Творения
Шрифт:
Но в это неразумие впали враги и злочестивые еретики; Карпократ, Епифан, Продик, каианы, антитакты и евтихиты распространяли еще более нечестивые бредни, ибо говорили, что души посылаются в тела совершать в них всякое непотребство и беззаконие и нечестивыми своими начинаниями угождать мироздателям–ангелам.
Но Церковь, покорствуя словесам Божиим, особенно гнушается этим учением еретиков, отвращается же басней и других лжеучителей и, веря Божественному Писанию, говорит, что душа создана вместе с телом и не в вещественном семени имеет начало своего создания, но изволением Творца приходит в бытие по образовании тела. Ибо божественный Моисей сказал, что сначала создано тело Адамово, а потом вдунул Бог душу. Взял персть от земли, и созда Бог человека, и вдуну в лице его дыхание жизни: и бысть человек в душу живу (Быт.2:7). Этого же вдуновения не называем с Кердоном и Маркионом какою–либо частью Божественной сущности — утверждаем же, что этим обозначается естество души, а именно что душа есть дух разумный и мыслящий. И в законах этот же пророк еще яснее научил нас, что сперва образуется тело, а потом вдыхается душа, ибо об ударившем беременную сказал: Аще изыдет младенец изображен, да будет око за око, зуб за зуб, и прочее: Аще
10. О Промысле
Этому мнению о душе и о теле следует Церковь, научившись из слов Божиих. Ибо признает она Бога всяческих не только создателем, но и попечителем, распорядителем и правителем Вселенной. Всего несообразнее говорить, что Бог, хотя сотворил все не по собственной Своей нужде, а по единому человеколюбию, но не имеет попечения о том, что сотворил, и оставляет без присмотра тварь, как некую ладью, которая без груза и кормчего туда и сюда носится противными ветрами, ударяясь о скалы и утесы. Ненавистен нам безбожный Диагор, гнушаемся мы также и Эпикуром, который допускает, правда, Бога, но говорит, что Он погружен Сам в Себя и нисколько не чувствует того, что делается с тварью. Осуждаем и Аристотелево учение о Промысле, потому что пределом Промысла положил Аристотель луну, обвиняя Бога в одном из двух — или в бессилии, или в лености, так как или нет у Бога достаточной силы иметь попечение о всем, или есть сила, но по лености оставляет без управления наши дела. Но то и другое исполнено хулы. Ибо восхотевший создать и мельчайшие части твари как может быть назван бессильным? И может ли по лености нерадеть о том, что сотворил по неисчерпаемой благости? Но неразумие этих философов достаточно обличает Платоново учение о Промысле. Ибо Платон и одинаково с ним умствующие говорят, что Бог всяческих промышляет о всем. А если Бог промышляет, то этим изгоняются басни о судьбе, Парках и нитях. Ибо крайнее неразумие — при управлении Божием ладье Вселенной давать иного кормчего.
Надобно же в раздельности определить, что зависит от кормила Промысла и что предоставляется разумной силе души, что такое зло естественное и что носит это наименование, хотя не есть зло, а считается только злом. Поэтому в делах человеческих по самому естеству добры благоразумие, целомудрие, справедливость, мужество и другие части добродетели, а злы глупость, распутство, несправедливость, робость и все прочее этому подобное; богатство же, нищета, рабство, господство, здравие, болезнь и другие благополучия и злополучия в жизни человеческой занимают среднее некое место, потому что, как некие орудия, предлежат они людям, и лучшие из людей посредством того и другого из сказанного устраивают добродетель.
Можно найти, что изобилующие богатством и живущие в нищете имеют попечение о добродетели, и в здравии песнословят Благодетеля, и в болезни пребывают терпеливы, и рабы отличаются целомудрием и справедливостью; и опять другие, живя в нищете, любят порок и не только крадут, но даже отваживаются на грабление мертвых и на святотатство и, имея богатство, делают его орудием неправды, в здравии предаются гордости и кичливости, в болезни изрыгают хульные речи. А из этого нетрудно узнать, что богатство и нищета, рабство и господство и подобное этому от употребления ими тем, кто имеет в них часть, делаются то похвальными, то достойными порицания, как и железо иногда называем содействующим к жизни человеческой, когда, как плуг, заступ и вилы, возделывает оно землю, как серп, очищает растения, как топор и пила, служит к постройке домов и приготовлению разных сосудов, а иногда, смотря на меч и совершенные им убийства, иные именуют железо злоумышляющим на жизнь. Но не меч — вина убийств, а употребляющий его во зло; также не богатство и нищета и другая счастливая или несчастливая доля жизни достойны обвинения, а те, которые тем или другим пользуются вопреки законам. Если бы все это, взятое порознь, по самому естеству было худо, то не доставляло бы кому–либо добра. Однако же находим, что многие посредством этого преуспевали в добродетели. Поэтому оно — не зло, послужившее орудием к добру, и также не добро, сделавшееся для другого орудием к пороку; а потому занимает среднее место, как и врачебные вещества. Ибо опиум и цикута, если за полезное признаны для кого врачами, делаются предохранительными средствами, а если приняты против законов искусства, вредны и пагубны. Иногда даже хлеб и вино причиняют болезнь употребляющим их, потому что несоблюдение меры производит вред. Так благоуспешность и безуспешность в делах мудро управляющие ими обращают для себя в спасительные врачевства, а неразумно и нерассудительно ведущие себя заимствуют из этого средства к пагубе.
Поэтому и это и подобное этому, доброплодие и неплодие земли, счастливое плавание и кораблекрушение зависят от Промысла Божия. И поэтому всем надлежит любить, что бывает с нами от Промысла, и не доискиваться с пытливостью причин этого, потому что закон действий божественного кормила неизъясним. Заботиться же должно о том, что в нашей власти, и удалять от себя всякий порок, вселять же в себе добродетель и украшаться всеми видами ее. И, как любящие наряжаться женщины с особым искусством посредством убранства придают красоту телу, так и душевную красоту должно убирать цветами целомудрия, справедливости, мужества и благоразумия, потому что приобретение этих добродетелей в нашей власти. Верх скудоумия — домогаться того, что приобрести не в нашей власти, и что сверх того подлежит мгновенным превратностям, а что в нашей состоит власти, достославно, продолжительно и постоянно, тем пренебрегать, как чем–то малоценным и не стоящим никакого внимания.
Если будем знать это различие в делах человеческих, то возлюбим мановения божественных распоряжений и не будем сомневаться в том, что всем управляет Промысл. Ибо видим, что по порядку меняются времена
11. О домостроительстве Спасителя
Уместно будет показать, каких держимся мыслей о божественном Вочеловечении. Ибо учение это яснее провозвещает Промысл Бога всяческих. Валентин в сложенных им баснях утверждал, что иной есть Единородный, иной — Слово, иной — Христос, который внутри полноты, иной — Иисус, и еще иной Христос внешний. Утверждал также, что Иисус вочеловечился, облекшись во внешнего Христа и восприняв тело от душевной сущности. А так же говорил и Василид, что иной есть Единородный, и иной — Слово, и еще иное — Премудрость. А Кердон, Маркион и Манес утверждали, что Христос казался человеком, не имея ничего человеческого. Керинф же учил, что Иисус родился от Иосифа и Марии по общему для людей закону, а Христос снисшел на Иисуса свыше. Евионеи, феодотиане, артемониане, фотиниане говорили, что Христос родился от Девы простым человеком. Арий же и Евномий утверждали, что воспринял Он тело, а вместо души действовало Божество. Аполлинарий утверждал, что тело Спасителя было одушевлено, но не имело души разумной, потому что, говорит он, излишен разум, где есть Бог Слово.
Представил же я мнения многих ересей с намерением показать истину учения Церкви, потому что Церковь одного и того же именует и Сыном, и Единородным, и Богом Словом, и Господом Спасителем, и Иисусом Христом. Но Сыном, Единородным, Богом Словом и Господом именовался Он до вочеловечения, а также нарицается и по вочеловечении; Иисусом же Христом наименован по вочеловечении, приняв наименование от совершенных Им дел. Ибо Иисус толкуется Спаситель, и в этом свидетель — Гавриил, сказавший Деве: Наречеши имя Ему Иисус: Той бо спасет люди Своя от грех их (Мф.1:21). Христом же наименован ради помазания Духом. Ибо песнопевец Давид сказует: Сего ради помаза Тя Боже Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих (Пс.44:8). Устами же пророка Исаии Сам Владыка изрек: Дух Господень на Мне, Его же ради помаза Мя Господь (Ис.61:1). А так разуметь пророчество научил нас Сам Владыка, ибо, вошедши в сонмище и взяв пророческую книгу, прочел указанное место и сказал бывшим там: Днесь сбытся Писание сие во ушию вашею (Лк.4:21). Согласно с пророками проповедал и великий Петр, ибо, возвещая таинство Корнилию, сказал так: Вы весте глагол бывший по всей Иудее, наченшийся от Галилеи, по крещении, еже проповеда Иоанн: Иисуса, Иже от Назарета, яко помаза Его Бог Духом Святым и силою (Деян.10:37–38). А из этого явствует, что ради помазания Духом наименован Христом. Помазан же не как Бог, но как человек. Если же помазан по человечеству, то и Христом наименован по вочеловечении. Однако же не иной есть Бог Слово, и иной — Христос, потому что Бог Слово, вочеловечившись, наименован Христом Иисусом.
А вочеловечился Он, чтобы обновить естество, растленное грехом. Потому и принял на Себя все согрешившее естество, чтобы все исцелить. Ибо не в покров Божеству восприял на Себя естество телесное, как суесловят Арий и Евномий. Возможно Ему было явиться и без тела, как являлся древле Аврааму, Иакову и другим святым. Напротив того, угодно Ему было, чтобы само побежденное естество вступило в борьбу с противником и одержало победу. Поэтому–то воспринял на Себя и тело, и разумную душу. Ибо Божественное Писание не натрое делит человека, но говорит, что живое это существо состоит из души и тела. Бог создал тело из персти, вдунул в него душу и тем показал два, а не три естества. Да и Сам Господь говорит в Евангелии: Не убойтеся от убивающих тело, души же не могущих убити (Мф.10:28). И в Божественном Писании можно найти много подобных указаний. А что не покров Божеству устрояя, как баснословят еретики, но, в начатке уготовляя победу целому роду, принял Он на Себя вполне все естество человеческое, — истинный в этом свидетель и точный наставник божественный апостол.
В Послании к римлянам, открывая вселенское таинство, сказал он так: Сего ради яко же единем человеком грех в мире вниде, и грехом смерть, и тако смерть во вся человеки вниде, в немже вси согрешиша (Рим.5:12). А этим, показав начало греха, произросший от него плод и принявшего его в себя вначале, указывает и конец греха, ибо говорит: До закона бо грех бе в мир: грех же не вменяшеся не сущу закону: но царствова смерть от Адама даже до Моисея и над несогрешившими по подобию преступления Адамова, иже есть образ будущаго (13:14). Моисеем апостол называет закон, и жизнь, соображаемая с ним, преобладала до пришествия Спасителя. Поскольку же управляемые этим законом и живущие под законом естественным преступали закон, то справедливо царствовала смерть, потому что владычество ее усиливал грех. Так, научив, откуда получил начало грех и доколе царствовала смерть, апостол показывает, как сокрушена держава их, и песнословит безмерное Божие человеколюбие, говоря: Но не якоже прегрешение, тако и дар; аще бо прегрешением единаго мнози умроша, множае паче благодать Божия и дар благодатию единаго человека Иисуса Христа во многих преизлишествова (15). Щедрость человеколюбия, говорит апостол, превышает справедливость, потому что определение правды, когда согрешил один, весь род согрешившего предало смерти. А милость Божия, когда все люди были под клятвою, когда все уже были опутаны сетями греха, ради правды Единого всем дарует спасение. Человеком же нарек апостол Спасителя, не отрицая Его Божества (ибо признавал Его Богом, и Богом равночестным Родившему), но научая, что подобным исцелено подобное и начатком освящено целое. Ибо Спаситель, по человечеству будучи под законом и исполнив закон, освободил от клятвы преступивших закон. Потом апостол тому же слову дает снова иной оборот: И не якоже единым согрешшим, дарование, грех бо из единаго во осуждение, дар же от многих прегрешений во оправдание (16). Когда согрешил один, осуждены были все, а теперь все согрешили и всем согрешившим предлагается спасение посредством веры.