Трудные дети

Молчанова Людмила

— Расскажи родителям поподробней, Ром, - ласково пробормотала я, под негласное одобрение родственников.
– Им же интересно.

Бледной немочи хватила аккурат на десять минут. Рома никогда не скупился на подробности, к тому же любая операция - дело кровавое. Леночку перекосило, она стала почти прозрачной, а потом, сдавленно извинившись, бросилась в ванную, после чего быстро откланялась и ретировалась. Ромка поспешного отступления и не заметил, он увлеченно беседовал с отцом, а вот Наталья Дмитриевна расстроилась, но предъявить мне ничего не могла. Я ведь ничего не сделала, даже слова не сказала.

Леночка была первой ласточкой. За ней последовала еще одна и еще. Все одинаково обезличенные, примерные девочки, и действиям каждой из них я всегда находила противодействие. Свекровь злилась, нервничала и скрипела зубами, но упорно искала что-то, что сможет мне помешать. Ей не нужна была в семье какая-то провинциальная грязная авантюристка, пытавшаяся забрать любовь и внимание единственного сына.

Она не упускала возможности меня задеть, чем-то подколоть и выставить не в лучшем свете перед Романом. Чуть ли не под микроскопом рассматривала меня, препарировала и надеялась найти нечто из ряда вон выходящее. Но после Элеоноры Авраамовны на мне живого места не осталось, так что искать было бесполезно. Но она все равно докапывалась и придиралась к малейшим мелочам, на которые другой человек и внимания не обратил бы. В частности, мое желание поменять фамилию не осталось без комментариев.

— Кто бы сомневался, - ядовито шипела женщина, когда рядом не было мужа и сына.
– Еще бы ты свою оставила. Ты права не имеешь нашу фамилию позорить!

— Вашу?
– вежливо вздернув бровь, переспрашивала в ответ.
– Мне казалось, ваша девичья фамилия Попенко. Разве не так?

— Ах ты… - задыхалась от ярости свекровь и открывала рот, как выброшенная на сушу рыба.
– Совести у тебя нет.

Нет. Впрочем, как и двойных стандартов. За собой свои грехи я знаю и от них не бегу.

Была еще одна проблема. Деньги. Мое уязвимое место, ахиллесова пята, которую Наталья Дмитриевна в конце концов нащупала, а нащупав, давила на нее изо всех сил.

Свадьба? Отлично. Пусть будет свадьба, решила тетка, но ее же надо оплачивать, платье покупать, туфли, стилиста, визажиста, да и просто изрядно потратиться, потому что их семья, дескать, безумно интеллигентная, гостей и друзей имеет много и, чтобы никого не обидеть, всех обязана пригласить. И дело это, безусловно, жутко затратное и дорогое, а раз так, не буду ли я любезна оплатить половину расходов, ведь не один Ромочка женится, но и я замуж выхожу.

После такой тирады Наталья Дмитриевна приторно улыбалась, отчего глазки превращались в темные щелочки, и елейным, сладким голосом добавляла:

— У вас же с сыном не какой-нибудь брак по расчету. У вас все по большой любви. Не так ли, Александра?

— Так, - с каменным выражением отвечала я.

— Ну а раз так, - с торжествующим видом припечатывала свекровь, - то давайте свадьбу оплачивать в складчину. Бабушка же тебя любит, ты у нее единственная внучка, вот пусть и поможет.

Элеонора Авраамовна скорее удавится, чем даст денег в долг, я уже молчу про дарение. А мать Герлингеров, казалось, вознамерилась во что бы то ни стало меня сломить. Все по высшему разряду, самое дорогое, и через месяц мне предъявили воистину астрономическую сумму, которую, продайся я вся на органы, насобирать бы все равно не получилось. И сумма грозилась вырасти еще раза в два-три.

Возможно, будь все в разы скромнее, я бы оплатила расходы. В конце концов, чему меня жизнь научила, так это тому, что за все надо платить. Это как начальный капитал. Чем больше ты хочешь получить - тем больше должен быть твой первый вклад. Я бы оплатила, извернулась как-нибудь, будучи уверенной, что буквально после свадьбы это сторицей окупится. Но достать луну с неба у меня не получится, какой бы не маячил впереди огромный куш.

У меня имелись сбережения, в конце концов, я никогда не сидела на чьей-то шее и всегда работала, пусть работа оставляла желать лучшего как с точки зрения престижа, так и с точки зрения зарплаты. Но моих вроде бы немаленьких сбережений хватило бы разве что на подвязки, и Наталья Дмитриевна, судя по довольной роже, прекрасно это понимала. Обратиться было не к кому - Антон со мной не общался, перестав даже звонить, с Ритой не общалась я, а многочисленным приятелям просто не доверяла.

Ромка же не вмешивался. Нельзя сказать, что он был согласен со своей матерью, если бы не ее предложение, то он спокойно бы оплатил свадьбу из собственного кармана и не заметил бы, но как раз в этом все дело. Ему абсолютно срать - я буду платить за торжество, или не я. Хоть папа римский, в общем-то. От материальных сторон любого предприятия мужчина старался держаться в стороне, с успехом, стоит сказать, поэтому я осталась один на один со своей проблемой.

— Денег не дам, - сказала как отрезала Элеонора Авраамовна и для убедительности решительно покачала седой головой.
– Ни копейки.

Я устало вздохнула и легла щекой на гладкий стол, позволив себе на минуту закрыть глаза.

— Не поверите, но даже мысли попросить у вас денег не приходило в голову.

— Как мило. Это означает, что кое-какие мозги я все-таки сумела вложить в твою бестолковую голову.

— Хватит ерничать, ладно?

— И много тебе надо?

Подумав пару мгновений и нарисовав в уме многочисленные нули, я озвучила цену путевки к хорошей жизни.

— За такие деньги можно самой начать новую жизнь, - подтвердила мои мысли старушка.

— Можно, - согласилась.
– Только их все равно нет.

— На платье хватит?

— Только на платье. Через знакомых нашла одну молодую “дизайнершу”…

Старушка улыбнулась моему язвительному тону.

— Что ж ты ее так?

— Да швея она обычная, господи, - махнула я рукой.
– Но платье, сказала, сошьет. Ее ткани, а по цене недорого выходит.

— Хорошее хоть платье?
– полюбопытствовала Элеонора Авраамовна.

— Хорошее. Все, как вы учили.

— Ну тогда ладно.

— Вы ко мне на свадьбу-то придете?
– перед уходом вспомнила я.

Бабулька со мной в прихожую вышла, рукой о стенку оперлась и ждала, пока я выйду за стены ее дома. Услышав мой вопрос, она нехорошо ухмыльнулась.

— Нет.

— Почему? Вы же как-никак моя бабушка.

— Скажешь, что я умерла.

— Тогда они потребуют предъявить наследство, - я к зеркалу боком развернулась, оправила полы черного в белый горох пальто, и повесила на плечо сумку.

— Не пойду, Александра, - мотнула головой пожилая женщина и костлявой рукой схватилась за ворот шелкового халата.
– Не пойду и точка.