Творение Мастеров
Шрифт:
– Она не может порезаться: у нее стальные руки, - осторожно объяснила она.
– А вот отец убирал осколки и потом ходил с перевязанной ладонью...
Лето выругалась так, что Авенир вытаращил глаза. Персефона присвистнула.
– И что же это значит?..
– уточнила она.
– Это значит, что Мастер Солэ проклят, - выдохнула друидесса.
– Если на стекло попала кровь, Стеклодув уже имеет над ним власть. Он может сделать с ним все, что в голову взбредет!
У Марии что-то оборвалось внутри.
– Тогда пусть девочка едет прямо сейчас, - заметила Персефона.
– Как раз засветло
– И что она там будет делать? Они же ее арестуют, а то и епитимью наложат!
– Не арестуют, - решительно вмешалась Мария.
– Мне нечего от них скрывать.
– Ладно, хорошо, верю. Только сначала поешь, - Лето грозно нахмурилась.
– А то и так смотреть на тебя без слез нельзя!
Хэйл им не понравился еще с высоты. Темный, тусклый, странно суетливый. Прямые сверху улицы каким-то неизвестным образом казались извилистыми. И, как выяснилось во время короткой остановки - не понравился он им небезосновательно. Остановка вынужденно затянулась. А все потому, что их прямо на вокзале, посреди бела дня взяли под конвой... лорелай.
Нернемис ничего не успел понять, как их с сестрой, едва они прошли пропускной пункт, оттеснили друг от друга и ударили Ryufliese*. Последнее, что запомнил он, перед тем как тело окончательно уплыло– то, как его запихивали в экипаж. Дормиентес удалось остаться в сознании - вернее, ей позволили это сделать. Только вот неясно было, зачем...
Но привезли их все-таки в одно место - сырое подземелье, в котором пахло плесенью и ржавчиной. Нернемиса, не приводя в чувство, утащили в темноту, а Дормиентес долго волокли по каким-то коридорам, где под ногами звенел металл, наконец куда-то усадили на жесткий стул, заведя руки за спинку и накрепко стянув запястья шелковым шнуром.
Знаете, значит, с кем связываетесь... и кого связываете. Guase t **.
И только после этого лорелай сняли Ryufliese.
Только как следует сосредоточившись, Дормиентес смогла осмотреться. Хотя даже от таких незначительных усилий слезились глаза, а в голове начинали стучать мягкие, но противно навязчивые молоточки. Вокруг стула смыкалось кольцо маленькой комнаты с пушистой зеленой плесенью на стенах, слева стояла высокая жаровня, в которой горели несколько поленьев. На полу отпечатался серый круг света, изрешеченный прямыми линиями теней. Дормиентес попыталась посмотреть вверх, но шея как будто лишилась костей и грозилась вот-вот совсем свесить голову на грудь. Усилием воли дисса все-таки выпрямилась. Ее поза, даже вот так, со скрученными за спинкой стула руками, выглядела непринужденно... но, если присмотреться, можно было понять, как напряжена шея диссы, и каких усилий ей стоит держаться с такой бравадой.
– Прошу прощения, благородная кирия, за такой прием, - перед ней, сцепив руки за спиной, прошелся стройный, пестро одетый лорелай с длинными черными волосами,
– Но нельзя не признать - держитесь вы просто великолепно.
– Дагн, что ты с ней сюсюкаешь, спрашивай уже!
– раздался откуда-то из-за спины еще один мужской голос. Его обладатель появился в поле зрения Дормиентес минутой позже - худой и долговязый, потрепанный, неопрятный, с пыльно-мышастого цвета волосами. Принадлежность к водяному народу в нем выдавала только синеватая кожа.
– Помолчи, - раздраженно отозвался Дагн и посмотрел прямо на диссу яркими сине-зелеными глазами.
– Благородная кирия, не соблаговолите ли вы ответить на пару вопросов?
– А ес-сли не с-с-соблаговолю? Ведь нет никакой раз-зницы, с-с-скажу я что-то или промолчу?
– Дормиентес насмешливо прищурилась и приподняла уголки губ, всем своим видом демонстрируя издевку. Затылок у нее ломило от напряжения.
– Suneiga dhi loi fojuer***. С-с-лова из-злиш-шни.
– Напротив, благородная кирия, - черноволосый лорелай тоже издевался - напускной вежливостью.
– Ваши слова могут избавить нас всех от некоторых проблем. Всего лишь несколько ответов на несколько вопросов, не более того.
– Тогда поз-звольте хотя бы уз-знать, на каких ос-снованиях вы держите меня з-здес-сь?
– На достаточно законных, кирия.
– А. Так и с-с-скажите, что вы меня допраш-ш-шиваете потому, что конкретно вам что-то нужно от нас-с-с. Поз-з-звольте уз-знать - что же именно? Вдруг мы с-сумеем помочь друг другу?
– Вдруг, - спокойно кивнул Дагн.
– Вы имеете право знать. Мы забрали вас, потому что вы и ваш брат - жрецы Лаэрта и не последние особы в Эвапорабионе. Сейчас ответ на один-единственный вопрос может избавить вас от... неудобного положения.
– И каков же ваш-ш вопрос-с-с?
– Дормиентес уставилась на него немигающим взглядом.
– Согласитесь ли вы на двойную Реценсарию?
Дормиентес прищурилась. Дагн несколько минут смотрел на нее, ожидая ответа, но дисса молчала.
– Отвечай, Lola Suniwa****!
– не выдержав, рявкнул долговязый и дернулся вперед. Дагн его удержал.
– Не торопись, - велел он и перевел взгляд на диссу. Дормиентес казалась воплощением насмешливого спокойствия.
– В огонь ее. Посмотрим, как засвистит.
В лице Дормиентес не дрогнул ни один мускул.
Вот, значит, как...
– Сама напросилась, благородная кирия. Что тебе велел твой бог? Терпеть? Терпи и молись, - злорадно прошипел долговязый и схватил ее за шиворот. Дормиентес и бровью не повела.
Вдвоем лорелай подтащили ее к жаровне и силой заставили наклониться практически лицом в огонь. Длинные пряди, соскользнув с плеч, затрещали от жара, запахло паленым волосом. Дормиентес инстинктивно зажмурилась, спасая глаза от искр. Воротничок-стойка покрылся крошечными дырочками с обугленными краями. По белому лицу диссы поползли крупные капли пота.