Троя. Падение царей
Шрифт:
– Твоя работа? – спросил он, но микенский царь покачал головой, не менее удивленный.
Они наблюдали, как отчаявшиеся троянцы, запертые между наступающей армией врага и рекой, начали кидаться в быстрый поток, как некоторые помогали переправляться раненым, а другие просто плыли, спасая свою жизнь. Раненых утаскивало под воду и несло к бухте, они были слишком слабы, чтобы бороться с могучим течением.
Потом Агамемнон показал на Гектора – тот снова был верхом на великолепном Аресе, и жеребец шагом входил в Скамандер далеко от горящих мостов. Гектор направил коня к середине реки и остановил там; вода пенилась вокруг. Остальные воины Троянской конницы присоединились к нему, приведя своих коней, чтобы остановить их рядом с Аресом и уменьшить напор течения.
Вскоре тридцать боевых коней стояли в реке, выдерживая натиск ударяющей в них воды.
Всадники имели только щиты, чтобы защитить себя и своих лошадей от стрел и копий врага, и трое верховых упали в Скамандер и были унесены прочь, но большинство твердо стояли, позволяя троянским раненым перебраться через реку в безопасное место. Фригийские лучники побежали вдоль берега, чтобы защитить лошадей дождем стрел, выпущенных в приближающегося врага.
Одиссею захотелось разразиться радостным криком, и он улыбнулся про себя, увидев гневное лицо Агамемнона.
– Гектор жив, – прошипел микенский царь. – Неужели никто не может его убить?
– Он напал на целую армию и все-таки выжил, – со счастливым видом сказал Одиссей. – Вот почему Гектор – это Гектор, а мы – цари, которые просто стоят тут и наблюдают.
Сытый по горло обществом Агамемнона, Одиссей заковылял в сторону поля боя, тяжело припадая на раненую ногу. Теперь на поле появились носильщики, забиравшие раненых. Одиссей увидел, что лекари и хирурги помогают раненым из западных войск, а воины добивают раненых троянцев.
Земля была густо перемешана с грязью и кровью, и Одиссей почувствовал, что быстро устает. Потом он увидел знакомого человека: толстый воин в доспехах огромного размера лежал в грязи, прислонившись к боку убитой лошади. Одиссей дотащился до него.
Царевич истекал кровью из дюжины ран.
– Ну, ну, Одиссей, – слабым сиплым голосом проговорил он, – ты пришел, чтобы меня прикончить?
– Нет, Антифон, – ответил царь Итаки, устало присев рядом. – Я просто хотел поговорить со старым другом.
– А мы с тобой разве друзья? – спросил царевич.
Одиссей пожал плечами.
– Сейчас друзья. Завтра будет другой день.
– Завтра я буду мертв, Одиссей. Это день моей смерти, – Антифон показал на рану в боку, из которой лилась на землю темная кровь. – Тощий человек уже бы умер.
Царь Итаки кивнул.
– Что случилось с мостами? – спросил он.
Антифон сердито нахмурился, его бледное лицо слегка потемнело.
– Этот дурак, мой отец. Приам втайне велел Орлам поджечь мосты, если наши войска начнут отступать. Он говорит: троянцы не отступают.
Одиссей почувствовал отвращение.
– Теперь он окончательно спятил? – спросил он, потрясенный безжалостной жестокостью троянского царя к своим войскам. – Порой трудно отличить безумие от хладнокровной жестокости.
Антифон попытался сесть, но был слишком слаб и снова соскользнул на землю. Одиссей увидел, что поток крови, текущей из его раны, стал меньше. Он знал, что царевичу недолго осталось жить.
– Царь жесток и эгоистичен, как всегда, – вздохнул Антифон. – Порой у него мутится в голове. Мы думаем, это из-за вина, потому что он почти не ест. Потом ему в голову приходят безумные идеи, такие, как эта. Гектор просто не обращает на них внимания. Но это… – он указал в сторону реки. – Приам все еще хитер, как видишь. Он не сказал об этом никому, кроме своих Орлов. А те покончат с собой, стоит ему отдать приказ.
К ним подошел микенский воин с мечом, красным от крови, выискивающий раненых врагов. Одиссей махнул ему, веля уходить.
Антифон некоторое время молчал, и Одиссей подумал, что он уже умер. Потом богатырь сказал с отчаянием в голосе:
– Троя падет. Ее нельзя спасти.
Одиссей печально кивнул.
– Агамемнон победит, и город падет. Как только мы достигнем великих стен, город будет осажден, это только вопрос времени. И тогда найдется предатель. Предатель всегда находится.
– Я думал, что Троя простоит тысячу лет, – слабым голосом сказал Антифон. – Было пророчество…
Одиссей раздраженно ответил:
– Всегда есть какое-то пророчество. Я не верю в пророчества, Антифон. Через тысячу лет Золотой город превратится в прах, стены его разрушатся, и дикие цветы будут расти там, где когда-то стоял дворец Приама.
Антифон слабо улыбнулся:
– Это как раз похоже на пророчество, Одиссей.
Царь наклонился к нему:
– Но Троя не умрет, Антифон. Я тебе обещаю. Ее история не будет забыта.
В его голове уже сплеталась история о гневе воина и смерти героя.
Теперь глаза царевича закрылись. Он прошептал:
– Я был предателем…
И умер.
Одиссей устало поднялся.
Он увидел, что воин, которого он отослал прочь, нашел другого троянца, жестоко израненного, неспособного спастись. Микенец пронзил его прямо в сердце, потом двинулся дальше. Увидев лежащего ничком в грязи молодого человека, он пошел к нему. Одиссей увидел, что у юноши рыжие волосы и на нем нет доспехов. Одна рука его слабо шевелилась, как будто он пытался перевернуться. Когда микенский воин поднял меч, Одиссей сказал:
– Стой!
Тот помедлил, с сомнением посмотрев на царя.
– Он один из моих людей, воин. Ты ведь знаешь меня?
– Ты Одиссей, царь Итаки. Все тебя знают.
Воин опустил меч и двинулся прочь.
Мальчик был облеплен грязью и кровью и, похоже, получил сильный удар по голове. Одиссей опустился рядом с ним на колени и помог ему перевернуться на спину.
– Ксандер! Никак не ожидал увидеть тебя здесь, – сказал Одиссей. – Снова геройствуешь, парень?