Тверской бульвар
Шрифт:
— Что случилось?
— Дело в том, что вчера погиб один мальчик. Знакомый Арины. Близкий знакомый. Антон Григорьев.
— Не может быть! — Женщина прямо ахнула. Но не испугалась. И по-моему, даже не удивилась. Просто была неприятно поражена этим известием.
— И вчера вечером мы нашли тело еще одного мальчика из их класса, — сообщил Игнатьев.
— Кто?
— Константин Левчев.
Нужно сказать, что и эта информация ее не испугала. Она только тяжело задумалась, а потом поинтересовалась:
— Как
— Мы этого еще точно не знаем, но, похоже, оба мальчика пострадали при падении на стройке, — ответил Денис Александрович.
— Я так и думала, — вдруг сказала она. — Хорошо, я вас пущу к дочери. Только вас, госпожа Моржикова, и только на десять минут. Постарайтесь говорить с ней спокойно, не волнуя. А если увидите, что она начнет заикаться или нервничать, сразу заканчивайте разговор. Нет, я не могу вас пустить туда одну. Мы войдем вместе. А господин Игнатьев подождет нас здесь. Только ничего не говорите ей о погибших мальчиках. Ни одного слова.
— Хорошо, — согласился Игнатьев, он все прекрасно понимал.
— Пойдемте. — Женщина встала и пошла в коридор. Я последовала за ней. Денис Александрович ободряюще кивнул мне на прощание.
— Как только я сделаю знак, вы сразу закончите вашу беседу, — еще раз строго предупредила меня мать Арины и постучала в дверь.
Нам никто не ответил. Мать чуть приоткрыла дверь и поманила меня. В просторной светлой комнате было много книг. На стене висела картина с очень сочным натюрмортом.
На диване сидела девочка или скорее уже девушка лет пятнадцати-шестнадцати. Она сидела в позе лотоса, подобрав под себя ноги, и смотрела в окно. Войдя в комнату, я сразу поняла, почему к Арине не пускают посторонних и почему девочку перевели в другую школу. Она явно была не в себе.
— Арина, — ласково сказала мать, — к нам гости.
Девочка оторвалась от созерцания и взглянула на нас. Я вздрогнула. Глаза у этого ребенка были не детские. Есть такие дети со взрослыми глазами. Иногда это бывает очень неприятная пара глаз.
— Арина, — снова позвала мать, — эта госпожа Моржикова. Она адвокат и хочет с тобой поговорить. Ты можешь сейчас разговаривать?
— Да, — ответила девочка, наконец посмотрела на меня, и в ее глазах появилось осмысленное выражение. Что с ней произошло? Почему она в таком состоянии? У нее светлые волосы и тоже немного вытянутые скулы. Она даже симпатичнее, чем ее мать. Наверное, больше похожа на своего отца. На столике в красивой рамочке стояла фотография, на которой он был снят рядом с дочерью. У него был такой же высокий лоб, светлые волосы, красивые миндалевидные глаза.
— Арина, — я села на стул у дивана, — извини, что я тебя беспокою. Но у меня очень важное дело. Я хочу поговорить с тобой о твоих бывших одноклассниках.
Девочка
— Я понимаю, что тебе нелегко. И ты ушла из своей старой школы. Но это очень важно, — старалась я подобрать нужные слова.
Арина молча меня слушала. Мать, стоящая у двери, явно волновалась.
— Мне необходимо знать, что у вас произошло, — наконец сказала я. — Вы ведь все дружили, и вдруг ты решила уйти из школы…
— Не вдруг, — тихо ответила Арина.
— Мы перевели ее в другую школу, — вмешалась мать, — более спокойную и ближе к дому. У вас больше нет вопросов?
Кажется, она решила, что я могу ограничиться лишь одним вопросом. Но у меня в ушах все еще стоял крик Медеи. И я знала, что не уйду отсюда, пока меня не выгонят. Или пока я не узнаю хотя бы часть правды.
— Расскажи, почему ты ушла? — попросила я девочку.
— Я же вам ответила, — занервничала ее мать.
— Арина, что случилось? Вы ведь очень дружили. Ты, Костя, Антон, Икрам. Что заставило тебя с ними расстаться?
— Они были нормальными ребятами. Раньше… — Если Арина будет отвечать такими отрывистыми фразами, я, пожалуй, ничего не пойму.
— Почему раньше?
— Раньше они были нормальными ребятами, — повторила девочка. — А потом Костя начал пробовать разные лекарства. И другим давал…
— Вы все пробовали эти лекарства?
— Хватит! — гневно изрекла мать. — Вы еще сделайте из моей девочки наркоманку. Она ничего не знает.
— Ребята принимали наркотики? — Я подумала, что каждый мой вопрос может стать последним, тут уж не до придворных тонкостей.
— Никто и ничего не принимал, — громко заявила мать.
Но Арина уже кивнула головой.
— Мальчики принимали эти лекарства?
— Да, — ответила Арина, — я тоже попробовала. Но мне не понравилось…
— Ты путаешь, Ариночка. Ты ничего не пробовала. Это все ваши мальчики, — нежно пропела мать. Вот дура, она только портит ребенка.
— Мальчики первыми все попробовали, — уточнила Арина.
— Но вы были все вместе? — Я подумала, что нужно задавать более конкретные вопросы. Иначе меня сейчас выгонят и я уже ничего не узнаю.
— Мы дружили…
— Вместе с ребятами, — я оглянулась на ее мать, — и еще в вашей компании была Надя. Надежда Полуянова.
Услышав это имя, девочка буквально затряслась. Как будто у нее началась падучая. Если бы я не видела это собственными глазами, то не поверила бы, что так бывает. У нее сузились зрачки, задрожали губы, лицо перекосилось…
— Надя, — заплакала она, — Надя. Никто не виноват. Так все получилось. Никто не виноват…
— Уходите, — рванулась ко мне ее мать, — уходите немедленно. Вы же видите, что ей плохо.