Твоя дорога - мой путь

Дита

— Он был большой, — тихо сказал мальчик, — у него были огромные желтые зубы.

— Он выглядел как волк?

— Да… или нет… — Рэт сжал кулачки, борясь со страхом. — Он был похож на волка и на человека. Он был разный. Все время разный!

Мальчик задрожал и всхлипнул. Назир обнял его, убаюкивая.

—Ты молодец, не бойся, — Гай протянул руку и ободряюще сжал хрупкое плечо. — Можешь сказать, какой он был? Когда выглядел как человек?

Рэт задумался. Потом бросил быстрый взгляд на Гая.

— Немного на тебя похож, господин. У него были волосы такого цвета

как у тебя. И глаза… немножко другие.

Назир погладил мальчика по голове.

— Все верно, — сказал он, — светлые волосы и глаза.

Вечерело. По настоянию Гая из уцелевшей на верхнем ярусе комнаты перетащили вниз несколько одеял и устроили что-то вроде постели, в которую завернули часть одежды каждого из них. Гальвен слетал в лес и, вернувшись, сообщил, что чудовище бродит у опушки, не решаясь выйти до темноты.

— Он сейчас в человеческом обличье, господин, — сказал пикси, жадно поедая жареное мясо и запивая его водой. — Но когда придет сюда, то будет волком.

— Его можно убить? — вырвалось у Гая. Какое-то время слышался лишь треск пламени в камине.

— Ты задал правильный вопрос, господин, — Гальвен сложил ручки на груди, — обычным оружием его убить нельзя.

—Тогда каким? — хором спросили Назир и Робин, переглянулись и улыбнулись.

Гай хмыкнул, дернув некогда сломанным носом.

— Серебром, — Гальвен бросил быстрый взгляд на Локсли, — и оружием, выкованным сидхе.

— Серебро, — Гай пригладил волосы. — Я видел в спальне серебряный подсвечник. Если он подойдет…

— Вполне, господин, — кивнул пикси, — но вам придется поторопиться. Скоро будет совсем темно, и он явится.

Расплавить подсвечник, окунуть в кипящее серебро наконечники стрел и арбалетные болты было не слишком сложно, но провозились они до темноты. Под конец Гай уже клевал носом, ибо большая часть работы пришлась на него. Назир к удивлению молочных братьев заявил, что нужно обследовать окрестности на предмет подступов к Гисборну, взял несколько кусков жареной баранины, наполнил флягу с водой и ушел.

— Пойди, присмотри за ним, — велел Робин Гальвену, который посапывал, пригревшись на каминной полке. Пикси исчез с легким хлопком, оставив после себя дымное синеватое облачко.

Быстро темнело. Вскоре вернулся сарацин, усталый, едва держащийся на ногах, однако столь же спокойный и невозмутимый, как и прежде. Когда Гай изъявил желание взглянуть на плоды трудов Назира, Гальвен, дремавший у того на плече, поднял голову.

— Господин мой Гай, я бы не советовал вам покидать замок, — он сонно потер глаза, — там ловушки. Не думаю, что попадется в них тот, кто идет сюда. Но хозяин Назир верно сделал, что поставил их. Они задержат посланца Охотника и дадут время подготовиться.

Робин понял намек и вернулся к своим стрелам. Гай и Назир передвинули массивный дубовый стол к двери, дабы поставить его столешницей к входу и удержать чудовище хоть ненадолго. Гальвен макал в ведерко с водой и раскладывал стрелы, стараясь не трогать серебряную обливку.

— Знаете, все это очень странно, — задумчиво произнес Робин,

погружая в серебро очередную стрелу. — Настолько странно, что трудно поверить.

— Ты о чем это? — поднял белесую бровь Гай и рукавом вытер струящийся по лицу пот. Назир промолчал, но было заметно, что и его Робин заинтересовал своим вопросом.

— Я о Хэрне… — Робин вздохнул, приложился к бочонку с кислым вином, найденному Гаем где-то в закромах, и снова взялся за стрелы. — Как-то не верится, что он охотится за мной. Это настолько не похоже на того Хэрна, которого я знал…

— Нечисть она и есть нечисть, что с нее возьмешь, — буркнул рыцарь, стаскивая с себя рубаху и набивая ее соломой. — Чего стоишь, нехристь, помог бы!

Назир пропустил мимо ушей оскорбление и принялся набивать второе чучело, состоявшее из рыцарской бригандины, копья и проржавелого шлема, завалявшегося в оружейной. Гай уже пристраивал свое чучело в кресле, развернутом спинкой к входу.

— Господин, не забывай своих слов, — серьезно сказал Гальвен, перетащив очередную стрелу к готовым. — То, что ты говоришь сейчас, это не пустая болтовня.

— Что ты хочешь сказать, малыш? — Робин ласково погладил пикси по спинке. Гальвен сел на стол, опасливо косясь на тигель с булькающим серебром.

— Только то, мой принц, что все меняется в этом мире. Я не хочу умирать.

— Ты не умрешь, — Робин пристально смотрел на пикси, чье личико стало серьезным и даже испуганным. — Расскажи, что ты знаешь. Или… что бы сказала Деанна?

Гай бросил на него быстрый взгляд. Уж он-то прекрасно понял, к чему клонит Локсли. С самого детства наслушавшись про обычаи сидхе, он знал, что рассказ от другого имени не считается предательством или выданной тайной.

Глаза Гальвена блеснули двумя алыми искорками, острые зубки обнажились в ухмылке.

— Ах, мой господин, Деанна бы рассказала вам странную историю. Она бы поведала, как однажды жестокий и свирепый барон царства людей, сын духа ночного ветра, мчался по долинам и полям своего мира. Более всего он любил ночную охоту, тогда как его родной брат обожал древние манускрипты и темную магию. Деанна поведала бы тебе, мой принц, как один брат подстроил ловушку другому, ибо нужна была подмена. Она рассказала бы тебе, как во мраке ночи плелись длинные и страшные заклятия, и ветры веяли над головами существ, которых не именуют в тварном мире. Деанна поведала бы тебе, как был тайно сражен и пленен тот, в ком обитал древний дух полей и лесов, а на смену ему пришел Черный Охотник, сотканный колдовством и злобой людской.

Все потрясенно молчали. Первым решился заговорить Назир.

— Послушай, малыш, а что сказала бы Деанна насчет того, чей дух был до Черного Охотника? Ведь боги умирают лишь тогда, когда ни единая душа не помнит о них.

— Ты мудр, хозяин, — пикси вспорхнул на плечо сарацину за очередной порцией ласки. — Деанна сказала бы, что нельзя убить дух, но можно заточить его. Где-то очень близко, и в то же время там, где искать не станут.

Последние слова Гальвена потонули в оглушительном грохоте и вое, который, несомненно, не мог принадлежать человеку.