Трудные дети
Шрифт:
— Я верю, - кивнул Слава.
– Саша…поехали со мной?
— Зачем?
— А ни зачем. Просто так. Я не злой. Девушек не насилую, не бью. Просто прокатимся.
Я нерешительно оглянулась на роскошные двери, на двух невозмутимых швейцаров и кивнула.
— А поехали.
Все-таки с Маратом мы оба предпочитали практические примеры.
Я быстро пиджак на землю сбросила, переступила через него и нырнула в вовремя подъехавшую машину Вячеслава. У Марат - баба с ювелирного, а у меня - Слава. Все по-честному. Как я и обещала.
— Ты напряжена, - через час почти легкой беседы вскользь отметил мужчина. Я нервничала, облизывала губы и не могла усидеть на месте. Мне все казалось, что Марат выпрыгнет из ниоткуда и меня убьет.
– Боишься меня?
— Нет.
Не врала. Вячеслав оказался очень добрым и в чем-то простым. Слегка по-деревенски простодушным, чем поневоле подкупал, особенно после сегодняшнего скандала. У него была широкая душа, и вроде бы человек богатый, добился многого, только нелогичный. Только вот он слишком…безбашенный.
— Боишься, что тебя найдут?
— Да брось, - натянуто отмахнулась я.
– Кому я нужна?
— Зря ты так. Ты же сестренка Залмаева?
— Есть немного.
— Он тебя правильно воспитал, - весомо кивнул Слава. Я чуть не поперхнулась.
– Хорошо. Ты хорошей женой станешь.
— Смотря кому.
— Тоже верно. Не разменивайся, Саша, - он со значением оглядел красный след от ладони.
– И брату скажи, чтобы кому надо руки поотрывал. А я, если что, помогу.
Если я скажу это Марату, тогда оторвут руки мне.
— Обязательно передам.
— Знаешь что, - просиял Вячеслав.
– А давай на лыжах кататься?
Вот теперь я подавилась.
— На каких лыжах? Лето на дворе.
— У нас лето, - загадочно заулыбался мужчина.
– А есть места, где много снега.
У него оказался самолет. Частный. Маленький, но свой. И мы полетели в горы. Просто так. Взяли, решили и полетели. Я жутко боялась, потому что никогда не летала и никогда не была заграницей. И весь недолгий полет просидела как на иголках, дрожа всем телом. А Вячеслав, сидя напротив, громко ржал, разглядывая мое бледное почти до посинения лицо.
Полет, лыжи и возвращение домой заняло шестнадцать часов. Туда и обратно. Я как будто заново родилась, все тревоги оставила где-то там, высоко в горах, и вернулась чистой и какой-то свободной даже. Славка в шутку заметил, что на меня так опьяняюще воздух подействовал. Я не спорила. По пути домой меня волновало другое.
В прошлый раз ему потребовалось час-полтора, чтобы меня найти. Сейчас прошло меньше суток. Раньше Марат давал мне практические уроки, а теперь я преподнесла ему урок от себя. Мы оба плохо воспринимаем слова, тем более голословные угрозы, нам нужна демонстрация. Только вот вопрос - выживу ли я после этой демонстрации или нет?
— Можно телефон?
Мужчина с готовностью протянул мне трубку.
— Конечно.
Я, вытянув губы трубочкой, выдохнула, досчитала до пяти и набрала свой домашний номер. Почему-то я не сомневалась, что Марат именно у меня дома и ждет моего звонка. После первого гудка в трубку громко рыкнули:
— Да!
— Привет, - очень тихо поздоровалась с ним, внутренне застыв от ощущения неминуемой угрозы.
– Это я.
От моей наглости он, казалось, опешил. И разозлился еще больше.
— Тебя не было два дня, - медленно, скупо выверяя произносимые звуки, процедил чечен.
– Два чертовых дня. И ты мне говоришь “ПРИВЕТ”, твою мать?!
— Не кричи, пожалуйста. А то я повешу трубку, - сейчас преимущество было на моей стороне, и я не собиралась упускать такую редкую и бесценную возможность покомандовать.
– Я в порядке, Марат. Синяк уже зажил. Я отдохнула и развеялась. Скоро приеду домой.
— Да я тебя убью сейчас, - удивленно выдохнул Марат, шалея от моей наглости и спокойствия.
– Ты понимаешь, что делаешь?
— У тебя есть, - я пригнулась и выглянула в окно, - минут десять, чтобы успокоиться и прийти в себя. Я сейчас буду.
И на такой финальной ноте, стараясь не обращать внимания на отрывистые ругательства, от которых едва не кипел телефон, я разъединила связь.
— Он волновался, - невинно пожав плечами, объяснила я такое поведение “братца”.
– Он за меня всегда волнуется.
— Правильно делает, что волнуется. Это хорошо, что я с тобой был. А если кто-то другой?
Мы подъехали к подъезду, около которого Марат старательно нарезал круги, поднимая пыль, и я поспешила вылезти вперед, чтобы хоть как-то успокоить и его сдержать. Если первым чечен увидит Славу, то будет очень много крови. Очень.
Он почти почернел за эти сутки. Если раньше я думала, что он на грани бывал, то я грани не видела. Марат почти взрывался от напряжения. От него такие волны гнева, облегчения и ярости исходили, что я, вроде бы успокоившись, снова задрожала, стоило только коснуться мужчины.
— Тихо. Спокойно. Стой, - по груди его погладила, слышала свистящее отрывистое дыхание, от которого ходуном ходила грудная клетка.
– Ничего не было. Просто послушай. Пять минут. Успокойся.
Вылез Вячеслав, руку Марату пожал, и при этом у моего чечена мышцы волной задвигались, не скрывая смертоносной энергии. Он весь бурлил силой и злостью.
Слава достаточно долго говорил о том, что какой-то урод меня обидел, ударил, и он, как истинный джентльмен, не смог пройти мимо. Потом мужчина пересказал краткую историю нашего путешествия, и в это время у меня сердце колотилось как сумасшедшее. А еще я лицом в грудь Марата уткнулась и слышала, как его сердце бьется - тоже тяжело и быстро. И никак не хочет успокаиваться.
В общем, у чечена хватило выдержки дослушать Вячеслава до конца, молча кивнуть и аккуратно дойти со мной до входной двери. Как только она хлопнула, закрывая нас от чужих взглядов, Марат с силой дернул меня, буквально затаскивая домой.