Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
— Какой чистоты голоса можно требовать от приговоренного к смерти?
— Зря вы отказываетесь смягчить сердца ваших судей музыкой. Господа, старый дружок мои нынче обвиняется в государственной измене. Не будь он разоблачен, он погубил бы нас всех. Вы, конечно, помните, что вчера ночью я доверительно сообщил вам о своем намерении возбудить дело против полковника де ла Гайдары в связи с его преступными действиями? Так вот, слова Сантоса Бандераса, сказанные в кругу друзей, стали известны за пределами этих стен. Ваше дело решить, какого наказания заслуживает этот болтун. Мною вызваны свидетели, и, если вы позволите, я велю их ввести для дачи показаний. Сам обвиняемый утверждает, будто одна публичная женщина во сне прочитала его мысли. До встречи с Вегильясом с этой женщиной провел магнетический сеанс некий доктор Поляк. Уж не с романом ли Александра Дюма мы имеем дело! Доктор, который магнетизирует и развивает ясновидение у девиц из публичного дома, разве это по меньшей мере не прямой потомок Жозефа Бальзамо? Помните роман? Вещица презанятная. А теперь мы с вами наяву переживаем этот романчик. Представьте себе нашего бравого лисенсиатика Вегильяса в роли соперника великого мулата! Сейчас он нам объяснит, куда он направлялся в обществе изменника полковника ла Гайдары.
Начито запыхтел:
— Мы вышли вместе из одного заведения и дорогой болтали о пустяках.
— Оба были навеселе?
— Ваша милость, да по случаю такого праздника кто в Санта-Фе не был пьян! И вот этот мошенник, когда мы с ним шли и разговаривали, вдруг кинулся к какой-то двери. Кто-то в рубашке ему открыл. Ничего не понимая, я, как борзая, бросился за ним.
— Можете вы назвать заведение, в котором встретились, чтобы гульнуть?
— Генерал, не заставляйте меня краснеть, ибо это не то место, которое прилично называть в зале суда. Находясь перед таким благородным патрицием, как ваша милость, я немею от стыда.
— Отвечайте на вопрос. В каком притоне вы встретились с полковником ла Гайдаров и о чем с ним беседовали? Лисенсиат, вы знали об ордере на арест полковника и, будучи в нетрезвом виде, неосторожным словом заронили у беглеца подозрение.
— Неужто моя многолетняя преданность не является достаточной гарантией?
— Возможно, вы сделали это непреднамеренно, однако суд Сантоса Бандераса не признает опьянение смягчающим обстоятельством. Вы пьяница, который проводит разгульные ночи в домах терпимости. Знайте, что каждый ваш шаг отлично известен Сантосу Бандерасу. Предупреждаю вас, что только правдивые показании могут смягчить наказание. Заблудший друг мой, я был бы рад протянуть вам руку и извлечь вас из той пропасти, в которую вы сами ввергли себя. Как вам известно, наш кодекс предусматривает за такого рода деяния самое суровое наказание.
— Господин президент, в жизни встречаются такие переплеты, которые захватывают вас врасплох и валят с ног, переплеты почище любого романа. В ту святую ночь я находился у одной кошечки, которая умеет читать чужие мысли.
— И такая ученая кошечка прозябает в доме терпимости и ждет, чтобы вы за ней поухаживали?
— Так, по крайней мере, случилось прошлой ночью в заведении Кукарачиты. Я расскажу все без утайки и хоть этим облегчу мою совесть. Увы, мы оба грешили. И это в ночь поминовения всех усопших! Клянусь честью, что у этой кошечки была заколдованная свечка, которая раскрывает чужие тайны. Она читала в мыслях.
— Лисенсиат, все это могло примерещиться вам только под действием алкогольных паров. Вчера, когда вы развлекались с индианкой, вы были в доску пьяны. Вы оказались предателем, разгласили мои секреты, находясь в объятиях продажной твари. Для охлаждения вашей чересчур пылкой плоти вас заключили в тюрьму. Отойдите, лисенсиат, в уголок, преклоните колена и попытайтесь вознестись мыслью к всеблагому. Вашими судьями будут наши любезные друзья, хотя и не исключено, что они вынесут вам смертный приговор. Сейчас по вашему делу будут заслушаны свидетели, и, если их показания пойдут вам на пользу, я первый скажу спасибо. Полковник Лопес де Саламанка, распорядитесь немедленно доставить для дачи показаний публичную женщину и доктора Поляка.
III
Остановившись в дверях, полковник Лопес де Саламанка пропустил вперед доктора Поляка. За ним на цыпочках вошла Лупита Романтик. Доктор Поляк, высокого роста, с густыми бакенбардами, широким лбом и гривой мудреца, был во фраке, с двумя орденскими лентами на груди и розеткой в петлице. Сняв цилиндр, он отвесил церемонно-театральный поклон:
— Разрешите засвидетельствовать свое глубочайшее почтение высшему сановнику республики: Микаэлис Лухин, доктор каирского университета, знаток оккультных наук и последователь бенгальских брахманов.
— Вы сторонник учения Аллана Кардека?{126}
— Я всего лишь скромный ученик Месмера. Кардекнапский спиритизм не более чем детское извращение средневековой некромантии. Вызывание душ усопших было известно еще с глубокой древности. Об этом свидетельствуют египетские папирусы и халдейские таблицы. Слово, обозначающее это явление, состоит из двух греческих слов.
— Уж больно учено вы выражаетесь, разлюбезнейший доктор! Скажите, титул каирского пророка дает вам приличный заработок?
— Господин президент, заслуги мои, если таковые имеются, не в том, что я зарабатываю деньги и скапливаю богатства. На меня возложена миссия распространять теософское учение и готовить народы к будущей эре чудес. Новый Христос грядет по дорогам планеты.
— Вы признаете, что усыпляли эту девицу при помощи магнетических пассов?
— Признаю, что провел с ней несколько опытов. Субъект замечательный!
— Расскажите поподробнее о каждом из них.
— Господин президент, если вы пожелаете, то я познакомлю вас с программами моих опытов в крупнейших колизеях и академических центрах Санкт-Петербурга, Вены, Неаполя, Берлина, Парижа, Лондона, Лиссабона и Рио-де-Жанейро. Совсем недавно мои теории о карме{127} и биомагнетическом внушении обсуждались в крупнейших газетах Чикаго и Филадельфии. Гаванский клуб «Теософская звезда» присудил мне звание Совершенного брата. Императрица австрийская оказывает мне честь постоянно обращаться ко мне за истолкованием ее снов. Я владею такими тайнами, которые, однако, никогда не открою. Президент Французской республики и король прусский хотели меня подкупить во время моих выступлений в их столицах. Напрасный труд! Теософская стезя отвергает почести и богатства. Если вы позволите, господин президент, и предоставлю в ваше распоряжение мои альбомы с фотографиями и газетными вырезками.
— Как же могло случиться, что, будучи доктором столь возвышенных доктрин и держателем теософского познания, вы закатываете кутежи в домах терпимости? Соблаговолите просветить нас своею премудростью и объяснить очевидную несообразность нашего поведения.
— Разрешите, господин президент, обратиться к свидетельству госпожи медиум. Лупита, прошу вас превозмочь естественный женский стыд и объяснить этим господам, что в наших отношениях не было ничего телесного. Господин президент, моими действиями руководил один только научный интерес к биомагнетизму без всяких побочных соображений. Я посетил это заведение единственно потому, что был много наслышан об этой редкостной натуре. Понятно, что я пожелал познакомиться лично, надеясь перевести ее жизнь в другую, более совершенную сферу. Лупита, я предлагал выкупить вас?
— Погасить мой долг, хотите вы сказать? Ну, нет, с этой глупостью всю ночь напролет приставал ко мне господин лисенсиат.
— Госпожа Гвадалупе, вспомните, что я как отец предлагал вам сопровождать меня в моих скитаниях по свету!
— И показывать меня со сцены!
— Показывать неверующей публике скрытые творческие силы, которые дремлют в человеческой глине. Вы меня отринули, и я должен был скрепя сердце удалиться. Господин президент, надеюсь, я полностью рассеял всякие подозрения относительно чистоты моих поступков? В Европе подобные случаи изучают самые возвышенные умы. Нынче месмеризм достиг наивысшего своего развития в германских университетах.