Тщательная работа

Леметр Пьер

3

Вернувшись в свой кабинет, Камиль наткнулся на стопку произведений Эллроя. Он горестно вздохнул. На оставшемся чистым уголке папки с документами, среди неразберихи зарисовок, которые он безостановочно набрасывал, чтобы помочь себе думать, он записал: «Трамбле = Черная Далия = Эллрой».

Пока он пытался сосредоточиться на том, что только что сам написал, его взгляд наткнулся на другую книгу, про которую он совершенно забыл. «Детективный роман: тематика».

На спинке книги он прочел:

Детективный

роман долгое время рассматривался как второсортный жанр. Потребовалось больше века, чтобы он получил права гражданства в «настоящей» литературе. Его длительная ссылка в ранг «псевдолитературы» объяснялась не только концепцией, которая издавна сложилась у читателей, авторов и издателей относительно того, что можно считать литературным и, следовательно, относящимся к области культуры, но и, в общем смысле, самим предметом данного жанра, то есть преступлением. Эта ложная очевидность, столь же древняя, сколь и сам жанр, умудряется игнорировать тот факт, что убийство и расследование занимают привилегированное место в творчестве самых классических авторов, от Достоевского до Фолкнера и от средневековой литературы до Мориака. В литературе преступление столь же старо, как и любовь.

— Это очень хорошая книга, — сказал продавец, увидев, что Камиль ее пролистывает. — Балланже настоящий знаток, специалист. Жаль, что он больше ничего не написал.

Камиль несколько мгновений смотрел в окно. Учитывая сложившиеся обстоятельства, что ему, собственно, терять… Он глянул на часы и снял телефонную трубку.

4

Снаружи университет слегка напоминал госпиталь, где никто не захотел бы лечиться. По мере продвижения вверх по этажам указателей становилось все меньше, и обозначение факультета современной литературы терялось в путанице коридоров, завешанных перегруженными расписаниями и призывами к солидарности с самыми разными сообществами.

По счастью, информация о факультативе Фабьена Балланже «Детективная литература: „Черная серия“» располагалась в нижней части стенда, как раз в пределах доступности для Камиля.

Ему потребовалось полчаса, чтобы найти нужную аудиторию. Он решил не прерывать занятия, поэтому следующие полчаса потратил на поиски благоухающего травкой кафетерия. В лекционном зале он появился как раз вовремя, чтобы встать в состоящую из молодых людей очередь к высокому худощавому преподавателю. Нервно ища что-то в набитом папками черном портфеле, тот торопливо и коротко отвечал на вопросы. Собравшиеся небольшими группами студенты громко спорили, так что Камилю почти пришлось кричать, чтобы его услышали:

— Майор Верховен. Я вам недавно звонил…

Балланже опустил глаза на Камиля и перестал рыться в портфеле. На нем была совершенно бесформенная серая кофта. Даже когда он ничего не делал, глаза его озабоченно бегали, как у человека, который продолжает размышлять, что бы ни происходило. Он нахмурил брови, давая понять, что не помнит никакого телефонного звонка.

— Майор Верховен,

уголовная полиция.

Балланже оглядел аудиторию, будто искал кого-то.

— У меня мало времени… — выдавил он.

— Я расследую смерть трех молодых женщин, которых изрезали на куски. Так что я тоже спешу.

Балланже снова на него уставился:

— Не понимаю, чем я…

— Если вы уделите мне несколько минут, я вам все объясню, — прервал его Камиль.

Балланже один за другим поддернул рукава кофты, как другие поправляют очки. В конце концов он улыбнулся, явно через силу. Он был не из тех, кто улыбается на пустом месте.

— Хорошо. Дайте мне десять минут.

Ему хватило и трех. Балланже вышел в коридор, где его ждал Камиль.

— У нас около четверти часа, — сказал он, неожиданно пожимая Камилю руку, как если бы они только что встретились. Чтобы не отстать от него в коридорах, майору пришлось ускорить шаг.

Балланже остановился перед дверью своего кабинета, достал три ключа и один за другим открыл три замка:

— Кто-то ворует компьютеры… в прошлом году дважды.

Пропустил Камиля вперед. Три письменных стола, три компьютера, несколько этажерок с книгами и тишина оазиса. Балланже указал Камилю на кресло, уселся напротив и внимательно оглядел, не говоря ни слова.

— Несколько дней назад две молодые женщины были найдены разрезанными на куски в одной квартире в Курбевуа. У нас очень мало данных. Известно, что они подвергались сексуальным пыткам…

— Да, я слышал об этом, — кивнул Балланже.

Отодвинувшись от стола и опершись локтями о расставленные колени, он внимательно и неотрывно смотрел на Камиля, как будто хотел помочь тому сделать особо тягостное признание.

— Преступление имеет сходство с другим, более давним. Убийство молодой женщины, тело которой было найдено на общественной свалке, разрезанное надвое по талии. Вам это ни о чем не говорит?

Балланже внезапно выпрямился. Он побелел.

— А должно? — сухо спросил он.

— Нет, успокойтесь, — сказал Камиль. — Я обращаюсь в данный момент к профессору.

Отношения между людьми часто напоминают железнодорожные линии. Когда рельсы расходятся и удаляются друг от друга, нужно дождаться перевода стрелки, и тогда удастся снова направить их на параллельные пути. Балланже показалось, что его обвиняют. Камиль предложил перевести стрелки.

— Возможно, вы слышали об этом деле. Ноябрь две тысячи первого года, Трамбле-ан-Франс.

— Я мало читаю газеты, — бросил Балланже.

Камиль чувствовал, что тот весь напрягся на своем стуле.

— Не понимаю, что у меня может быть общего с двумя…

— Абсолютно ничего, господин Балланже, успокойтесь. Я обратился к вам, потому что данные преступления могут быть связаны — разумеется, это только гипотеза — с преступлениями из детективной литературы.

— То есть?

— Мы ничего в точности не знаем. Преступление в Трамбле странным образом похоже на то, которое описал Джеймс Эллрой в «Черной Далии».