Турнир
Шрифт:
– Это поправимо, - успокоила ее Габи, создавая из воздуха и содержащейся в нем влаги подобие увеличительного стекла.
Честно сказать, она слишком плохо знала законы оптики, чтобы правильно рассчитать необходимые условия. Но зато это умел делать Трис, и он показал ей несколько «оптимальных конфигураций объектива». Сейчас она создала простейший из них - монокль[6]. Его прелесть, однако, заключалась в том, что в отличие от триплета[7] или ретрофокусного[8] объектива, монокль можно было «растягивать» в пространстве. Габи увеличила его диаметр так, чтобы можно было смотреть вдвоем. Пришлось, правда, немного поэкспериментировать с фокусным расстоянием, но, в целом, получилось неплохо и довольно быстро.
– Вот это
– Наслаждайтесь! – почти улыбнулась довольная произведенным эффектом Габи.
К этому времени она уже знала, что у герцогини сродство со стихией Воды восьмого уровня и в дополнение к этому открыт канал Воздуха, едва дотягивающий, впрочем, до пятого ранга. И, учитывая, что, начиная с раннего детства, с Марией наверняка занимались лучшие учителя магии, она, по всей видимости, уже достигла пика своих возможностей. Во всяком случае, так ей сказал Трис, а он умел видеть силу во всех подробностях.
– Научите? – почти робко спросила герцогиня, изучив двояковыпуклую линзу.
– С удовольствием, - не раздумывая, пообещала Габи.
Ей было не жаль поделиться с новой подругой чем-то, что не являлось тайной рода, а сближение с герцогиней Перигор, в известном смысле, было ей даже выгодно. Мария знала всех, включая принцессу Эву Сабинию, и все знали ее. К тому же, никто пока не мог предположить, как повернутся дела в дальнейшем. Могло случиться, что Трису придется собирать дружественный альянс, а Перегоры Мишильерам все-таки родственники. Так что имело смысл дружить, не говоря уже о том, что в силу жизненных обстоятельств у Габи никогда не было друзей и подруг, да и просто знакомых было очень мало. И в этом смысле, отношения с Марией Перигорской являлись для нее новым и весьма ценным опытом.
Между тем, князь Трентский пустил стрелу, и оказалось, что он отменный лучник. Стрелял он красиво – залюбуешься, - и, как тут же выяснилось, очень метко. Во всяком случае, Габи, по известным причинам не умудренной в тонкостях искусства стрельбы из лука, Александр показался настоящим героем античности. Просто атлет-олимпиец какой-то, а не рафинированный интеллигент со склонностью к аналитическому образу мысли. Габи проводила его взглядом, уже оценивая, как мужчину. Оценки ее, впрочем, основывались на ее же собственном скудном опыте: ей дважды пришлось находиться без одежды рядом с обнаженными мужчинами, хотя можно ли считать Источник мужчиной, один большой вопрос. А с Трисом у них и вовсе ничего не было. И сейчас, она подумала о том, смогла ли бы она раздеться в присутствии Александра? Смогла бы? Захотела бы? По ощущениям, это было приемлемо, а значит он ей, как минимум, нравился в прямом смысле этого слова. Как мужчина, как возможный сексуальный партнер, любовник или муж. Вот только замуж она пока выходить не собиралась. Ей и так жилось хорошо. Муж, как думала сама Габи, мог это изменить, но не к лучшему, а к худшему. Так зачем же экспериментировать?
Тем временем состязания продолжались, и после того, как с дистанции девяносто метров отстрелялся последний претендент, был объявлен короткий перерыв, чтобы мужчины могли освежиться и, возможно, сменить сорочки. Воспользовавшись возникшей паузой, пострелять решили женщины. Стреляли они с более короткой дистанции, с сорока метров, но зато в мишень меньшего размера. Мария Перигорская тоже захотела пустить стрелу, другую, и Габи подошла вместе с нею туда, где собрались молодые аристократки, затеявшие свой доморощенный женский турнир.
Она встала недалеко от стрелковой позиции и следила оттуда за перипетиями импровизированных состязаний в меткости. Сама она стрелять из лука не умела, и они с Трисом решили, что нечего и пытаться освоить это искусство за такой короткий срок. Но само по себе зрелище молодых изысканно одетых женщин, стреляющих из облегченных версий охотничьего лука, ее неожиданным образом увлекло, и всерьез. Оказалось, что некоторые
– Не хотите поучаствовать? – неожиданно обратилась к ней принцесса Эва Сабиния, с которой Габи не обмолвилась до сих пор и парой слов. Представилась во дворце, вернее, была представлена, и все, собственно. Тем более, неожиданно прозвучало сейчас приглашение поучаствовать в развлечении.
«Не хочу ли я поучаствовать?» - удивилась Габи, которую едва не застали врасплох.
– Прошу прощения, ваше высочество, - сказала она вслух, - но я не стреляю.
– Почему?
– Может так статься, что я не умею? – вопросом на вопрос ответила Габи, в очередной раз разыгрывая свою беспроигрышную партию: ты говоришь правду, но именно поэтому никто в нее не верит.
– Вы, в самом деле, не умеете? – продолжала настаивать Эва Сабиния. – Но как же вы тогда исполняете функции коннетабля?
Габи хотела было возразить, что они живут не в пятнадцатом веке. Еще она могла бы сказать, что боевые маги не стреляли из луков и в те времена, когда никакого другого стрелкового оружия не было и в помине. Но она вдруг сообразила, что принцесса настаивает не просто так. Это своего рода проверка на прочность. Провокация с открытой концовкой, когда события могут повернуть в любую сторону. И надо признать, Эва Сабиния ее действительно едва не подловила. На какой-то краткий миг Габи испугалась, не зная, как поступить, что сказать и как, вообще, выбраться из столь нелепой ситуации. Однако растерянная Э’Мишильер – это нонсенс. Э’Мишильер не знающая, как поступить в сложившейся ситуации или того хуже – пытающаяся стрелять из лука, но демонстрирующая при этом плохую технику, - это был бы настоящий скандал, и принцесса это прекрасно понимала. На том и строился расчет. Так и было задумано. Оставалась, конечно, вероятность, что Габи не участвует в состязании из каприза, хотя и умеет стрелять из лука. В этом случае, принцесса и стоящие за ее выходкой люди ничего не теряют, и инцидент сам собой сходит на нет.
Соображать надо было быстро, но Габи этим, на самом деле, и отличалась от обычных людей.
– Если вы настаиваете, - поклонилась она принцессе и пошла к «белой линии».
Проходя мимо оружейной стойки, она не стала брать лук, прихватив лишь тяжелую стрелу для ростового лука. Взвесила ее в руке, прикидывая, хватит ли у нее сил, и решила, что в самый раз. Провожаемая недоуменными взглядами, она вышла на стрелковую позицию, смерила взглядом расстояние до мишени и, оставив стрелу висеть в воздухе, изобразила подготовку к воображаемому выстрелу. Взялась за несуществующий лук примерно так, как делали это другие стрелки, натянула воображаемую тетиву, так чтобы висящая в воздухе стрела оказалась там, где должна была бы она находиться, будь этот лук настоящим, и выстрелила. Закрутив вокруг древка стрелы самый сильный воздушный смерч, какой только могла, Габи отправила его к мишени, и результат превзошел все ее ожидания. Мало того, что стрела летела очень быстро – едва ли не со скоростью винтовочной пули, - попав в центр мишени, она пробила ее насквозь. А ведь это была дубовая доска в три сантиметра толщиной. Грохнуло на славу. Все даже вздрогнули, а кое-кто и вовсе присел от испуга. Габи на это никак не реагировала, она отошла на несколько шагов от «белой линии» и снова поклонилась принцессе:
– Ваше высочество!
– Но это же магия, а не искусство стрельбы из лука, - разочарованно констатировала кузина Эвы Сабинии герцогиня Клер д'Ив де Баве.
– Ваше высочество, - сказала тогда Габи, принципиально обращаясь к одной лишь принцессе, - я Э’Мишильер, а не лучница. И я не участвую в Турнире. Вы ведь не обидитесь на меня, если скажу, что не собираюсь на вас жениться?
Сказано было с улыбкой. Вроде бы, в шутку. Но прозвучало весьма двусмысленно, можно сказать, цинично. Вполне в духе холодноватой и временами несколько грубоватой «провинциалки» Габриэллы Э’Мишильер.