Тщательная работа
Шрифт:
Многолетняя привычка к отчетам, докладам и протоколам любого рода научила его быстро ориентироваться в толстенных досье.
Дело началось с анонимного телефонного звонка. Камиль нашел соответствующий протокол: «Совершено убийство в Трамбле-ан-Франс. Свалка на улице Гарнье». Убийца определенно выработал свою систему. Просто удивительно, как быстро укореняются привычки.
Подобный повтор, безусловно, нес определенный смысл, как и сами фразы. Выбранный прием был прост, отработан, крайне информативен. Он ясно свидетельствовал о полном отсутствии волнения или паники, да и вообще какого-либо аффекта. И точное повторение приема было совершенно неслучайным. Напротив, оно красноречиво свидетельствовало о мастерстве (реальном или воображаемом) убийцы, который решил сам стать вестником собственных преступлений.
Жертву довольно быстро опознали как Мануэлу Констанзу, молодую проститутку 24 лет, испанского происхождения, которая водила клиентов в вонючую гостиницу на улице Блондель. Ее сутенер Анри Ламбер, по прозвищу Толстяк Ламбер, — 51 год, семнадцать приводов, четыре приговора, из которых два за сутенерство с отягчающими обстоятельствами, — был немедленно взят под наблюдение. Толстяк Ламбер быстро прикинул, что к чему, и предпочел сознаться в участии 21 ноября 2001 года в ограблении торгового центра в Тулузе, что стоило ему восьми месяцев тюрьмы, но позволило избежать обвинения в убийстве.
Черно-белые снимки потрясающей четкости. И сразу: тело молодой женщины, разрезанное надвое на уровне талии.
— Надо же… — проговорил Камиль. — Что ж это за тип такой…
Первое фото: обнаженная половина тела, нижняя часть. Ноги широко раскинуты. На левом бедре часть плоти вырвана, широкий рубец, уже почерневший, свидетельствует о глубокой ране, идущей от талии к половым органам. По положению ног видно, что обе они были переломаны в области коленей. Увеличенный снимок большого пальца ноги демонстрирует отпечаток пальца, нанесенный при помощи чернильной подушечки. Подпись. Та же, что на стене лофта в Курбевуа.
Второе фото: верхняя половина тела. Груди испещрены сигаретными ожогами. Правая грудь отсечена. С остатками тела ее соединяют только обрывки кожи и плоти. Сосок левой груди изодран. На каждой груди глубокие раны, доходящие до кости. Молодая женщина явно была привязана. Еще видны глубокие следы, как от ожогов, — без сомнения, оставленные веревками солидной толщины.
Третье фото: крупный план головы. Ужас. Все лицо одна сплошная рана. Нос глубоко вдавлен внутрь черепа. Рот располосован бритвой и идет от уха до уха. Кажется, что лицо глядит на вас с безобразной улыбкой. Все зубы сломаны. Осталась только эта пародия на улыбку. Невыносимо. У молодой женщины были очень черные волосы, о таких писатели говорят «черные как смоль».
У Камиля перехватило дыхание. Навалилась дурнота. Он поднял голову, обвел глазами комнату и снова склонился над фотографиями. У него возникло странное ощущение давнего, хоть и мимолетного знакомства с этой разрезанной надвое девушкой. Вспомнил фразу какого-то журналиста: «Ее гримаса была верхом зверства». Два бритвенных разреза начинались точно в уголках рта и полукругом поднимались к мочкам.
Камиль отложил фотографии, открыл окно и несколько мгновений смотрел на улицу и крыши. Убийца, если он был один, разрез'aл женщин надвое или на куски. Преступление в Трамбле-ан-Франс произошло восемнадцать месяцев назад, но это вовсе не означало, что оно было первым. Или последним. Возможно, на сегодняшний день главный вопрос и состоит в том, сколько еще ему подобных предстоит обнаружить. Камиль колебался между облегчением и тревогой.
С технической точки зрения есть нечто обнадеживающее в том способе, каким жертвы были умерщвлены. Он соответствовал довольно изученному психологическому профилю психопата, что было преимуществом для расследования. Тревожный аспект заключался в сопутствующих деталях преступления в Курбевуа. Помимо преднамеренности, слишком многие элементы вступали в противоречие друг с другом: предметы роскоши, брошенные на месте, странный декор, налет проамериканской экзотики, телефон с неподключенной линией… Он начал рыться в содержащихся в деле отчетах. Час спустя его тревога нашла себе достойный источник. Преступление в Трамбле-ан-Франс также изобиловало неясностями и необъяснимыми деталями, список которых он начал в уме составлять.
Любопытных фактов и там было хоть отбавляй. Во-первых, у жертвы, Мануэлы Констанзы, были удивительно чистые волосы. В отчете экспертов особо подчеркивалось, что они были вымыты обыкновенным шампунем с яблочным ароматом за несколько часов до обнаружения тела, вероятно после смерти девушки, которая имела место около восьми часов до того. Сложно было представить себе убийцу, который обезобразил девушку, расчленил ее тело надвое, а потом озаботился тем, чтобы помыть ей волосы… Многие внутренние органы странным образом исчезли. Не было найдено ни кишок, ни печени, ни желудка, ни желчного пузыря. И здесь тоже, подумал Камиль, фетишистские наклонности убийцы, сохраняющего подобные трофеи, мало соответствуют психологическому профилю психопата, хотя на первый взгляд такой вариант кажется наиболее вероятным. В любом случае придется ждать завтрашних результатов вскрытия, которые покажут, объявился ли на перекличке желчный пузырь в данном случае.
Безусловно, обе жертвы из Курбевуа и жертва из Трамбле были знакомы с одним и тем же человеком — наличие ложного отпечатка пальца не оставляло никаких сомнений на этот счет.
Факт несовпадения: на жертве в Трамбле не было обнаружено никаких следов изнасилования. Данные вскрытия свидетельствовали о различных половых контактах по согласию на протяжении восьми дней, предшествующих смерти, но следы спермы не позволяли, естественно, определить, не было ли среди них контакта с убийцей.
Жертва из Трамбле-ан-Франс получила несколько ударов хлыстом, что вроде бы сближало оба случая, но в отчете эти удары характеризовались как «щадящие», типа тех, которыми обмениваются пары с легкими садомазохистскими пристрастиями, без особых последствий.
Общая черта: девушка была убита способом, который во многих отчетах расценивался как «жестокий» (ноги переломаны чем-то вроде бейсбольной биты; пытка, которой ее подвергли, могла длиться около сорока восьми часов; тело разделано мясницким ножом), но то старание, с которым убийца обескровил тело, тщательно вымыл его и представил обществу чистым, как новенькая монета, не имело ничего общего с патологическим самолюбованием, которое двигало убийцей из Курбевуа, когда он разбрызгивал кровь по стенам, любуясь и кровью, и тем, как она струится.
Камиль вернулся к фотографиям. Определенно никто и никогда не смог бы привыкнуть к виду этой чудовищной улыбки, которая со всей очевидностью напоминала голову, прибитую к стене в квартире в Курбевуа…
Глубокой ночью Камиль почувствовал, как от усталости кружится голова. Он закрыл досье, погасил свет и присоединился к Ирэн.
В половине третьего ночи он все еще не спал. Задумчиво гладил живот Ирэн своей маленькой округлой ручкой. Какое чудо — живот Ирэн. Он бдел над сном этой женщины, чей запах заполнял его, как она сама, казалось, заполняла комнату и всю его жизнь. Иногда любовь так проста.