Твоя Антарктида
Шрифт:
– Что, не любит? – спросил Зимин.
– А пойми их!
Зимин заменил вату в респираторе.
– Слушай, – сказал Андрей, – а может, мы сами ищем бог весть что, а на черта? Была у нас в деревне девка: и с лица красавица, и фигура что надо, свадьбу в октябре назначили. А как подошел этот самый октябрь, махнул я рукой, и дело с концом: странно было, что вот она, эта самая Варька, будет моей женой. Взял и не женился.
– И правильно сделал, – сказал Зимин.
– Ас этой все другое.
– Понимаю…
– Знаешь
Андрей натянул на лицо респиратор и включил молоток.
И снова их пальцы сжимали ручки молотков и металл сквозь рукавицы прожигал кожу. Дышали через респираторы, но пыль все равно похрустывала на зубах, щекотала ноздри, набивалась за шею. Серые струи раздробленного камня текли к ногам; с сухим треском стучали буры, и парни, неуклюжие и полуоглохшие, стояли на узком карнизе стены и все глубже и глубже вгрызались в скалу. Когда Зимин на мгновение выключил молоток, чтоб передохнуть и выпрямить спину, ему вдруг почудился женский голос. В ушах еще звенело, и он не поверил себе: вокруг скалы, замерзшая Ангара, откуда здесь быть женщине?
Тем не менее она здесь была.
Она стояла у края скалы, в полушубке, валенках, сером платке, и что-то кричала им.
Не успел Зимин стащить респиратор, как женщина взялась за веревку, ступила через край обрыва и, не привязываясь, по выбоинам спустилась к ним.
– Доброе утро. – Она протянула им руку.
Только сейчас Зимин узнал в девушке Анку Степанову, инженера по технике безопасности. Он пожал ее руку в вышитой крестиками варежке и сказал:
– Прости за серый вид: пудру снять не успели. Анка улыбнулась, стукнула валенком о валенок, сунула руку в карман и бросила в рот несколько кедровых орехов:
– Так… Пояса на месте. А веревки опробованы?
– Да чего там еще, – сказал Зимин, – сама нарушаешь технику безопасности, лазишь не привязываясь, а с нас требуешь.
Анка выплюнула скорлупу:
– Я начальство, мне можно.
– Храбрая какая!
Она бросила в рот новую горсть орехов.
– С вами не такой станешь… Нависших камней много? – Все спустили, – ответил Зимин.
– А вон тот? Да не туда смотришь, левей! – Анка повернула голову Зимина.
– Слазь-ка, Андрюха.
Андрей поспешно бросился с ломиком туда, куда показал бригадир.
Большой камень, выбитый из гнезда, с грохотом покатился вниз.
– Ну вот, так лучше, чем вам на голову, работяги, – сказала Анка. – А сейчас – наверх.
– Это зачем еще?
– Ну полезайте, полезайте!
– А кто бурить будет?
– Это меня не касается. Меня больше волнуют ваши веревки. Что-то они не внушают мне доверия.
– А мы? – спросил Зимин.
– Примерно столько же. Ну, наверх!
Ее лицо разжег ветер. Туго стянутое платком,
Парни полезли наверх.
Анка вслед за ними быстро взобралась на скалу, но какой ни была она ловкой и быстрой, Андрей с Зиминым уже успели вытереть свои чумазые лица снегом и готовы были поговорить с нею. Теперь-то они поговорят с ней! Но Анка не выказывала желания говорить. Она стала протягивать через ладонь одну за другой все веревки, внимательно осматривая их, при этом не переставала щелкать орехи.
– Кто у вас самый тяжелый? – внезапно спросила Анка.
Они переглянулись.
– Ясное дело кто – Гришаков, взрывник наш, – сказал Андрей. – Позвать?
– Позови.
– Дядя Коля, сюда!
Из обогревалки вышел Гришаков, сонный и недовольный. Однако, увидев незнакомую женщину, обил с ватных штанов желтоватую пыль аммонита и зашагал к ним.
Анка подошла к корявой сосне, перебросила через толстый сук веревку, один конец привязала к стволу.
– Правда, этот способ примитивный, – сказала она, – и неточно определяет прочность веревки на разрыв, но что поделаешь… Возьмитесь вот за этот конец, подтянитесь раза два-три; если не порвется – попрыгайте.
– Как это – попрыгать? – немного смутился взрывник.
Оба бурильщика прикусили губы, чтоб не прыснуть.
– Попляши в воздухе, – пояснил Зимин, – вспомни, как на свадьбе отмачивал русского.
– Вот именно, – подтвердила Анка. – Я инженер по технике безопасности и…
Этого было достаточно для Гришакова. Он не дал ей договорить и старательно исполнил все, что от него требовалось. Веревки скрипели, стонали, вытягивались, но выдержали.
– Крепкие, – заметил Зимин, – мы себя храним.
– Будете с этого дня привязываться за две веревки. – Анка выплюнула на снег скорлупу и опять побила валенок о валенок.
– Может, погреемся? – спросил Зимин.
– Не возражаю.
Она пошла по тропинке, маленькая, кругленькая, а они, увязая в снегу, – по сторонам.
– Ой, какая тут у вас грязища! – ужаснулась она, войдя внутрь обогревалки.
– Но это уже не относится к технике безопасности, – заметил Зимин.
– Верно, – согласилась Анка, – а то бы я, знаете…
– Знаем, – сказал Зимин. – Тебе палец в рот не клади.
Хотя Анка и не имела права приказывать в обогревалке, ребята всполошились. Срочно отодвигались к стене дрова, выбрасывались банки от консервов, обрывки газет, окурки. В печку натолкали столько поленьев, что едва не погас огонь. Федор с Юркой, лежа на полу, раздували его во всю мощь своих легких. Анка поправила на коленях суконную юбку и присела на ящик. Потом чуть ослабила платок, на ее тонких бровях и ресницах стал таять иней, превращаясь в капли.
– Может, покушаем? – спросил Зимин. Анка сразу встрепенулась: