Туман. Авель Санчес; Тиран Бандерас; Салакаин отважный. Вечера в Буэн-Ретиро
Шрифт:
LVI
В ту пору в Мадриде было совершено сенсационное преступление, вызвавшее особенно много толков в садах Буэн-Ретиро. Приятели Тьерри оживленно и подробно обсуждали происшествие. Первые две-три недели после открытия парка в нем каждый вечер видели таинственного незнакомца. Это был странный старик, с густыми, тронутыми сединой волосами, с крашеными черными усами и эспаньолкой, на вид настоящий щеголь: грудь колесом, он ходил словно затянутый в корсет, сюртук в талию, узкие со штрипками брюки, столь модные во времена романтизма, и лакированные ботинки на высоких каблуках. Таинственного сеньора звали дон Флорестан дель Рай. Сюртук, брюки в обтяжку, штрипки, цилиндр, суковатая трость светлого дерева, вызывающий взгляд — все говорило о том, что перед нами осколок эпохи романтизма, герой рисунков Ортего{298}
от остальных людей толстой стеной. Дон Флорестан был ростовщиком и, вероятно, полагал, что люди питают к нему неистребимую ненависть — неизбежную спутницу его ремесла; но это был мизантропический самообман, так как почти никто в толпе не был с ним знаком и не знал, чем он занимается. К тому же другие, куда более безжалостные ростовщики нередко считали себя достойными гражданами и добрыми христианами, заслуживающими всяческого уважения. Почти никто не видел, чтобы дон Флорестан с кем-нибудь беседовал, однако иногда он прогуливался в компании биржевика-иностранца, скорее всего еврея, краснолицего, лоснящегося от жира, свиноподобного субъекта, ходившего вразвалку, по-утиному.
Однажды вечером, в начале сезона, дон Флорестан, проходя мимо Тьерри, поздоровался с ним и вежливо улыбнулся.
— Как! Вы знакомы с этим зловещим стервятником? — осведомился у Хайме доктор Гевара.
— Да.
— Кто он?
— Банкир и ростовщик.
— У вас с ним дела?
— Да, я продал ему несколько сборников документов мадридского муниципалитета в издании Эрлангера, которые никто не хотел брать.
— А он их купил?
— Да.
— На хороших условиях?
— На очень хороших.
— Как его зовут?
— Дон Флорестан дель Рай.
— Ну, разве можно ему носить такую фамилию? — сказал Агилера. — Это же прямо насмешка над ним. Подобное имя пристало скорее герою рыцарского романа:{299} оно так похоже на разных Флоризелей Никейских и Фелисмартов Гирканских.
— Это его настоящее имя. Другого у него нет.
— У ростовщика — и такая фамилия! Дон Флорестан дель Рай. Лучше бы его звали Флорестан дель Ад — он же лихоимец!
— Что поделаешь! — ответил Тьерри. — Когда ребенка крестят, еще никому не известно, кем он станет — папой римским, генералом или ростовщиком.
— Этот Шейлок, видимо, не знает жалости?
— Нет, я не считаю его Шейлоком. Со мною он вел себя очень прилично.
— Вас он боится, как пасквилянта, — заметил Агилера и процитировал несколько строк из «Всеобщего танца смерти»,{300} адресованных собратьям дона Флорестана:
Предатель, ростовщик, скупец презренный, Ты от меня получишь воздаянье И будешь ввергнут мной в огонь геенны За то, что людям причинял страданье.LVII
Дон Флорестан дель Рай был весьма примечательным человеком, о котором рассказывали множество неправдоподобных истории. Считали, что он очень стар; говорили, что ему уже за восемьдесят, а иные клялись, что почти девяносто. Выглядел он всегда очень подтянутым: по слухам, он носил специальный пояс или корсет, позволявший ему сохранить осанку, красил волосы и румянился. Вероятно, так оно и было. Дон Пако Лесеа знал его и поддерживал с ним отношения. По-видимому, он когда-то просил у него взаймы, но безуспешно. Говоря о своей молодости, дон Флорестан вспоминал Нарваэса,{301} Эспартеро{302} и священника Мерино, которого он видел в день казни на Кампо-де-Гуардиас; как и положено в таких случаях, приговоренный к гарроте был в желтом плаще, и везли его на осле. Во время революции 54-го года старик присутствовал при расстреле начальника полиции Франсиско Чико у фонтана на улице Толедо, В молодости он посещал дом Чико на площади Мостенсес, где шеф полиции собрал прекрасную коллекцию картин. Дон Флорестан считал Чико добрым и весьма проницательным человеком. Он рассказывал, как однажды в окрестностях Мадрида тот встретил какого-то подозрительного субъекта и остановил его.
— Вы меня не знаете? — в упор спросил он.
— Нет, сеньор.
— Я вас также, и то, что я не знаю вас, а вы меня, доказывает, что вы честный человек. Можете идти.
По слухам, дон Флорестан воспитывался в приюте, а свой жизненный путь начал подручным каменщика; потом он стал десятником, затем предпринимателем. Во время революции 68-го года{303} проявил смелость и отвагу, позже примкнул к федералистам,{304} принимал участие в заговоре против генерала Прима{305} и был арестован. В дни этого знаменитого политического убийства он, видимо, и добыл первые деньги, положившие начало его капиталу. Дон Флорестан долго жил на Кубе и в Мексике, где успешно занимался разными делами. Рассказывать о своей жизни в тех краях он не любил, и о его американских операциях никто не знал. О нем вообще мало что знали. Друзей у него, по-видимому, тоже не было. Говорили, что однажды дон Флорестан был объявлен банкротом, но через несколько лет уплатил долги, был вновь допущен на биржу и занялся банковскими операциями. Уверяли, что он покровительствовал знаменитому Мариано Конде, когда тот сидел в тюрьме, и что прославленный авантюрист даже обязан ему жизнью.
Любители романтических выдумок пустили слух, что ростовщик вовсе не дон Флорестан дель Рай, а некто другой, занявший место настоящего дона Флорестана, когда тот умер или был убит.
Дон Флорестан иногда выезжал на прогулку в экипаже с немолодой крашеной блондинкой — по всей видимости, своей женой.
Банкирская контора дона Флорестана помещалась в первом этаже дома на улице Баркильо. Кабинет его, судя по рассказам тех, кто там бывал, выглядел весьма любопытно. Дона Флоре-стана посещали биржевые маклеры, различные посредники, торговцы драгоценностями, антиквары, старьевщики, предприниматели. Ходили также слухи, что доп Флорестан был владельцем ломбарда на улице Крус, где принимали в залог ценные бумаги и драгоценности. Однако сам он никогда не признавался, что он хозяин этого заведения, хотя и был им. Старик жил в конце улицы Алькала, близ Пласа-де-Торос, арены для боя быков, застройка этого района тогда еще не начиналась. Уединенный особняк ростовщика представлял собою большое, старое, довольно ветхое строение с облупившимся фасадом, окруженное столь же старым садом с кряжистыми деревьями, которые, должно быть, помнили еще времена Эспартеро и Нарваэса.
Всегда строгий и серьезный, дон Флорестан дель Рай время от времени появлялся на обычной и на черной бирже и сам с большим спокойствием и хладнокровием руководил биржевыми операциями. В любой час дня дон Флорестан был одет в неизменный узкий сюртук, цилиндр и брюки со штрипками; ходил он с суковатой тростью светлого дерева и в очень маленьких тесных ботинках. Эта обувь, вероятно, причиняла ему ужасную боль при ходьбе, но он, без сомнения, считал ее обязательной принадлежностью мужского туалета, признаком изящества и элегантности.
Вечерами дон Флорестан часто выезжал на бульвар Ла-Кастельяна, самолично управляя высоким mail-coach [72] , запряженным четверкой лошадей; рядом с ним, скрестив руки на груди, восседал лакей в цилиндре с кокардой и в ливрее с галунами и широкими отворотами. Иногда с доном Флорестаном ездила и крашеная блондинка. В таких случаях лакей в своем цилиндре и ливрее с широкими лацканами, все так же величественно скрестив руки, неподвижно сидел сзади.
Иной раз, по утрам, дон Флорестан появлялся в коляске, управляя резвой белой лошадкой, летевшей с головокружительной быстротой. Вторая такая же коляска принадлежала смуглой изящной сеньорите с ослепительно-белыми зубками, дочери герцога, которую звали донья Соль. Донья Соль и дон Флорестан встречались на Ла-Кастельяна или на Реколетос — она улыбающаяся, полная надежд, только начинающая жить; он мрачный, морщинистый, приближающийся к концу своего пути, отмеченного таинственностью и темными делами.
72
Почтовая карета (англ.).