Тверской баскак. Том Пятый
Шрифт:
Несмотря на сдачу, Бурундай все же хотел наказать пражан за первоначальную строптивость, но я убедил его этого не делать хотя бы до окончания переговоров с Баварским герцогом. Мой аргумент, что тотальное избиение жителей Праги не добавит нам доверия, сработал, и столица Богемии избежала печальной участи Сандомира и Кракова.
Помиловав Прагу, Бурундай наложил на горожан огромную контрибуцию и встал лагерем недалеко от города. Здесь он решил дождаться результата моего посольства, а пока отправил тумены Тутара и Абукана на юг преследовать уходящих к Будапешту венгров, а Джаред-Асына и Тукана
Крепко задумавшись, забываю одно наиважнейшее правило. Двигаясь верхом по лесной дороге, нельзя терять концентрацию ни на секунду. На что не знающая снисходительности реальность тут же об этом напоминает. Низкая ветка, хлестнув по лицу, чуть не выбивает меня из седла.
Чудом усидев, мысленно благодарю небеса за то, что уберегли меня от позора, и, уже не отвлекаясь, полностью сосредотачиваюсь на дороге. Как раз вовремя, потому как Калида вдруг резко осадил своего коня.
Вижу, что впереди дорога делает крутой поворот, а прямо перед ним ее перекрывает лежащее дерево. До него еще шагов тридцать, и Калида явно не торопится их сделать.
Ткнув пятками, ровняю свою кобылу с конем Калиды. Я пока никакой опасности не вижу, но уже то, что мой друг остановился и его ладонь легла на рукоять меча, говорит само за себя.
— Что не так?! — Спрашиваю и в тоже время внимательно вожу глазами по ближайшим зарослям.
Калида молча кивает на комель лежащей сосны, и только теперь я замечаю на нем следы топора. Стало быть, дерево тут неспроста. Оно точно не упало само, а его срубили и положили поперек дороги специально. Значит, вот-вот появятся те, кто все это затеял.
Калида тем временем вытащил из седельного чехла легкую пищаль и, не спуская глаз с леса, взвел боек и сыпанул на полку пороху. Оба стрелка, объехав меня и встав рядом с Калидой, словно сиамские близнецы повторили все тоже самое.
Тут надо сказать, что два десятка таких легких коротких стволов специально отлили для спецбригады Соболя. В отличие от громобоев, больше всего походивших на пехотные тяжелые мушкеты, эти пищали напоминали мне кавалерийские аркебузы семнадцатого века. От них, как и от их будущих аналогов, в поле толку было ноль. Полет пули такой, что хоть целься, хоть нет, предсказать его невозможно. Зато вот для штурмовых действий и ближнего боя выходило в самый раз, потому как заряжались эти пищали не пулей, а картечью. Дабы с дистанции в пять-семь шагов накрыть любую цель градом смертоносного свинца.
Едва щелкнули взводимые бойки, как из ближайших зарослей донеся хрипучий голос.
— Положите десять золотых флоринов на землю и можете ехать дальше, мы вас не тронем!
Кричали нам на баварском диалекте немецкого, и Калида, естественно, не понял.
— Хотят десять монет золотом. — Перевожу ему, а сам недоумеваю.
«Это ж насколько обнаглели здешние грабители с большой дороги, что нападают посреди белого дня на вооруженный отряд!»
Не удержавшись, Калида осуждающе покосился в мою сторону, мол ну что доигрались?! А ведь я предупреждал!
Ничего не говорю, но про себя вынужден признать, что мой друг, как всегда, оказался прав, а моя излишняя самоуверенность может вот-вот обернуться большой бедой.
«Вот так вот, —
Мне, также как и Калиде, понятно, что требование денег — это всего лишь способ прощупать нас. Они видят четверых хорошо вооруженных всадников, в кольчугах и шлемах, и явно в сомнении, нападать или нет. Ежели прогнемся и положим деньги, то станет ясно — чужаки трусоваты и глупы, их можно брать нахрапом. Ежели откажемся, то тогда, возможно, дадут развернуться и уйти назад, но пройти засаду без боя точно не позволят.
То, что Калида остановился на расстоянии, а не бросился растаскивать завал, смешало им все планы. Ведь место для нападения выбрано не случайно. Там, где лежит сосна, по обе стороны от дороги густой кустарник, который должен скрывать разбойников до самого последнего момента атаки. Теперь же, чтобы добраться до нас, им придется преодолеть три десятка шагов открытого пространства, потому как ближе к нам зарослей уже нет, а только хорошо просматриваемый сосновый лес и дорога. Не подкрасться, не обойти, только атака в лоб, а это, как известно, не самая сильная сторона джентльменов удачи.
С другой стороны, нам тоже есть о чем подумать. Платить, понятное дело, мы не станем, но и поворачивать обратно тоже не выход. Уступать каким-то лесным бродягам для посла Великого хана унизительно, а весть об этом точно мгновенно разнесется по всей округе, тут сомневаться не приходится. Можно, конечно, вернуться потом с отрядом Соболя и восстановить статус кво, но у меня нет ни времени, ни желания гоняться за бандитами по незнакомым лесам, да и имиджевые потери это уже не исправит.
Бросаю взгляд на Калиду и понимаю, что он думает так же.
«Тогда что же, — азартно решаю рискнуть, — надо принимать бой, пока условия максимально выгодны для нас. А если „наши друзья“ все еще сомневаются нападать или нет, то надо бы подтолкнуть их к более решительным действиям».
Сделав выбор, кричу в сторону зарослей громко и вызывающе.
— Хочешь наши деньги, так иди и возьми их, мерзкая тварь! — Дальше крою его всем имеющимся в запасе арсеналом германских ругательств.
Я обращаюсь в единственном числе и оскорбляю только одного, того самого конкретного человека, что минуту назад орал нам из зарослей, и делаю это сознательно. Потому что мой волшебный дар подсказывает мне — тот неизвестный голос, что я слышал принадлежит не крестьянину и кому-то из простонародья, а скорее всего дворянину, привыкшему отдавать приказы и командовать на поле боя.
«Дворянин таких оскорблений не потерпит, — решаю я однозначно, — тем более в присутствии всей ватаги. Ему и гордость, и авторитет не позволят, а значит он поведет своих в бой, несмотря на невыгодность позиции».
Интуиция меня не подвела, потому как в ответ на мой поток брани слышу из зарослей яростный рев и следом шум ломаемой листвы. В ту же секунду из густого кустарника на дорогу вылетел квадратный крепыш в пластинчатом доспехе и кованом шлеме. Издав бешеный вопль и вскинув над головой меч, он кинулся прямо на нас, ведя за собой с пару десятков разношерстного отребья, вооруженного чем попало.