Тройная игра афериста
Шрифт:
День и в самом деле оказался длинным для скупого Момота. Подарки пришлось покупать не только Даше, но и ее подружке, которую она быстро выловила на том же базаре и привела в кафе (майор не решился ходить с девчонкой по рынку, где ее все знали).
Он сидел в кафе, делая вид, что ест мороженное, и обливался потом от страха, трижды кляня себя, что отпустил девчонку одну. Встретит знакомых, разболтает, те - придут сюда, возьмут его за руки... Нет, он даже думать на эту тему боялся. И, когда шустрая Даша появилась у входа, чуть не подскочил от радости.
Даша
– Как зовут твою подружку, - елейным голоском спросил Олег Панфилович, - что она будет кушать?
Подружку звали Наташа, кушать она хотела все, что дадут, но обязательно мороженное с вареньем и пепси в бутылочках. Майор вздохнул и полез в карман за кошельком. О, если б можно было иметь таких девочек и при этом не тратить ни копейки... Нет, мир устроен несовершенно и счастье никогда не бывает полным.
Майор смотрел, как девочки мазали свои рожицы в мороженном и думал о том, что надо зайти в аптеку и купить мощный стимулятор. Он, все же, не Шварцнегер, в прошлую ночь почти не спал, а тут - целых две девочки, он же всю жизнь себя упрекать будет, если этой ночью упустить хоть мгновение.
Но майор замотался с этими бойкими девчонками по городу, окончательно расстроился из-за расходов, два раза изрядно перетрусил, пока девчонки разговаривали с знакомыми (у этих замарашек оказалось масса знакомых), и к вечеру так выдохся, что о стимуляторе вспомнил только в гостинице. Оставлять их одних и бежать в аптеку он не решился. А тут еще димедрол не желал быстро действовать на маленьких бестий. Они упорно хотели досмотреть по телевизору фильм и сварливо отказывались ложиться в постель так рано.
Пришлось увеличить дозу. Он уговорил их проглотить по две таблетки пипольфена, соврав, что это витаминки, только горькие. Теперь получилось наоборот - они заснули почти мгновенно. Расстроенный Момот раздел их, потискал, кончил в новенькую Наташу, отметив, что у нее на лобке уже есть реденький пушок и грудки побольше, чем у Даши. А потом решил пару часиков вздремнуть, чтоб потом действовать без перерыва. Чтоб прервать действие глубокого сна майор намеревался вколоть ребятишкам по ампуле кофеина.
Он прилег буквально на минуту, но проспал, как потом выяснилось, не два часа, а больше. И пробуждение его было кошмарным.
Сперва, еще сквозь сон, он почувствовал, что в номере кто-то есть, потом его ослепил яркий свет и он, инстинктивно прикрывая собой голых девочек, с ужасом приподнялся на локтях.
"Лет десять влепят, не меньше!
– стучало у него в мозгах.
– Но как они вошли, я же запирал номер?"
Он вспомнил, что у оперативных работников милиции могут быть запасные ключи и попросил обреченным голосом:
– Одеться хоть разрешите...
Глава 5
(Красноярск - геологический поселок, май)
Майор моргал ослепленными глазами, как беременный филин. Я перевел луч фонарика в сторону, чтоб его глаза не привыкли к свету. Фонарик высветил чье-то голое тело. Я присмотрелся.
Черт побери! Между стеной и майором лежали две голенькие девочки лет 10-12! Они спали расслабленно, будто я их накачал своим зловещим снотворным. Собственно, эта майорская мразь - медик. Ему сонники легче достать, чем мне.
Я вновь направил фонарик на его мерзкую рожу. Майор похлопал шарами и что-то пробормотал. Мне послышалось, что он просит что-то.
– Чего?
– хрипло спросил я.
– Одеться разрешите, гражданин начальник?
– жалобно пробормотал Момот.
Я возликовал. Майор недаром провел столько лет в зоне, он четко знал что бывает за тех голышей, что лежали рядом с ним. То, что он принял меня за опера, открывало массу возможностей, но - увы! Времени у меня не было. Я и так задержался у пидара - майора, заходить в оставшиеся номера некогда. Да ладно, жадность многих фраеров погубила. Пора рвать когти.
Я взял с прикроватной тумбочки массивный графин и с величайшим наслаждением врезал им по майорской голове. Как ни странно, графин не разбился, наверное потому, что был полный. Целостность же майоровой головы я выяснять не стал. Я выскочил в коридор, открыл окно и мягко спрыгнул в полумрак вечернего города. Набитая сумка тяжело ударила по боку. Я ровным шагом зашел в переулок, свернул на параллельную улицу и, прибавляя шаг, направился вниз, к реке.
Ночной Красноярск дышал весенней свежестью. Народу на улицах почти не было - странная картина для меня, пробывшего столько в лет вне воли. Я читал, конечно, о бардаке, охватившем страну после перестройки. Но одно дело читать, а совсем другое - видеть своими глазами.
На берегу Енисея меня ждала легкая гичка - спортивная лодка, взятая напрокат на лодочной станции. Я взял ее на сутки, беззаботно оставив в залог паспорт гостеприимного Льва Моисеевича. Река уже спасла меня из-за колючей проволоки, я доверял ей больше, чем дорогам, созданным человеком. На тех дорогах стояли угрюмые ГАИшники, по ним мчали, завывая сиренами, оперативные группы, в железнодорожных вагонах высматривали подозрительных сыщики в гражданском, а на вокзалах гражданские опера перемигивались с ментами в форме.