Трудные дети
Шрифт:
Вот что он хочет услышать? Что я с ним буду и в горе, и в радости? И в огонь, и в воду? Ну скажу я это, так он разозлится за то, что лгу. Но хуже того, я сама буду знать, что лгу. И не кому-нибудь, а Марату, с которым этого никогда не надо делать. А не скажу - он тоже психанет. В последнее время Марат вообще тему денег в наших с ним отношениях болезненно воспринимает, я бы сказала, чересчур остро, уделяя внимания больше, чем нужно. А почему - я особо не понимала. И не хотела понимать. Сверх меры я не требовала, все как всегда, но вылезла же проблема, казалось бы, из ниоткуда. И ее теперь надо решать.
Я недовольно выдохнула, отодвинулась от мужчины, чувствуя злость из-за того, что придется объясняться, и села на подушки, обиженно скрестив руки на груди.
— Что тебе в голову взбрело, ты можешь сказать? С чего такая озабоченность? Или жалко денег? Я много трачу?
Он тоже раздосадованно выругался и откатился от меня подальше, снова переворачиваясь на спину.
— Мне никогда ничего не жалко для тебя. Я задал конкретный вопрос и хочу получить такой же конкретный ответ. Да или нет?
— Я бы никогда не посмотрела на нищего, если хочешь знать. Не потому что у него нет денег, - Марат уже не слушал. Он язвительно улыбнулся, всем видом давая понять, что так и думал, а потом и вовсе отвернулся, намереваясь подняться с кровати. Я его за плечо дернула и потянула на себя.
– Марат, стой! Да стой же ты! Дай сказать. Подожди пять минут, а потом, если не терпится, можешь валить, - на скулах проступили желваки, мужчина мою руку сбросил, но все-таки выжидательно сел, с картинным интересом поглядывая в мою сторону.
– Я не осталась бы не из-за отсутствия денег. А потому что он неудачник. Или идеалист. Или придурок, лох, называй как хочешь. Мне не за что уважать такого человека, который даже не может заработать себе на нормальную жизнь. Честно или не честно - демагогия. Все хотят комфорта. И если бы ты был таким…Как ты там сказал? Мент, борющийся с преступностью? Ах да. Вот если бы ты был таким, я бы в первый же день от тебя убежала.
— Это все?
– ни капли не подобрев, спросил Марат.
— Нет, не все. Я не могу оставаться с человеком, которого не уважаю. У тебя были возможности, и ты ими воспользовался. Ты не делаешь ничего наполовину, так что, по меньшей мере, вопрос поставлен некорректно. Поддержала бы я тебя, если бы пошли проблемы? Поддержала бы. Помогла бы все решить? Помогла. Не заставляй меня говорить то, что не хочешь услышать. Это будет неправдой, и ты, Марат, не хуже меня об этом осведомлен. Я с тобой. Таким, какой ты есть. В конце концов, у Вячеслава самолет свой, а у тебя самолета нет. По твоей логике я должна к нему уйти, разве не так? Не в этом ты пытаешься убедить меня и себя?
— А если меня убьют? Ты уйдешь к другому?
— А если убьют меня? Ты умрешь вместе со мной?
– окончательно разозлившись, парировала я.
Он промолчал.
— Вот видишь. Не заставляй меня говорить очевидные вещи.
Мы оба безумно любили жизнь. Не существование, не выживание, а настоящую, комфортную и спокойную жизнь. И не стали бы совершать такие необдуманные поступки. Каждый спокойно заживет дальше. И он, и я. Марат сам такой же, и требовать от меня другого, по меньшей мере, лицемерно. К счастью, он это быстро понял и осознал. А также в очередной раз оценил честность, незапятнанную между нами. Это дорогого стоит.
Он не обиделся и смог примириться с моей…особенностью. Я принимала Марата таким, каким он был, и требовала того же. Марат мне это дал, наконец-то успокоившись и приняв мой недостаток как данность. Что сблизило нас еще сильнее.
Мужчина начал выводить меня в так называемое общество. Младшей сестры больше не было, на ее место пришла очаровательная девушка Саша. Любимая, оберегаемая. Хм, стоило понаблюдать за мрачными взглядами исподлобья, какими Марат награждал каждого, кто осмеливался заглянуть в мое декольте, достаточно провокационное, или же слишком долго пялиться на мои ноги. А ноги стали моей гордостью, моим достоинством, которое я всячески демонстрировала. Красивые, длинные, стройные, и было даже забавно видеть, как умные и уверенные в общем-то мужики глупеют на глазах, глядя на них, а чем дольше взгляд по ним скользит, тем дебильнее выражение лица. Марат, правда, веселья моего не разделял.
— Дошутишься, Сашка, - предупреждал чечен, идя шаг в шаг за мной. Он так специально делал, чтобы мне вслед особо не пялились. А если пялились, то мало что могли увидеть.
– Я тебе ноги когда-нибудь поотрываю.
— Я тоже тебя люблю, мой хороший, - бархатно смеялась я, лукаво стреляя глазками.
– Не ревнуй так. Можно подумать, тебе мои ножки не нравятся.
И назло ему такую позу принимала, что еще немного и стала бы видна кружевная резинка чулок. Чечен всегда в такие моменты тяжело сглатывал и неотрывно следил за моим поднимающимся платьем. Ревнючка.
Сначала никто не воспринимал меня всерьез. Подумаешь, очередная пассия появилась. Недурна, но и не красотка. Особо от остальных не отличается. Наверняка на один вечер. Но я с Маратом появлялась всегда - или почти всегда - не считая его выходы с женой и ее родителями. Кстати, у этих людей такое считалось нормальным. Жена, любовница, возможно, даже две. Просто девочки, каждый вечер сменяющие друг друга. Марат не стал исключением.
Но я смогла заставить и их всех со мной считаться. Обращать внимание на меня не как на временную любовницу, а как на постоянную подругу, важную, неотрывно связанную с Маратом. У него была жена, которой все важные мужчины и женщины улыбались и называли ее по имени-отчеству, и была я, которую холодно-презрительно звали “Александрой”, “Сашенькой” или же никак не звали, изредка отпуская сальные шуточки. Марат мог бы одним словом все пресечь, но это не то, что меня устраивало.
Я должна сама. Я сама заставлю их всех обращаться ко мне с уважением, по имени-отчеству. В конце концов, если с Маратом все получилось, то почему не получится с ними?
Глава 28.
Все складывалось как нельзя лучше. Для меня и для Марата тоже. Чего нельзя было сказать об Оксане и ее семье.
У ее отца начались проблемы. Те два кооператива, которыми он владел, не выдержали дефолта и не смогли восстановиться. Мужчина влез в долги, проиграл, потерял некоторую часть средств. Если Марат успел вовремя подстраховаться, переведя все деньги в доллары, то Георгий Саныч не успел. Вернее, не захотел. Совковое сознание, в котором прочно укоренилась мысль о том, что Россия - непотопляема, а рубль - тем более, было уже не изменить. Он до последнего не верил в крах системы, все ждал чего-то, хотя кризис уже висел на хвосте. И в итоге потерял почти все - или очень много, хотя разница небольшая.
— И что ты будешь делать?
– задумчиво побарабанила пальцами по подбородку, рассматривая довольного мужчину, сидящего рядом со мной на диване.
– Зачем он к тебе приходил? Просил помощи?
— Просил, - неспешно кивнул Марат, едва не лопаясь от гордости.
– Но я отказал.
— Да ну? Под каким же предлогом ты отказал своему тестю?
— Я вложил деньги в выгодный проект. Сожалею, возможно, если бы вы обратились за помощью раньше, - безбожно кривляясь, изобразил он.
– Но увы, увы, увы…