Тройной фронт
Шрифт:
В таллиннских аптеках проводится работа по формированию дорожных аптек – проследите, чтобы в каждом поезде была санчасть, а та, в свою очередь, полностью укомплектована. В городе проявлять максимальную осторожность. В одиночку и без оружия не ходить. Есть случаи диверсий, имеются жертвы.
Приехали
Аптекари не знали, что они эти аптечки дорожные для себя формируют! Вот ведь в чем ужас! Вот уж, не рой другому яму!….
Днем и ночь приходилось все аптеки перебирать. Если бы мы их применять стали, не посмотрев на дозировку – никого бы не довезли.
И тут меня Бог пожалел. Я до пункта назначения не доехала. Говорят, эстонскую буржуазию вывозили в Тулу. Во всяком случае, шли такие разговоры.
Мы сформировали санитарные вагоны, нас прицепили к составам. Стали привозить эстонцев. Меня поразило, как они все были хорошо одеты. И как держались! Истерик – никаких. Вагоны – пассажирские, купированные. Это, говорят, потом в теплушки грузили. Слава Богу, я этого не видела! И даже предположить не могу, чтобы со мной сделалось! Мне и так их жалко было страшно.
Вызвали в один вагон – летим с врачом, я с санитарной сумкой. Одному толстому такому – с сердцем плохо. Делаю
– Куда вы нас везете! Вот разве вот этого вы довезете! – И старика выдергивает, а у того волосенки седые над головою, как нимб торчат, головенка трясется: – Он же умрет! Умрет!
Я как крикну:
– Не трогайте его!
Обхватила этого старика, к себе прижала, по голове его глажу. Плачу. Вот нельзя, знаю, что нельзя, а плачу.
– Вы его, говорю, раньше смерти то не хороните! Никто не знает, от чего вы уезжаете! А вы знаете, если бы мы лекарства ваши не проверяли, какой бы укол вот этот сердечник сейчас получил! Как же вы так! Сейчас, наоборот, вам друг за друга держаться надо…
Могла я им рассказать, как нас в голую степь выселяли, да как папу среди ночи на расстрел таскали, … Точно бы – сама в зону бы попала! Только успела подумать – на что им мой рассказ! Чего их раньше времени пугать! Что их ждет – кто знает!
Этот старик мне руки целует:
– Спасибо. Спасибо.
А за что – спасибо!
Назад идем. Врач говорит:
– Женя я ничего не видел, ничего не слышал. Но больше ты к больным не пойдешь! Думай о себе!
А мне все равно стало.
Женщины к нам относились очень высокомерно и брезгливо, как к прислуге. Все в брючках, в длинных таких модных жилетах, в дорожных костюмах, с дорогими чемоданами. Я старалась не раздражаться – входила в их положение. Не меня же вывозят… Нас, небось, так не вывозили. Нас – выводили! Гнали, как скот. Что ж мне им было докладывать, как я им сочувствую! И понимаю. Но что ж я поделать то могу!
Конец ознакомительного фрагмента.