Туманы замка Бро
Шрифт:
– Одежда будет в спальне, надень, что тебе подойдёт.
Дверь закрылась, и Кейтлин разочарованно вздохнула. Она торопливо закончила принимать душ, обмоталась большим пушистым полотенцем, висевшим на крючке, и вышла в холл.
Грег заваривал чай. Кейтлин постояла немного, выжидая, когда тот обернётся. Затем окликнула его, но Грег так и не повернул головы.
– Одежда в спальне, – повторил он, старательно отмеряя количество воды, и Кейтлин со вздохом поплелась в спальню.
Ей здесь нравилось. В доме Рейзена или в лофте она никогда не чувствовала себя так свободно –
Кейтлин прошла в спальню и выбрала один из двух лежавших на кровати свитеров – оба подходили ей почти идеально, разве что были самую чуточку широки. Натянула лежавшие рядом джинсы и вышла на кухню. Только теперь, наконец, Грег посмотрел на неё.
– Тебе идёт, – сказал он и улыбнулся. – Садись, чай готов.
Чай они пили, разговаривая о мелочах, как и требовал того этикет, а потом перебрались на диван, и Грег первым спросил, внимательно вглядываясь в лицо Кейтлин:
– Что тебе снилось?
Кейтлин поёжилась. Она уже порядком забыла про сон, но теперь её снова будто бы окатило ледяной водой. Она поджала губы и какое-то время смотрела перед собой.
– Знаешь, – сказала она наконец, – это был не первый сон, связанный с тобой. Я не хотела бы, чтобы ты подумал, что я не в своём уме… Но я вижу тебя уже давно. Во сне. И то, что мне приснилось сегодня – это не совсем то, о чём стоит рассказывать. И вообще говорить.
Грег придвинулся к ней и осторожно коснулся плеча.
– Я хотел бы знать, – тихо сказал он. – Что должно присниться, чтобы ты весь день провела под дождём?
Кейтлин зажмурилась, глубоко вдохнула и заговорила, так и не открывая глаз.
– Там был замок. Мне всегда снятся замки, конница… иногда поросшие травой холмы… и ты. Там есть и другие люди. Но больше всего ты. Сегодня… сегодня я видела спальню. Маленькую, но отделанную бархатом и гобеленами, с красивым трёхцветным витражом, – она закусила губу и замолкла.
Грег ничего не говорил. Не спрашивал и не прерывал.
– Потом… – наконец произнесла она и, зажмурившись, обхватила себя руками, – не могу, – выдохнула она. – Не знаю, Грегори. Никогда раньше это не было так реально. Так глубоко. Так больно. Это всегда был просто сон. А в этот раз я будто бы сама корчилась на полу. Хотела свести бёдра, но не могла. Я хотела, понимаешь! – она вдруг открыла глаза и посмотрела на Грегори в упор.
– Я знаю, – ответил Грег всё так же тихо и, притянув её к себе, заставил опустить голову ему на плечо. – Этого никогда больше не будет, Мел. Это прошло.
Кейтлин обняла его одной рукой поперёк груди и покачала головой.
– Это всё из-за тебя, Грегори. Я так испугалась вчера, что ты больше не придёшь… Я точно схожу с ума.
– Не знаю, – Грег провёл по её волосам рукой, потом ещё раз, и с каждым прикосновением Кейтлин передавался его покой. – Ты раньше не была такой, никогда.
– Откуда ты знаешь, какой я была?
Грег не ответил.
– Ты же меня не знал, Грегори.
– Знал.
Кейтлин снова покачала головой.
– Может, ты просто не замечал?
Рука Грегори сжалась в её волосах, пальцы впились в основание шеи, но Кейтлин ничего не сказала. Ей было плевать на боль. Меньше всего её беспокоил физический дискомфорт. Впервые за долгие годы – за всю свою жизнь – она чувствовала, что вернулась домой.
Глава 8
Грег проснулся и какое-то время лежал, глядя в потолок и вслушиваясь в непривычные звуки, доносившиеся с кухни – тихонько шуршала вода и иногда позвякивали вилки.
Опасений не было. Напротив, было светло и легко. Девушке, которая сейчас бродила по его квартире, он доверял от и до.
Когда Милдрет сказала:
– Я останусь сегодня? – это звучало так естественно, что Грегори даже улыбнулся. Он не видел смысла задавать этот вопрос. Он…
Грегори тут же напрягся, вдруг осознав, что сам бы он не предложил. Долго ещё не предложил, потому что…
Грег дёрнул плечом и резко сел. Утреннюю расслабленность будто рукой сняло.
– Кей-тлин, – повторил он по слогам. Имя давалось ему с трудом. Он не мог смотреть на Милдрет и называть её чужим, ничего не значащим набором звуков. Пожалуй, ни о чём он так не мечтал все последние месяцы, как произнести это имя вслух: «Милдрет».
Милдрет… Кейтлин… была другой. В этом Грег не соврал, как не врал он с тех самых пор, как, не сдержавшись, остановил машину рядом с девушкой, одиноко бредущей по рассветному Лондону. Грег предпочитал не говорить вообще ничего – только слушать и смотреть. Этого и без того было слишком много, и порой с трудом удавалось сдержать себя – а иногда не удавалось вообще.
Но эта Милдрет была другой. Она была хрупче и ранимей той, которую Грег знал, так что Грег боялся ещё и этого – та, прежняя Милдрет, простила бы ему всё. Или почти всё. Та, прежняя Милдрет, не боялась ни холода, ни дождя. Эту Милдрет всё время хотелось защитить, спрятать от других – таким пронзительным был её взгляд, будто взгляд насмерть раненого зверя.
Грег качнул головой, отгоняя от себя непрошенные мысли, терзавшие его в последнее время слишком часто. Опустил ноги на пол. Встал в полный рост и, потянувшись, побрёл к двери. Замер на полпути, поймав в зеркале отражение собственного обнажённого тела – в его квартире обычно не было никого. До того, как началась эта болезнь под названием «Милдрет», у него было немало девушек, но дома – никогда и никто.
Он открыл двери шкафа и, выудив лёгкие фланелевые брюки, натянул их на голое тело. Подумал и добавил к ним футболку, а затем всё-таки вышел в холл.
Милдрет стояла у плиты и его пуританских взглядов явно не собиралась разделять. Вокруг её тела, такого же стройного, как и раньше, было обмотано белое полотенце, делавшее девушку ещё более беззащитной на вид. Впрочем, само полотенце не скрывало почти ничего – тонкие плечи и стройные бёдра казались такими хрупкими, что у Грега скручивало в паху. Хотелось прижать её к стене прямо здесь – или просто согнуть над столом. Содрать это полотенце к чёрту и трахать, просто трахать, пока…