ксандер догадался, что это чужая кровь, потому что на воине не было ран. Рядом с ним сидел огромный темноволосый боец, одетый в черное, а между ними лежал бритоголовый человек с заплетенной в косу рыжей бородой. Его грудь была перевязана, и Ксандер видел, как кровь просачивается сквозь толстые повязки, пятная белую ткань. Его взгляд лекаря отметил серый оттенок кожи этого человека и лихорадочный блеск в глазах.
– Подалириос, – спросил Ксандер целителя, – я не знаю, как я сюда попал, но могу я теперь вернуться в Трою?
Мужчины вокруг снова засмеялись, а Подалириос ответил:
– Зови меня Белоглазым, Ксандер. Все меня так зовут. Тебя принес сюда Одиссей с Итаки. Он нашел тебя без сознания на поле боя и доставил в безопасное место. И ты не можешь вернуться в Трою. Теперь ты лекарь и хирург воинов Фессалии. Это Ахилл, царь Фессалии, – целитель указал на одетого в черное гиганта, – и теперь ты его слуга.
Ксандер удивленно уставился на легендарного воина.
– Господин, – смущенно проговорил он, – я не жрец Асклепия, давший торжественное обещание помогать больным и раненым везде, где их найду. Я простой помощник Махаона. Я должен быть в Трое.
Ахилл нахмурился.
– Одиссей сказал мне, что ты тренировался вместе с Махаоном в Доме змей. Если такой знаменитый целитель посылает тебя на поле боя, чтобы помочь троянским раненым, он должен верить в твои навыки. И ты говоришь, что не будешь помогать моим раненым воинам? Тщательно обдумай свой ответ, мальчик.
Пристыженный, Ксандер сказал:
– Прости, господин. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь.
Ахилл обратился к Белоглазому:
– На рассвете, когда мальчик отдохнет, отведи его в Радость царя. Там он будет полезен.
Целитель кивнул и двинулся прочь.
К костру подошел слуга, предлагая воинам блюда с мясом и пшеничным хлебом. Одно блюдо он поставил рядом с раненым, но тот не прикоснулся к еде, только жадно выпил свой кувшин вина. Ахилл показал на Ксандера, кивнул, и слуга подал мальчику еды. То была жареная свинина, подогретая в жирной подливке, с соленой хрустящей корочкой, очень вкусная. Ксандер почувствовал, как у него заурчало в животе от восхитительного запаха. Он вспомнил, что не ел весь день, вернее, весь вчерашний день. Ксандер подумал: а когда он вообще ел в последний раз? Потом забыл об этом и вонзил зубы в сочное мясо.
Пока воины ели, царило молчание. Потом Ахилл сказал раненому:
– Я велю перенести тебя в Радость царя, Тибио. Ночью на берегу может быть холодно. По крайней мере, там ты будешь под крышей.
Тибио покачал головой.
– Здесь, у огня, мне будет хорошо. Я не хочу быть наверху, с мертвыми и умирающими.
– Я царь и могу тебе приказать, – мягко проговорил Ахилл.
Тибио фыркнул.
– Ты сам хотел бы находиться там, в этом дворце муки?
Ахилл покачал головой и больше не заговаривал об этом.
Светловолосый воин толкнул его локтем.
– Мы ходили однажды туда, когда были детьми. Помнишь, посещали Радость царя вместе с твоим отцом? Я не знаю зачем.
Ахилл кивнул, прожевал мясо и проглотил.
– Помню, Патрокл.
– Тогда это было красивое место, – продолжал Патрокл, – белые стены, расписанные яркими картинами, изображавшими богов. Там были мягкие ковры на мраморных полых – я никогда раньше не видел таких ковров – и повсюду мерцали золото и драгоценные камни. То было удивительное зрелище.