Турнир
Шрифт:
Соперник двигался не хуже. Он уверенно кружил по арене, пытаясь зайти за правое плечо и развернуть противника против солнца. Его опыт прошел закалку в сражениях и поединках, а пластику отточили многочисленные балы. Противник умел двигаться не хуже Вовки. Но, в отличие от него, он еще и превосходно владел мечом.
То, что произойдет дальше, Вовка просчитал за доли секунды, не прибегая к помощи Зануды. Один-единственный его удар станет последним. И смертельным. Как бы он ни хотел этого избежать, граф вынудит его ложными атаками нанести удар. Выдернет на себя, уйдет от меча и ответным
Подняв двумя руками меч на манер деревенского колуна, Вовка быстро скользнул вперед. Что бы ни писали в исторических романах о древних воинских искусствах, современным методикам тренировок они противостоять не могут. Граф был очень хорош, даже слишком хорош, но в скорости с Вовкой тягаться не мог. Опытный боец принял единственно верное решение: не успевая отойти назад, граф ушел в сторону. В левую от соперника сторону. Это вбивалось в подсознание на уровне инстинктов, на этом и строился расчет.
Дальнейшее происходило как в замедленной съемке. Вес тела переместился на левую ногу одновременно с завершением удара. Брызнули искры от скрестившихся мечей, на лице графа успела мелькнуть торжествующая улыбка. Двуручный меч, скользнув по подставленному лезвию, по инерции устремился к земле, но Вовка и не пытался его контролировать. Черный клинок уже начинал свое смертельное движение, когда страшный лоу-кик сломал коленный сустав опорной ноги – уходя от атаки, граф также переместил вес тела на левую. Последовавший вслед за этим короткий боковой в висок возвестил об окончании поединка…
У шатра Вовку поджидал неприятный сюрприз. Двое стражников в красно-синих камзолах затаскивали яростно сопротивляющегося Яна в карету, а рядом стоял ухмыляющийся монах из темницы в окружении еще трех воинов.
– А ну стоять, козлы! – рыкнул Вовка, не обращая внимания на обнаженные мечи. – Ручонки свои блудливые убрали от пацана!
– От кого? – удивленно переспросил монах.
– Мальчишку отпустил по-шустрому! – с угрозой повторил Вовка.
– Мальчишку?! – расхохотался монах и, обернувшись к своим бойцам, коротко приказал: – Арестовать!
Глава седьмая
Сай-Дор, столица Империи, темница «Плач вдовы»,
шестой день месяца харризан
Дубовая, обитая железными полосами дверь закрылась с противным скрежетом, в лицо плеснула удушливая волна запахов потных, немытых тел. Несколько мгновений Вовка стоял на пороге, привыкая к тусклому полумраку, потом, сделав шаг вперед, вежливо поздоровался:
– Привет честной компании.
– И тебе не хворать, мил-человек, – с притворной лаской отозвалась горилла с бугристым лысым черепом и лохматыми бровями над близко посаженными глазами. – Проходи, устраивайся.
Вовка окинул взглядом предложенное место (второй ярус, рядом с парашей) и отрицательно мотнул головой. Имелось и еще одно свободное, прямо над гориллой, но, судя по кривым ухмылкам застывших в ожидании потехи уголовников, за это место предстояло пободаться. Вовка подобрался, недобро усмехнулся в ответ, зябко переступил босыми ногами по холодному каменному полу и спокойно спросил:
– Смотрящий кто?
Горилла одобрительно крякнула, почесала седую волосатую грудь, во всю ширь которой раскинулась татуированная птица, и ехидно поинтересовалась:
– Место не нравится?
– Не по кайфу.
– Тогда зачем явился непрошеным?
– Мимо шел, решил зайти проведать, как вы тут без меня.
Уголовники вразнобой, но одинаково мерзко гоготнули. Горилла растянула в усмешке тонкие губы, обнажая щербатые десна с гнилыми пеньками зубов, и приглашающим жестом хлопнула ладонью по своей лежанке. Выцветшие водянисто-серые глаза с изучающим прищуром наблюдали за гостем. Вовка неторопливо пересек камеру и молча опустился на нары.
– За что же тебя, мил-человек, к нам поселили? Вон, знак у тебя на плече, властью ставленный. Для вашего брата другие казематы приготовлены… Не иначе как к нам на воспитание?
Вовка сидел с невозмутимым видом, без особого интереса разглядывая окружающую обстановку. За длинным столом, стоявшим посредине камеры, играли в карты трое молодых парней, густо разрисованных татуировками. Остальные заключенные казались серой безликой массой и явственной угрозы не представляли. По крайней мере, Вовка на это надеялся.
– Чего примолк-то? Тебе вопрос задали.
– А ты че, прокурор? – небрежно осведомился Вовка.
Смотрящий радостно заржал и дружелюбно хлопнул братка по плечу.
– А ты, парень, не промах! Давай-ка хлопнем за знакомство… – и, приподнявшись с лежака, гаркнул куда-то в темноту: – Болт, чифирь сваргань по-быстрому!
Выкатившийся на кривых ногах маленький мужичок ловким движением снял огрызок свечи со стены, и уже через минуту по камере поплыл аромат крепчайшего черного чая. Дрожащее пламя на миг осветило кирпичную кладку с выбитой, осыпавшейся от времени надписью: «АФФТАР! ВЫПЕЙ ЙАДУ И ПЕШИ ИСЧО!»
– Это что за хрень? – с недоумением спросил Вовка.
Смотрящий вылупился на надпись, словно видел ее впервые, и, пальцем поманив мужичка, просипел:
– Слышь, Болт, че за малява тут накорябана?
– О, это старая история… – затянул волынку мужичок, глубокомысленно почесывая подбородок. Легкий подзатыльник от пахана ускорил повествование: – Случилась она лет триста назад, еще до войны. Правил в ту пору князь Пыхтя, и была у него дочка неописуемой красы: черноброва, румяна, коса до пят… – Он на секунду примолк и, выразительно чмокнув губами, двумя руками изобразил в пространстве кувшин: – Вот с такой фигурой! И влюбилась она без памяти в деревенского пастушка. Хороший был паренек: пригож, чернобров, румян… тьфу, ты!.. строен, кудряв и на флейте играл – Дремлющему не снилось. Когда князь проведал об этом, сразу же забрил парня в солдаты и спровадил на войну. А через два месяца пришла весточка – так, мол, и так, сложил добрый молодец буйную головушку в неравной битве. Юная княжна как узнала об этом, погоревала седмицу-другую, слезами обливаясь, а затем бросилась с высокого утеса в холодную воду и утопла.