Творчество Н.С. Лескова 60-80-х годов XIX века

Либан Николай Иванович

Перед писателем этого времени стоит трудная зада­ча - создать общерусский роман, всесословный. Попыт­ки предпринимают и Лев Толстой («Война и мир»), и Достоевский. Последний, правда, не считал, что существу­ют социальные миры, для него существует индивидуаль­ность. Он создал русского человека во всех его проявле­ниях - в восторге и гадости («Братья Карамазовы»). Рус­ский роман по преимуществу семейственный (Толстой «Война и мир»). Писателей в первую очередь заботит пси­хология - история души человека. В романах мало места отводится истории, экономике, географии. В центре по­вествования - человек, его внутренний мир. Литература - это молитва, исповедь человека. И в этой молитве чита­тель сливается с автором.

Лесков говорит, что жизнь противоречит роману, но ищет себя в этом жанре. «На ножах» не свойствен ему, но проблематика, «завихренная система» - его. Но это толь­ко поиски романа. Лесков вообще не любил этот жанр, считал его бесплодным, бесполезным: «Мне не нравится, что в романе обязательно нужна коллизия "влюбился - женился" или "влюбился - застрелился"». Он не понимал, что 60-70-е годы XIX века - это эпоха русского реалисти­ческого романа, которая повлияла на всю мировую лите­ратуру.

Лесков хочет написать роман бытовой, историче­ский, но без исторических лиц, где было бы описание вре­мени, быта, нравов, воспроизведен язык того времени. Лесков - писатель камерный, без перспективы (как Тол­стой или Достоевский), у него все по-домашнему: повсе­дневная, обывательская, мирная жизнь, но переполнен­ная треволнениями. Он нашел такую форму романа, до которой другие не доходили - роман-хроника, роман-ле­топись. Сперва он назывался «Божедомы», потом - «Собо­ряне». Оригинальная вещь. Это хроника не поколений, а отрезка времени. Теперь можно себе представить, что та­кое роман в понимании Лескова, поскольку «Соборяне» ни на что не похожи. Это его, Лескова.

Действительно, всесословный роман. В нем описа­ны: духовенство, дворянство, нигилисты и народ во всех его проявлениях. Эти группы очень пестрые. И первая - духовенство, «соборяне», то есть клир собора. Савелий Туберозов, Ахилла, Захария...

Задача простая: обо всех пишут, а о попах не пишут. Нужен роман о попе. Это ведь мир второстепенных людей. Что о них писать? Савелий Туберозов - главный герой ро­мана, как Лесков ни отказывался от него. Сделать героем романа священника - большая смелость. Духовенство все­гда было на задворках русской жизни и искусства. До Лес­кова попов изображали только пародийно-сатирически (вспомните картину Перова «Чаепитие в Мытищах»). Это сословие «вне закона», не то чиновники (это городские священники), не то мужики (это сельские священники). Отношение в обществе к ним презрительное. «Колоколь­ные» дворяне, как их называли, - люди третьего сорта: класть имеющие, но сами подвластные. Они должны от­стаивать свою независимость, но их положение трудное.

А ведь духовное сословие должно быть тем миром, кото­рый формирует идеологию.

В центре повествования - жизнь протоиерея Савелия Туберозова, связанная с различными явлениями русской действительности и быта. Лесков показывает Туберозова в рясе и без, как проповедника, Савонаролу, и самокри­тичного человека. Писатель раскрывает мир его идей, страстей, работы интеллекта.

У Туберозова не литературная биография, а будто взятая из жизни. Фамилия у него семинарская. Такие фамилии давали поповским детям архиерей или инспек­тор (так у пяти братьев могут быть разные фамилии). Если ты румяный мальчик - будешь Румянцев. А вот этот - орел! Он будет Орловым. Встречались и совсем удивитель­ные фамилии - Дюмафис (это архиерей Дюма-сына чи­тал). Фамилия героя - производное от «туберозы» - цвет­ка белого цвета, символа чистоты. Он закончил семина­рию, прошел все ее классы - и грамматику, и риторику. И все науки превзошел. Ему был прямой путь в академию. В России было два учебных заведения, где протекция не имела силы, - это Военная и Духовная академии. Там пре­подавали лингвистику, литературу, историю, географию, слог, то есть умение писать. Туберозов все время пишет (ведет дневник): это навык семинариста, который не мо­жет не писать. После академии выпускника ждал богатый приход (если он женится), но обычно выпускники стано­вились монахами и получали епископат. Вместо того что­бы идти в академию, Туберозов пошел в попы.

Хотя Лесков назвал свой роман хроникой, писате­лю часто нельзя верить. Здесь не только хроника, где глав­ный герой окружен повседневными фактами, событиями, людьми. Здесь есть и любовная линия. Но это необычная любовь - Лесков не побоялся взять такую тему, как ро­ман попа и попадьи (попадью зовут Наталья Николаевна - так же, как жену Пушкина). Он проявляет стеснитель­ность в раскрытии их отношений, чтобы не нарушить их красоту. Это очень важно - деликатность писателя, кото­рый не говорит о страсти. В их отношениях есть трагиче­ская нота - это трагедия бесплодия. «Вспомни, голубь мой, может быть, где-нибудь есть твой голубенок, и если есть - пойдем и возьмем его», - предлагает Туберозову попадья. «Голубенок» - протест против дворянских пред­ставлений о незаконнорожденных детях. В этих словах привязанность, чувство матери, перед которым Туберозов должен был преклоняться. Это дает ему право говорить о красоте души русской женщины (« где, кроме святой Руси нашей, родятся такие женщины?»).

У Лескова нет изображения детей. У него нет смело­сти Достоевского и Толстого, он боится изображать детей. Не потому, что отрицает семью или дети для него - вопрос второстепенный (как это было у нигилистов), но в силу особенностей своего таланта.

Идея Лескова в том, что Туберозов трагически оди­нок. Нет людей, которые могли бы понять его. Здесь ин­тересна встреча с Плодомасовой, у которой своя трагедия одиночества - разделяют его только карлики. Она лучше всех понимает Туберозова. Всякий человек, обладающий интеллектом, внутренней силой мысли, стремящийся себя познать, неизбежно приходит к одиночеству. На этой страшной мысли писатель построил весь роман, весь жиз­ненный путь героя.

Туберозов знает, во что верит. И эту веру он может передать другим. Лесков показывает такую особенность - помимо убеждения словом, есть убеждение чувством - это интуиция, которая передается от одного к другому. Крас­норечивое молчание - это есть у Савелия. Можно сказать, что он экстрасенс. У него есть эта сила убеждения - и ты все равно делаешь, как он хочет. Хотя он прямо и не гово­рит о своих желаниях. Это власть человека над челове­ком - то, что развито на Востоке. То, о чем писал Н. Ре­рих. Люди, подобные ему, стоят вне литературы, вне ис­кусства. Рериху открыто больше, чем Лескову.

Туберозов должен сказать миру правду, а кто хочет :>ту правду слушать? «Старик-то у вас совсем маньяк сделался...» Туберозов страдает от легкомысленного от­ношения людей к России, к ее истории. Люди много сме­ются, повсюду ложь, непонимание фатальности, которая лежит на человеке.

Кто же окружает Туберозова? Дьякон Ахилла - это образ комический. Это большой ребенок, от него много шума и скандала. Он однолюб: полюбил детским чувством Савелия. Ахилла выступает за порядок, стоит горой за свои убеждения, а убеждений-то нет. Образы даны на кон­трасте: богатырь Ахилла и слабый телом Захария, Заха- рия с потомством и одинокий Савелий. Бенефактов слаб телом, но памятлив. Нищий духом, он остался хранителем поповки. Захарий - воплощение христианского всепроще­ния, незлобивый, неумный, глуповатый, но вымолил у Са­велия «прости мя». Надо быть тонким художником, что­бы отрицательные черты объявить положительными и возвести их в «перл творения».

В «Соборянах» изображается дворянский круг: гра­доначальник, почтмейстер, почтмейстерша - снисходи­тельно относятся к Савелию, но в свой мир не допускают. Здесь дается целая галерея нигилистов. Препотенский - антипод Туберозова, хотя они люди одного круга и одного воспитания. У Препотенского - своя идея: он материа­лист, своего рода просветитель, выступает за свободу вы­ражения чувств, человек образованный, редактор журна­ла, пишет. Но он сеет дух сомнения, раздора. Лесков к этому времени, пережив общественное презрение, мог вер­нуться к теме нигилизма. Для писателя самым трудным был расчет с прошлым. Он тоже был гоним за идеи против нигилистов, которые, как считал Лесков, разрушают Рос­сию: «Патриотическое начало - величайший вред для Рос­сии», - рассуждают нигилисты. Здесь он сводит с ними счеты, избегая при этом карикатурности; его герои - это государственные чиновники, блюстители порядка.

Гроза, стихия, которая выше всяких мер предосто­рожности, наводит Савелия на мысль, что он должен ска­зать всю правду: отцы города, которые должны блюсти мир, жалки и ничтожны перед Божьим миром. Он соби­рает всех чиновников, чтобы прочитать им проповедь - манифест христианского социалиста. Вот он - путь под­вига одиночки. И - расплата: «жизнь кончилась, нача­лось житие». Им займется Консистория - учреждение, стоящее над церковью, следит за духовенством, чтобы не говорило лишнего, не вело пропаганды, не произносило проповеди экспромтом. Защиты от нее нет, архиерей бес­силен, приход тоже. Расправу осуществляют приехав­шие за Туберозовым жандармы. Савелий оказался в ка­морке, он не служит, ему запрещено говорить. Но думать запретить нельзя! Самое отрадное и страшное - мысль. Она вдохновляет, она же и точит человека. Надо много сказать - и нельзя. Слово никогда не может выразить всей полноты мысли человека. А если и может - то где аудитория? Люди, окружающие его, все равно ничего не понимают.