Тройная игра афериста
Шрифт:
Надо завязывать с Красноярском, в который уже раз сказал я сам себе. И сам с собой согласился: надо. Я выбросил бумажник, рассовал деньги по карманам и побрел домой. Ноги вынесли меня к "Дому фермера" Правильней назвать эту гостиницу "Дом черножопых", подумал я, разглядывая снующих "лиц кавказской национальности". И, вдруг, меня озарило. Даже весело стало. Я решил "поставить" эту гостиницу.
Деньги теперь были, была и валюта. Но не та сумма, с которой можно жить беззаботно. А я хотел пожить беззаботно. Хоть годик! Ни в чем себе не отказывая! И я вспомнил свой старинный, еще "доперестроечный", но так до сих пор
Для реализации плана требовались кое-какие медикаменты, машина, помощник и наглость. Наглости у меня хватало, остальное найти было вполне возможно.
Этим я и занялся. Поймал частника и зарядил его по городу на несколько часов. Первый мой визит был в ветеринарную аптеку...
Валюта сыграла свою роль. Самый главный компонент своего плана я приобрел в аптеке без особых проблем. Остальное было проще. Через три дня подготовка закончилась.
Был удивительно теплый для мая вечер. Редкая для Сибири весна была в этом году. Весна, Свобода, Будущее - три прекрасных состояния, о которых мечтает любой зэк. И было четвертое состояние, столь дорогое моему характеру, - Риск. От Риска я ловил больший кайф, чем от шмали. Я всегда был трусоват, но когда жизнь вынуждала меня идти на риск, я становился отчаянно смелым. Отважным до безрассудства, как после бутылки коньяка.
Я сидел на балконе, с наслаждением потягивая чешское пиво. Хозяин изредка появлялись в дверях, приглашая выпить, я молча отмахивался. Я специально купил десять бутылок водки, чтоб он меня не отвлекал. Ребятишкам дал денег и отправил гулять до вечера. И, хоть сидел тут, на балконе, эта квартира уже была в моем прошлом. Возвращаться сюда я не собирался.
Допив пиво я с наслаждением покурил и стал собираться. В правый карман куртки положил баллончик с нервно паралитическим газом, сложил в спортивную сумку свое небогатое имущество...
"Волга" с красным крестом ждала в назначенном месте. Мы доехали до Дома фермера, заглушили мотор и вошли туда втроем - шофер, медсестра и я - в белых халатах, важно и спокойно. Впрочем, водителю и медсестре и не из-за чего было волноваться: они были уверены, что выполняют договорную работу с медицинским кооперативом, взявшим на себя частичные функции санэпидемслужбы. Если и были какие-то сомнения, то оплата наличной зеленью их заглушила.
Через двадцать минут сестра и водитель получили баксы и уехали. Вышел с ними из гостиницы и я. Мы сделали инъекции всем, кого застали, включая обслуживающий персонал.
Но вскоре я вернулся обратно. Спали все. Это было прекрасно - громадное количество спящих торгашей. Спали в вестибюле, спали в номерах, спали в коридоре и в туалете. Я запер входную дверь, набросив на стекло табличку, что гостиница откроется через 15 минут. Потом начал неторопливый обход.
Я просто доставал деньги из карманов, сумок, портфелей, из-под матрацев и швырял их в сумку. Вскоре я перестал брать русские деньги, ограничиваясь валютой. Время поджимало. Некоторые номера были заперты, но спящая дежурная не стала возражать, когда я брал запасные ключи.
В одном номере меня застал бодрый узбек, который каким-то образом избежал инъекций калипсола - сильнейшего снотворного, применяемого в ветеринарии для усыпления лошадей. Именно его, под видом инъекций
"Лица, не прошедшие обязательную вакцинацию, будут немедленно отстранены от торговли и выселены из гостиницы!"
Узбек получил в круглую рожу солидный заряд из баллончика. Он упал легко и охотно, а я едва выбежал из номера - неудержимый кашель разрывал горло. Эти балончики опасны и для того, кто их применяет. Впрочем, сам виноват - не надо разевать ебало.
Во рту жгло, будто я хватил стакан кислоты. Я быстро открыл ключом очередной номер и прежде всего заскочил в туалет. Прополоскав глотку, я направился внутрь и привычно пошарил ближайший пиджак на стуле у кровати. И обомлел. Моя рука наткнулась на прохладный и жесткий погон.
Я включил фонарик. На стуле висел ментовский китель с майорскими погонами. Я перевел луч света на постель. На меня таращился зоновский лепила, которому я не успел отомстить, сучий выродок майор Момот.
Глава 4
(Красноярск, май)
Олег Панфилович все никак не мог уехать из Красноярска. Ему повезло так, как давно не везло в жизни.
В ту ночь все было почти так, как он задумал. Никто ему не мешал, в гостинице никаких проверок не проводилось, снотворное подействовало прекрасно. Он делал с девчонкой все, что хотел, а Даша только постанывала сквозь сон, обессилено пыталась вырваться. Она совершала эти действия бессознательно, и это беспомощное сопротивление еще больше возбуждало майора.
Кончив первый раз Олег Панфилович встал с кровати, подмылся теплой водой, протер влажным полотенцем промежность девчонки. И снова лег на нее, заранее балдея от того, что возбуждение не спадает, а кончит он теперь не так быстро, как кончил десять минут назад.
Олег Панфилович вовсе не был сексуальным гигантом. Когда ему везло с малолетками, он кончал за ночь раза четыре с перерывам. Но в этот раз все сложилось настолько удачно, что он сам себе удивлялся. И он продолжил, так и не выйдя из малышки, и кончил с еще большим наслаждением, весь изгибаясь от сладкой судороги.
Подмывшись вторично, майор надел халат, накрыл девочку одеялом, чуть прибавил звук телевизора и, не включая свет, вскипятил маленьким кипятильником воду в стакане. Из аккуратной баночки он насыпал в кипяток четыре ложки сахара и две - растворимого кофе. Он не хотел упускать ни минуты из этой блаженной ночи, а как врач знал, что глюкоза и кофеин отлично помогают спортсменам при тяжелых нагрузках.
Прихлебывая кофе, Момот вспомнил одну девчонку, которая сама бегала к нему несколько месяцев подряд. Он тогда служил в лагере общего режима. Поселок Ингаш находился в 40 километрах от поселка Решеты, но отличался от нынешнего местообитания Олега Панфиловича тем, что кроме сотрудников колонии так жили и аборигены. Их предки промышляли охотой, рыбной ловлей. После создания лагеря их промысел постепенно сошел на нет: зэки тщательно вырубали тайгу, сплавляя часть леса по реке.