Творчество Н.С. Лескова 60-80-х годов XIX века
Шрифт:
Здесь начинается другая линия - линия мелкопоместных разорившихся дворян, которые живут Христа ради, т. е. не в прямом смысле слова, не с протянутой рукой, не на паперти, а попрошайничают у знакомых, у покровителей - и тем, конечно, приятно какой-нибудь дворяночке дать куш, а если у дворяночки есть еще девочки - дочки, или готовые наложницы - это совсем хорошо. Одна из таких девочек, Юленька, очень хорошо это делает - выкачивает деньги из покровителя (ее маменька научила, как словечко сказать, ручку целовать, к коленочке прислониться, - школа не прошла даром). У нее самой никакого положения нет, а его необходимо создать, и она его создает, окрутив вислоухого шалопая - такая она страдающая. Долинский не может не обратить на нее внимания. Юленька его на себе женила. «Счастья он не ожидал, и его не последовало». Совсем впав в черную немощь, бедняга терпел-терпел и сбежал от жены в Петербург, а затем и за границу, в Париж. Русские люди любят убегать в Париж. Париж - самый дешевый и либеральный
Вот это материал для целого романа, где можно написать о слабом сердце (ведь Долинский - безвольный человек). Здесь угадываются черты Достоевского. Герой живет самой худшей формой жизни, но другого ничего нет, он научился жить в новых условиях - благо за плечами университет, который всегда прокормит.
Все обойдены счастьем. Эта тема волнует Лескова. Долинский оказывается в западне случайности. Он «ли- берал-идеалист». Но жизнь предъявляет свои требования, а человек должен приспосабливаться.
Лесков в «Обойденных» берет самые пошлые ситуации, обыденные. Этот роман можно рассматривать как ключ к массовой беллетристике, где прекрасно представлена фактография русской жизни. Для массовой беллетристики характерны натурализм, эмпирика, интриги. Она необходима в литературном процессе: литературу создают не корифеи, они пользуются находками писателей-беллетристов, в их произведениях - объединение художественного опыта, собственного и чужого.
Творчество Лескова периода грани, исторической и художественной. «Смех и горе»
Произведения, о которых мы говорили, - произведения Лескова, сложившегося художника, но не сложившегося мыслителя. Сегодня мы обращаемся к произведению того периода творчества Лескова, который можно назвать периодом грани - грани хронологической и идейной. До сих пор мы имели дело с произведениями, которые критически рассматривали и оценивали события до 1861 года, причем, как всегда у Лескова, в них изображались не исторические переживания, потрясения, происшествия, трагедии, а рассматривался вписанный в исторические события человек. Именно о человеке идет речь, и все происходящее с ним делается предметом социально- исторического анализа. После реформы 1861 года в творчестве Лескова начинается очень важный период - происходит переоценка ценностей. В дальнейших произведениях речь пойдет о мире рациональном, мире расчета, торговли, предприимчивости, голи. Какой характер примут все эти черты? Как все это будет осуществляться? Лесков не может рассуждать легко и спокойно, его гражданская позиция обостряется, когда он изображает капиталистический мир. Приходит другая жизнь, энергичная, приходят новые представления. Это новое Лесков изображает в цикле произведений, где все показано через быт. Но быт самый разнообразный, так что критики иногда не понимали, зачем он так делает. А он делает это для того, чтобы через быт разоблачить строй, уклад, всю жизнь русского общества после реформы. Как и многие, Лесков надеялся, что новые условия освобождают человека (капиталистический мир свободы), а свободы нет - то же притеснение и поругание человеческой личности.
Наиболее интересна в этом отношении сатирическая хроника «Смех и горе» (1871). Само ее название симптоматично: в ней очень много смешного, но смешного-пе- чального, - и горя, самого настоящего, которое можно назвать историческим. Лесков переживал, что «читатели увидели только смех и не увидели, что смех мой - не смех злорадства, а смех скорби...»
Как всегда, автор не изображает исторические происшествия, а рассматривает человека, анализирует его и все сущее. Анализ дается через цепь курьезов, скверных сюрпризов, анекдотических происшествий, приключающихся с героем. Главное действующее лицо, он же и рассказчик, - Орест Маркович. Как всегда у Лескова, рассказ в рассказе. Начинается обычно, в чисто бытовом плане: собрались добрые знакомые у друзей. Идет спор об обычае дарить вербу в Вербное воскресенье. Все радуются: какая хорошая традиция! Ребенок просыпается, а над его кроваткой висит купидон с вербой. Как это лирично и как это хорошо! Ничего, что потом жизнь будет не всегда приятна. Но в детстве, в младенчестве как можно лишить ребенка этой радости, этого удовольствия - никогда! Все на этом сходятся. Но один из гостей, Орест Маркович, считает, что это очень плохой обычай. Потому что никаких «купидонов» жизнь нам не приносит. Ребенку нужны не купидоны, а березовые веники, чтобы он знал, что жизнь нас подстерегает на каждом шагу, и с самого детства помнил о неприятностях. «Я расскажу о купидоне и о том, почему я против всяких подарков». И далее рассказ представляет собой цепь анекдотических и трагических приключений Ореста Марковича, которые доказывают правоту его суждений. Надо вам сказать, что здесь между Лесковым и Толстым идет самая настоящая полемика.
Вы вспомнили, конечно, тему детства у Толстого. «Неповторимый аромат» детства, прелесть этого времени. Прислуга в повести - как у Толстого, Тургенева: близкие отношения с ребенком. Лакей Борис носит на руках маленького Ореста, и он видит себя в сказке на сером волке.
Идиллические отношения, любовь и сердечность,
Мы видим ряд прекрасно написанных пестрых картин, где представлены разные социальные слои. Везде смута, умственный и нравственный хаос, окружающий Россию. Перед нами целая галерея «героев». Вот генеральша, которая торгуется из-за индюка: «С тех пор при виде земного величия я спрашиваю себя: как бы оно держалось перед индюком? » А у героя было такое идиллическое представление о генеральше... Еще один персонаж - доктор, не верящий в медицину, генерал Перлов с его повествованием - картина, мастерски написанная сатирическими живыми и правдивыми красками. Вот сибарит-чиновник, значительный с виду (он взяток не берет - ему казна даром дает), провинция с людьми на местах. Здесь гениальные страницы как будто списаны у Щедрина - мир людей, сопоставленных с рыбами и животными (или это Щедрин списал у Лескова?). Но у Щедрина есть известная монотонность, скука из-за изощрений в сатирических изображениях. А «безмерный Лесков» обладал удивительным чувством меры.
Лесков любит подражать стилям своей эпохи, любит художественные эксперименты, которые не под силу ни одному писателю его времени: он может писать, как Щедрин, Достоевский. Он соперничает с самыми большими писателями: роман «Некуда» написан в стиле Тургенева, «Расточитель» - как у Островского. А вот у «Очарованного странника» параллелей нет (даже у учеников Лескова - Чехова и Бунина). Лесков делает вставки из чужих творений в свои произведения: с его страниц говорят разные писатели в его собственном произведении, получается полифоническое звучание. Такая манера языкописатель- ства была доступна только ему. Это не подражание, а продолжение страниц других авторов. Что это - достоинство или недостаток? Искусная имитация или утрата авторской личности?
Вернемся к повести «Смех и горе». Орест Маркович с матерью заезжают в Петербург, к дяде - князю Одолен- скому, человеку очень интересному. Владелец огромного имения, живет замкнуто, никого не принимает, неисправимый либерал, поссорился со всеми чиновниками, сановниками и изнывает от тоски. Единственное его развлечение - стравить всех чиновников, чтобы они перессорились. Это для него самое большое наслаждение. А как это сделать? Он зовет к себе дьячка-пройдоху и говорит, что нужно написать кляузу. Какую? О том, что скот губернатора попал на его владения. А он ответит на жалобу: «Я скота губернатора к себе не зазывал». Вас удивляет, почему он берет пропойного дьячка? Это характерная черта. Дьячки - всеми обиженные люди: его выгнали из третьего класса семинарии, после того как он успел узнать грамматику и риторику. Все экзамены в семинарии (по математике, географии) проводились в письменной форме, так что семинаристы могли сочинить все, что угодно. А на священника писали кляузы с удовольствием, потому что попам отходила львиная доля дохода.
Следующий этап в жизни героя - гимназия. Здесь уже не так, как у Толстого, совсем по-другому. Вырисовываются разные типы характеров: и мерзкий, и подлый, и благородный (Калатузов, Локотков). Возникает очень хорошая черта - общность. Как сейчас бы мы сказали, коллективизм. Все за одного - лесковский идеал. А после гимназии - в Москву, в этот замечательный город, лучший город в мире, с его университетом. Московский университет! И наш герой - студент этого университета. Вот где начинается настоящая-то жизнь. Студенческая среда, профессорские лекции, постоянное общение, разговоры. Весь Герцен словно развернулся на страницах Лескова. Не думайте, что Москва всегда была такой, какая она сейчас. Нет, это был прекрасный тихий город. Гулять по Москве было наслаждение. Она хранила покой, тишину. Город, который совместил в себе древнюю столицу и тихий уютный мир, мир отставных, либералов, консерваторов, город Чаадаева, Хомякова. Вот сюда попадает Орест Маркович. В Москве нашему герою надо найти крышу над головой (впрочем, раньше так не говорили: не крышу, а кров). Его ждет встреча с новым «купидоном» - карьеристом Постельниковым, который прислуживает «влияниям» и всякому сброду. Он весь завитой бумажками, одет во все голубое: голубой мундир, голубые рейтузы, только сапоги не были такими, а все остальное было голубое. Господин Постельников, как вы сами уже понимаете, по цвету его одежды, был жандармский офицер. Он был не только простой, но и хитрый. И не только хитрый, но и подлый, как и полагается быть жандармскому офицеру. С этого знакомства начинаются злоключения героя. Вместе с Постельниковым Орест Маркович стал посещать вечеринки, которые всегда кончались, как говорил Постельников, «возлиянием Бахусу». Вообще он любил употреблять греческие слова. Он всегда говорил Оресту: конечно, я человек необразованный, я тебе не могу сказать, что мы с тобой ровня. Но ты знаешь, я так люблю просвещение! О, общение с тобой доставляет мне такое удовольствие, Филимоша (он решил звать его Филимоша).