Творчество Н.С. Лескова 60-80-х годов XIX века

Либан Николай Иванович

«Левша»

В «Левше» (1882) поражает юмор, сосредоточен он в основном в языке. Рассказчик начинает так: «Когда им­ператор Александр Павлович окончил венский совет, то он захотел по Европе проездиться и в разных государствах чудес посмотреть. Объездил он все страны и везде через свою ласковость всегда имел самые междоусобные разго­воры со всякими людьми, и все его чем-нибудь удивляли и на свою сторону преклонять хотели, но при нем был дон­ской казак Платов, который этого склонения не любил и, скучая по своему хозяйству, все государя домой манил». Едва ли так, именно этими словами, мог заговорить рас­сказчик. Это говорит автор.

В этой маленькой повестушке, в этом «сказе» Лес­ков в юмористической форме повторил все те идеи, кото­рые он постоянно развивал в лучших своих произведени­ях, ему предшествующих.

Однако это произведение не напоминает ни одно из предыдущих, и совсем не потому, что он одел его в новый «костюм» сказа. На самом деле «Левша» - имитация сказа, а не сказ. Ни в каком сказе вы не встретите «твердоземного моря», «Аболона полве- дерского», «двухсестной кареты» - это все словечки, вы­думанные автором, тот словесный аксессуар, которым Лесков украсил свою повесть. Это такой многоплановый художник, который умеет одну и ту же проблему повора­чивать в разные стороны, рассматривать одно и то же с разных точек зрения и создавать каждый раз оригиналь­ные, новые образы.

В «Левше» разворачивается повествование с огром­ным историческим фоном: Петербург, Тула, Лондон. Александр I, Николай Палкин, казак Платов (чем-то это напоминает историю градоначальников Салтыкова-Щед- рина), англичане, тульские умельцы, английский шки­пер, граф Чернышев и так далее. Оно ведется так, что создается иллюзия реальной, возникающей на глазах и развивающейся жизни. Здесь типичная лесковская пано­рама: быт, история, этнография. И характер человека.

Психология русского человека дана в нескольких ракурсах. Это и западник Александр I, «республиканец на троне». Это характер русского европейца. Это и Нико­лай Палкин - тоже русский европеец, но жестокий, не подверженный либеральным идеям (он скупо представлен Лесковым). Казак Платов (этот тяготеет к славянофилам). Платов не понимает, зачем по Европам ездить, ежели «донцы-молодцы дванадесять язык прогнали», а государь просит Платова: «Пожалуйста, не порть мне политики».

Национальный же герой для Лескова - Левша. Он не только умелец, но и умница, и патриот, и честнейший человек. Он не прельщается английской приманкой: «Мне, - говорит, - с англичанкою, хоть и повенчавшись к законе, жить конфузно будет», «зачем напрасно деву­шек морочить». Мастер не собирается оставаться в Анг­лии, «идея эмиграции» для него исключена, на предло­жение англичан остаться (все условия создадут - только работай!) отвечает отказом.

Герой безмерно талантлив. Но рядом с этой гениаль­ной Россией писатель нарисовал такую безнадежность, такую мрачную картину русской жизни, какую никто из русских писателей не рисовал. Ни Салтыков, ни Достоев­ский - никто. Да, солнечная, чарующая Россия, которую он изобразил в «Соборянах», (не расставайтесь со сказкой) навсегда от него ушла. Теперь у него все другое. Вот один эпизод - страшное изображение, как Левшу везут на из­возчике из одной больницы в другую, как его сбрасывают с пролетки, тащат за ноги, и он головой стукается о ступе­ни, сдают в простонародную Обухвинскую больницу, «где неведомого сословия всех умирать принимают» (раз у него нет «тугамента», в другие больницы его не брали). Когда приехали, он еле говорил. А того английского шкипера, которого никто перепить не сумел, приняли по-божески: вымыли, вытерли, побрили, дали гуттаперчевую пилюлю, и он жив-здоров, в почете и уважении, справляется о сво­ем русском камраде. Чужеземный шкипер на нашей зем­ле себя превосходно чувствует, до самого Скобелева Ми­хаила Дмитриевича, не знавшего ни одного поражения дошел, потребовал, чтоб тот заступился за Левшу, и Ско­белев делает что может. Посылает к Левше врача, а Лев­ша только и успел что перед смертью последнее слово, к государю обращенное, высказать: «...у англичан ружья кирпичом не чистят; пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся». Врач тут же к графу Чернышеву, чтоб тот государю доложил, а Черны­шев его прогнал. Что такое врач в Российской империи? Клистирная трубка, которая должна знать свое место! Этот граф Чернышев одно время был адъютантом Наполеона. Александр и Наполеон решили обменяться адъютанта­ми - такой красивый жест братьев-императоров. Черны­шев, хоть и был адъютантом Наполеона, но собирал воен­ные сведения посредством подкупа, а использованные бумажки под ковер клал. Когда дело было сделано, он за­тосковал по России, так затосковал, что взял и уехал из Парижа в Петербург. Наполеон был поражен, что его «брат Александр»

приставил к нему адъютанта-шпиона! Впро­чем, и наполеоновский адъютант занимался тем же при русском царе. Россия и Европа - вот вопрос, который во все времена стоял перед русским человеком.

Но вернемся к нашему необразованному гению - все претерпевшему и испытавшему русскому человеку. Идея «Левши» ясна: Россия - та страна, с которой ничего нельзя сделать, она начинена талантами, себя не сознающими. Они растут не в академиях, не в университетах - нет! Это та земляная Россия, которая, как ключевая вода, как россыпь золота, прет из почвы. Только не трогайте их, дайте им жить

по-своему, и все станет на свои места.

* * *

Лесков - сугубо национальный писатель. Он удобен для изучения русского быта, русской жизни, русского характера.

Лесков составил каталог национального характера. Тогда как у других писателей герои разных произведений, в сущности, являются вариациями одного психологиче­ского типа. У Толстого во всех романах встречается Нех­людов. У Достоевского - человек из подполья. У Гончаро­ва - везде Обломов (Райский). У Тургенева - несчастный герой, русский интеллигент, мямля, растяпа, ничего не умеющий, нерешительный.

Идеал Лескова - свободный человек, и в этом смыс­ле он писатель 60-х годов. Лесков любит давать образ не идеальный, а реальный, даже чрезмерно реальный. Осо­бенность лесковского героя в том, что он показан таким, какой он есть. Лесков не заставляет его каяться, прохо­дить испытания. Писатель далек от поучений, морализа­торства. Он по-настоящему крепко и истово верил в рус­ского человека и при этом не идеализировал его. Глупость, воровство - все это при нем, он даже щеголяет этим.

Но зато он во всем виртуоз - каменщик, изограф... Он безгранично талантлив. Моцартовское начало живет в русском человеке очень сильно, и это дает Лескову надеж­ду, что нация имеет особую мессианскую роль, позволяет верить в будущее России. Лесков никогда не был славя­нофилом, не верил, что свет придет с Востока, не разде­лял идей старообрядцев, но их чувство красоты, поэтич­ность, гармоничность, нравственная крепость, мастерови- тость убеждали его в природной неодолимости русских людей. Он верил в Ивана - Ивана-дурака, Ивана-цареви­ча, который не слезал с печи, с царем говорил, жар-птицу за хвост поймал, все преодолел и царство возглавил. Лес­ков верил в его талант. И здесь он спорит с Гончаровым, который изобразил русского человека как творца, ничего не сотворившего (Обломов).

Тема русского национального характера замечатель­но раскрыта в «Очарованном страннике», «Левше» и дру­гих рассказах. Иван Северьяныч, Левша - типичные ге­рои. Левша - русский гений, необразованный, у него нет никаких понятий о науке. Вся его сила - в руках, умении, искусстве. Этот характер художника - русский нацио­нальный характер, с точки зрения Лескова. Артистизм натуры русского гения в том и заключается, что это не Леонардо, который, как анатом, может по линейке изме­рять пропорции. Этот ничего не может - только собствен­ными перстами. Это схвачено очень верно, характерно.

Но у Лескова всегда слышен вопрос Гоголя: «Русь, куда ж несешься ты?» У него везде - горькая мысль о том, что страна рождает гениев, но не может пережить, при­менить этой гениальности. Иван Северьяныч - артист в душе. Но жизнь его - это задворки, конюшни, дьявол на гулянке. Чего достиг Левша? Что было итогом его жиз­ни? А вот чисто русский спор - кто кого перепьет. В этом - трагический парадокс русской жизни.

Эти рассказы входят в цикл рассказов о праведни­ках. Новая грань национального характера. «И пошел я искать праведных», - пишет Лесков. «Без трех праведных несть граду стояния». Луч света еще есть. Лесков еще в этом не разочаровался.

Праведник - исключение. Для него святость - это норма поведения. Он светоч миру, сосредоточивший в себе все лучшее своего времени, ориентир для всех. Это вневременное явление, это люди будущего, пример для воспитания души, духа. Праведник выпадает из поня­тия повседневной жизни. Это человек, избравший крест­ный путь. Лесковские же герои, наоборот, живут в «гуще мира». Вы помните, как у Пушкина? «Но строк печаль­ных не смываю»: поэт не отказывается от «черненько­го» в своей жизни. То же мы видим у Лескова. Его пра­ведники - обычные люди. Как говорит его герой, Зенон из легенды «Гора», «я вовсе не свят и даже наоборот, я очень грешен». Но эта обычность делает их необычными и оригинальными.