Трудные дети
Шрифт:
— Что “сколько”?
– растерялась Рита.
— Сколько ты хочешь за работу?
— Ты что!
– всерьез оскорбилась девушка. Надула пухлые губы, скрестила руки на груди и отошла на шаг назад.
– Мы же друзья. Я не могу с тебя денег брать. Это помощь. Я буду рада тебе помочь.
— Это хорошо, - вмиг став миролюбивой девочкой, улыбнулась и пропустила ее в гостиную.
– Только…Рита?
— Да?
– вскинулась она.
— Мы не друзья.
Она пожала плечами и ничего не сказала, словно не услышала, а мне был важнее халявный хороший дизайнер, чем чьи-то заблуждения.
Для себя я не жалела ничего - ни денег, не времени. Рита была не ограничена в финансах, ей разрешалось все, главное, чтобы конечный результат пришелся мне по душе. Она кивнула, соглашаясь, и уточнила:
— Только ты не вмешиваешь. Увидишь, когда все будет готово.
— Рита, рыбка моя яхонтовая, я тебе, конечно, доверяю, но не настолько.
— Аль, или так, или никак.
— Ты мне ультиматум ставишь?!
— Что ты? Нет. Просто прошу. Я постараюсь не разочаровать. Честное слово.
Щурилась, с недоверием на нее глядела и напряженно думала. Рите я действительно верила, в ее блаженной голове просто не было функции “обман”. И да, я была уверена, что она постарается, сделает все, но что из себя будет представлять это все…Неизвестность всегда пугала.
— Ладно, - наконец, решила я.
– Ладно. Счет вот. Телефон прораба на столе. Буду ждать.
На четыре с лишним месяца я с головой ушла в работу, с которой поначалу помог свекор, потом - только сама.
Трудиться несчастным корректором, как во времена бурной студенческой молодости, уже не прельщало, редактором - не брали, журналистом - статьи об огурцах на корню сгубили желание творить. Но свекор, прекрасный человек с нужными друзьями, души во мне не чаял. И когда я мягко намекнула о том, что, дескать, нужна помощь, он без промедления познакомил меня с директором одного из крупнейшего издательского дома Москва, специализировавшемся на выпуске журнальной продукции - лучшей журнальной продукции.
Издательскому дому принадлежало шесть или семь глянцевых модных журналов различной направленности. Я попала в мужской. Как ехидно прокомментировала все та же Элеонора Авраамовна:
— Свинья везде грязь найдет. Ну а Саша…
Мужской журнал еще не означал сиськи во весь разворот. В таком месте с фамилией Герлингер было даже стыдно как-то работать.
Это был журнал для обеспеченных, умных и стильных мужчин, которые следили за событиями в мире, за модой, за наукой и техникой, любили дорогие авто и не менее дорогие часы, а главное - могли их приобрести.
Директор, Яков Болец, встретил меня вежливо, но без восторга. Оно и понятно.
— Вы Саша Герлингер?
– мужчина недовольно хмурил брови и без воодушевления разглядывал мои женские формы.
— Я.
— Я думал, вы мужчина.
— Как видите, нет.
— Да. Теперь вижу. А Лева Герлингер ваш?..
— Свекор, - любезно пояснила и закинула ногу на ногу, пристроив папку с документами на коленях.
— Хм. Ну что ж, - как-то обреченно улыбнулся мужчина и указал рукой на дверь.
– Пойдемте знакомиться.
Впечатление я произвела. Определенно. Мужская половина редакции голову свернула, оборачиваясь мне вслед, а кто-то даже удивленно присвистнул, увидев мои черные чулки со стрелками. Реакция женской половины была не такой эмоциональной и менее восхищенной. На меня смотрели как на потенциальную опасность, зло во плоти, и даже кольцо на пальце не могло их переубедить. По мнению женщин, никакое кольцо не помешало бы мне переспать со всей редакцией. Было бы желание.
Но в моих правилах было не смешивать - и даже не взбалтывать - работу и личную жизнь. Все мои постельные увлечения оставались только со мной и только в постели. В остальное время - я светская дама, стильная, богатая и умная. И верная, пусть мужа никогда рядом не бывает.
На работе я работала, за что Яша мне просто поклонялся. Не играла в игры, не лазила в интернете без надобности и не раскладывала косынку. Я трудилась, как привыкла трудиться всегда, отчетливо понимая, что свекор дал мне всего лишь шанс и только от меня зависит, как он реализуется.
Первое время в иерархии редакции я находилась где-то между фикусом в глиняной кадке и плакатом Марлен Дитрих, висевшем на стене, потому что меня считали такой же отрадой глаз, как Марлен, и такой же бесполезной, как чахлый цветок. Первое - льстило. Второе - раздражало до зубового скрежета. Элеонора Авраамовна сделала меня блестящим знатоком в женской моде и довольно посредственным обывателем - в мужской. И снова приходилось учиться, наверстывать и заниматься, но, черт побери, какой это казалось радостью после тошнотворной маски примерной жены и леди, которую пришлось носить, не снимая, несколько лет.
После замужества я полюбила заграничные поездки. Распробовала их, и этот вкус пришелся по душе. Новые страны - новые люди - новые знания. Меня всегда отличала острая познавательность, и такую возможность я просто не могла упустить. Рита помогла выбрать классный фотоаппарат, научила необходимым азам и отправила по Европе, в которую я до одурения влюбилась. За комфорт и любовь людей к самим себе. Будь моя воля, не вылезала бы оттуда. Впрочем, имея возможность, я и так из нее не вылезала, как белка мотаясь из одного конца в другой.
И каким-то незаметным образом, очень плавно и спокойно в журнале появилась моя собственная колонка, где я рассказывала интересные традиции, мифы, истории о достопримечательностях и упоминала пикантные мелочи, которые с тщательностью ювелира находила. Каким-то образом мое хобби превратилось в почти призвание, работу и приносило неплохие деньги. Душа пела, а жизнь наладилась. Ремонт квартиры подходил к концу.
Это был, безусловно, волнительный момент. Я с опаской заходила внутрь, жадно осматривалась и тихо офигевала. Рита выполнила и перевыполнила план, и я даже готова была ей заплатить, потому что то, что она сделала - для меня. Если ты заходил в дом и хоть немного знал меня, то не должно было остаться сомнений, что здесь живу я, я и только я.
Конечно, мне самой никогда не удалось бы так гармонично сочетать цвета. Много бежевого, много черного, вкраплений ярко-красного и нежно-лилового. Вещей минимум, но все функциональны и уютны. Квартира казалась просторной, но жилой и теплой. Много техники, хромированные вставки и куча всяких наворотов грели бившееся птичкой сердце.
— Это что, шест для стриптиза?
– озадаченно нахмурилась я, касаясь пальцами холодного металла.
Рита слегка покраснела.
— Мне показалось, он здесь к месту.