Трудное счастье Калипсо
Шрифт:
– У вас есть какие-нибудь претензии к условиям содержания? Из консульства были? Ну, что ж, отлично, тогда начнем, – Боев потер руки и задал первый вопрос: – В каких отношениях вы были с пропавшей Светланой Никольской?
– Мы состояли в гражданском браке.
– Правильно ли я понимаю, что вы были любовниками?
– Нет, у нас был гражданский брак. Мы вместе жили, у нас общее хозяйство… В России в этом случае отношения принято считать браком, только незарегистрированным. Конечно, я сейчас не говорю о личных наших отношениях. Мне бы не
– Допустим. Можете ли ответить, на какие средства существовала ваша семья?
– Могу. Основной доход приносило полиграфическое производство – оно принадлежало Светлане. Некоторое время назад она по собственному желанию оформила на меня определенную долю. Это было сделано ею без моего вмешательства или просьбы. Существенно меньшая часть в наш бюджет поступала от моего дела. Я им владею вместе с сестрой. Еще немного средств поступало от продажи моих картин, – спокойно перечислял Игорь.
– Насколько я знаю, вы отказались от своей доли в семейном бизнесе? – Боев внимательно посмотрел на задержанного.
– Нет, не так. Я ушел с поста директора, сейчас иногда выполняю разовые заказы, но прибыль делится в соответствии с договоренностью. У меня совсем небольшая доля.
– Я так понимаю, что вы жили за счет госпожи Никольской?
– Вы можете понимать так, но я бы сформулировал иначе. Семейный бюджет в большей степени формировался за счет доходов госпожи Никольской.
– Красиво звучит, но смысл тот же самый, – едко заметил Боев.
– Не могу согласиться.
«Ого! Да он готов дерзить! Ему не нравится, когда его называют альфонсом!» – Боев несколько минут помолчал.
– Как вы можете описать ваши отношения в последний год? – поинтересовался следователь.
– Сложные.
– Чем это объясняется?
– Нашей общей усталостью… – казалось, Игорь подбирал слова.
– Скорее вашими знакомствами с другими женщинами. – Боев откинулся на спинку стула и с усмешкой посмотрел на подследственного.
– И этим тоже, но именно общая усталость в отношениях привела к знакомствам. И потом… ни одно из них не было серьезным.
– Даже с госпожой Самохваловой? – ухмыльнулся Боев.
– С Лерой? – Игорь смешался. Лера сейчас делала все, чтобы облегчить его положение. Сказать, что отношения с ней были пустяком, он не мог. – Вы знаете, если быть точным – у нас были близкие отношения, но сейчас, можно сказать, осталась дружба.
– Интересно. И все-таки вы уверены в том, что госпожа Никольская знала о ваших отношениях с госпожой Самохваловой.
Игорь задумался. Он нередко задавался этим вопросом и мучился от догадок. Игорь не мог сказать ничего конкретного, но чувствовал, что тайное стало явным давно, просто Светлана молчала. Боев терпеливо ждал ответа, а в голове Игоря раз за разом прокручивались события последнего года и как эпиграф к ним: «Месть замедленного действия».
– Так что же? – не выдержал Боев.
– Я не знаю, – честно ответил Игорь, – мне сложно сказать, могу только утверждать точно, что ссор на этой почве у нас не было.
– Но это же не обязательно, – усмехнулся Боев, – причина может быть одна, а поводы могут быть совершенно иные.
Да, это было так. Ссоры между ними случались по пустякам.
– Если у нас и были проблемы, то вполне решаемые. И потом, даже сюда мы поехали вместе.
– Кстати, о поездке. О чем вы ссорились в аэропорту, припомните, пожалуйста. Ведь ссора была нешуточная?
Игорь задумался. Ссора действительно была серьезная. Светлана все утро была не в духе. Придиралась к словам, оставленным не на месте мольберту, холстам, которые сохли в холле – на веранде, которая служила ему студией, было влажно. Потом за завтраком выяснилось, что в типографии произошла авария – сломалась печатная машина. Видя все это, Игорь успокоил ее и сказал, что сразу после ее отлета поедет на производство и постарается решить проблему. Если будут какие-то вопросы, он ей позвонит. А она пусть ни о чем не волнуется, спокойно летит отдыхать. Лучше бы он ничего не говорил и не предлагал. Светлана вспылила:
– Ты не можешь вовремя картины в художественный салон отвезти, ждешь, чтобы я или десять раз напомнила, или сама этим занялась. Что же ты сможешь на производстве сделать?!
Все это она почти прокричала. Игорь попытался ее успокоить, но она только расплакалась. Всю дорогу в аэропорт она молчала, на его вопросы отвечала резко. Уже у стойки регистрации в очереди она стала давать ему указания, к кому надо обратиться по поводу ремонта печатной машины, но вдруг махнула рукой и опять расплакалась. «Ну, почему все так получается, почему…» – только и расслышал он сквозь ее рыдания. Ему было неудобно, поскольку вокруг было много людей.
– Ссора была немного… бурная, но причины я так и не понял.
– Что означали ваши слова «надо решать проблему, другого случая не представится»? Кому вы могли звонить и что имели в виду?
Игорь этих слов не помнил. Он вообще не помнил, чтобы кому-то звонил в аэропорту. Как только Светлана прошла паспортный контроль и скрылась из виду, он сел в машину и поехал в типографию.
– Я никому не звонил, это точно. Правда, может, я и забыл. Столько всего произошло.
– Постарайтесь вспомнить. Следующий вопрос. Во сколько вы прилетели в Варну?
– Точно не помню, утром.
– Рейс из Москвы прибывает в восемь утра. Значит, где-то в одиннадцать-двенадцать вы могли быть уже в отеле. Но вас там не было?
– Я не спешил. Немного походил по городу, выпил кофе. Кафе неподалеку от театра. Там еще фонтан был.
– Знаем, мы разговаривали с официантами. Знаем также, что вы долго с кем-то разговаривали по телефону и отправляли сообщения. Мы уже запросили у вашего оператора детализацию ваших звонков. Все номера, куда вы звонили, нам будут известны, но чтобы не терять времени, можете сами рассказать.