Трудные дети
Шрифт:
— Да, иди. Он один.
Я благодарно улыбнулась.
— Спасибо.
Он действительно работал, с головой зарывшись в толстые папки. Увидев меня на пороге кабинета, Марат удивленно поднял брови.
— Ты что здесь делаешь?
— Просто приехала.
Закрыла дверь, бросила сумку на стул и нащупала в кармане маленький пакетик.
— Зачем?
— С днем рождения поздравить.
Он отложил документы в сторону, на спинку кожаного солидного стула откинулся и с любопытством меня оглядел.
— Да ну? До вечера нельзя было подождать?
— Нет.
— И…где подарок?
Было почему-то слегка боязно. Даже странно. Я - и боюсь. Размякла от хорошей жизни - трясусь по каждому поводу, причем такому незначительному. Мысленно взяла себя в руки и приблизилась к столу, вклинившись в узкое пространство между столешницей и стулом.
— Вот. Держи.
Марат с любопытством и слегка восторженным удивлением поглядел на бархатный мешочек.
— Что там?
— Открой.
Через несколько секунд у него на ладони оказалась платиновая цепочка с кулоном в виде морды волка. Марат поудобнее перехватил цепочку, чтобы лучше разглядеть украшение. А потом вопросительно поднял на меня глаза, безмолвно спрашивая…о чем-то.
Я сглотнула, оттолкнула стул ближе к стене и села Марату на колени. Медленно собрала волосы и отодвинула их в сторону, открывая заднюю сторону шеи. И как назло, Марат молчал долго. Очень долго.
Наконец, он, едва касаясь, провел кончиками пальцев по рисунку и покрасневшей коже вокруг. Меня пробила дрожь, пробежав тонкой змейкой по позвоночнику.
— Волк.
— Волк.
— Один в один, - он еще раз поглядел на кулон.
— Мастер старался.
— Я предупреждал тебя о татуировках.
— Последняя.
Он еще раз погладил татушку прохладными пальцами.
— И что ты скажешь в свое оправдание?
А оправдание готовила долго.
Я расстегнула хлопковую рубашку, слегка спуская ее с плеч и открывая вид на другою татуировку, вившуюся по позвонкам.
— Волк сверху.
Через минуту я кожей почувствовала прохладу его смеха и улыбнулась. Марат аккуратно надел мою рубашку назад и поднялся со стула, поднимая меня.
— Одевайся и поехали. Саш?
— Да?
– оторвалась от металлических заклепок.
— Застегнешь?
– и он протянул мне цепочку.
Застегнула, правда, для этого мне пришлось встать на носочки, а Марату - сильно согнуться. Было непривычно смотреть на него так, встречать глубокий и настолько внимательный взгляд, и я поспешила к выходу, пряча глаза, но в дверях меня снова остановили, развернув к себе лицом. Мужчина глубоко поцеловал меня, коснулся уголков губ и под конец чмокнул в нос, заставив неистово покраснеть.
— Спасибо.
За всю свою жизнь так я больше не краснела.
В коридоре мы снова столкнулись с Плетневым, который нам кивнул, мельком поглядел на переплетенные руки и вскользь поинтересовался:
— Уезжаете?
— Да, - ответил Марат.
– Домой. Праздновать.
— Ты завтра приедешь сюда?
Мы переглянулись.
— Нет, - наконец, сказал чечен.
– У меня отпуск.
Глава 29.
С отъезда Оксаны прошел месяц. Конечно, она звонила и мне, и Марату, но ее звонки скорее, веселили, нежели реально напрягали. Меня, во всяком случае. Что особенно радовало - Марата они доставали конкретно. Если мне Ксюша рассказывала о достопримечательностях, культурных новинках и интересных историях, что произошли с ней и ее мамой, то Марат выслушивал полноценное нытье, дополненное жалобами на несправедливость мира.
Иногда Ксюша попадала в то время, когда мы с мужчиной пресыщенно - или не очень - валялись на кровати. Я пристраивала голову у Марата на животе, болтала ногами в воздухе и слушала радостный треп девушки. Минут пятнадцать. Иногда я могла оседлать Марата и вобрать его глубоко в себя. Я специально сидела неподвижно, изредка сжимая горячий член внутренними мышцами, волнообразно поводила бедрами, вынуждая чечена едва ли не рвать простыни. Потом Ксюша вежливо прощалась и через пару минут разговаривала уже со своим мужем, который думал о чем угодно, только не о разговоре. Я его до такого доводила, что чаще всего он скомканно прощался, ссылаясь на неотложные дела, откидывал, не глядя, мобильник в сторону, и резко перекатывался на постели, подминая меня под себя. А дальше начиналось самое интересное.
Ксюшин папа оформил на Марата все документы и от греха подальше уехал в подмосковный санаторий, прихватив с собой несколько охранников, выделенных чеченом. И опять же, это только в плюс мне было. Мы всех из города вытравили, остались вдвоем и могли делать, что хотели.
Марат разгребал все то, что наворотил Георгий Саныч, а наворотил он, судя по всему, немало. Мужчина в общих чертах мне все рассказал, не пугая излишними подробностями, но и этого мне с лихвой хватило, чтобы понять общую картину. А пистолет, который “на всякий случай” лежал в ящике прикроватного столика, и два охранника, постоянно меня сопровождающие, почти кричали о том, что все очень и очень серьезно.
— Они меня нервируют, - недовольно пожаловалась Марату, без стука влетая в его кабинет. Охрана понятливо осталась за дверью.
– Ходят за мной и ходят, как собаки привязанные. Блин. Не могу уже. А знаешь, что самое противное?
На мое возмущение никак не прореагировали. К тому же мы оба знали, что я просто ворчу. На деле же я все равно этих мордоворотов буду терпеть, потому что…Ну, надо так. Что еще скажешь?
— Не знаю, - мужчина потянулся за телефоном и начал набирать чей-то номер.
– Что?
— То, что эти б…ыки ни на шаг от меня не отходят. Понимаешь? Ни на шаг! Даже в туалете меня пасут.
— Так и надо, - отстраненно пробормотал он.
– Я им именно за это деньги плачу.
— Да ну? И за то, что они едва не в примерочную кабинку со мной заходят? За это ты тоже деньги платишь?
Теперь Марат заинтересованно поднял голову. Пальцы, до этого быстро порхающие по кнопкам, остановились в миллиметре от трубки.
— В какую кабинку?
— Для переодевания, - даже для меня это было слишком.
– А я, между прочим, была в магазине нижнего белья!