Твоя кровь, мои кости
Шрифт:
— Во-первых, я до сих пор не решила, что с тобой делать.
— Хочешь сказать, что еще не решила, собираешься ли попытаться убить меня? — Он искоса посмотрел на нее. — Просто из любопытства, что тебя останавливает?
— Вот это. — Сунув руку в свои набитые карманы, она ощупывала, пока не нашла хрупкую фотокарточку. Она осторожно положила ее на стол между ними. Крошечная монохромная копия Питера хмуро смотрела на них, его матросская шапочка съехала набекрень на копне светлых волос. Зубцы его вилки скребнули по тарелке. Он медленно поднял на нее
— А что насчет этого?
— Если я тебя ударю, — задумчиво произнесла она, изображая безразличие, — это что-нибудь даст? Я имею в виду, этой фотографии больше ста лет, Питер. Ты вообще можешь умереть?
В его бледно-голубых глазах промелькнула искорка веселья.
— Да, — сказал он, протягивая руку за стаканом воды, — я отлично умею умирать.
Она сердито посмотрела на него.
— И что это должно означать?
Но он не ответил. Вместо этого он сделал большой глоток. Она смотрела, как он осушает свой стакан, гадая, ел ли он что-нибудь или пил за те пять лет, что ее не было. Голодал ли он так, как голодают все нормальные люди, или он вообще ничего не чувствовал. Поставив стакан обратно на стол, он вытер каплю воды с подбородка.
— Вот вопрос получше, — сказал он. — Кто такой Мика?
Вопрос застрял у нее в горле.
— Где ты услышала это имя?
— Ты звала его во сне прошлой ночью.
Ее кошмар нахлынул волной. Она моргнула и увидела кровавые пятна, услышала этот ужасный, захлебывающийся голос:
— Уайатт, ты сука.
На другом конце стола Питер провел кончиком пальца по краю своего пустого стакана. Звук разнесся по комнате, как удар камертона.
— Он твой парень? — ровным голосом спросил он.
Стул под ней зашатался, когда она вскочила на ноги.
— Прости? — Она схватилась за рукоять топора, и затупленная дубина застучала по цементному раствору у нее за спиной, она направилась к двери и натянула старые желтые болотные сапоги.
Питер поднялся со стула.
— И куда это ты собралась?
— Куда-нибудь, — огрызнулась она, как только за ними захлопнулась сетчатая дверь.
Ее сразу же встретили крик петуха и галдеж переполошенных кур. В тени ближайшего хвойного дерева коза наблюдала за ней прищуренными забавными глазами, скрючившись на клочке плюща.
Она уставилась на нее в ответ и состроила такую уродливую гримасу, какую только смогла, прислонив топор к облупившейся обшивке. Неподалеку древняя ива издала призрачный стон, ее ветви дрогнули от внезапного порыва ветра. Сунув руку в карман, она вытащила зажигалку Джеймса и провела большим пальцем по вмятине на ее боку. Девушке показалось странным, что он оставил ее там. Он всегда носил ее с собой, куда бы ни отправлялся, открывая и закрывая, будто у него был нервный тик. Он тренировался весь день. Щелк. Нажать. Искра.
Когда она нажала на колесико, ничего не произошло. После второй попытки в небо взметнулась искра. Нахмурившись, она закрыла крышку. Возможно, закончилась жидкость
Чья-то рука перехватила ее запястье в воздухе, прежде чем она успела разжать руку.
— Тебе опасно здесь находиться, — сказал Питер, когда дверь за его спиной захлопнулась. — В лесу есть твари, которые могут тебя убить.
Она безуспешно пыталась вырваться.
— О, будто ты этого не хочешь?
Он издал звук, который мог бы сойти за смешок, будь на его месте кто-то другой. Вытащив зажигалку, он отпустил ее руку. Его взгляд опустился к ее губам, и от непоколебимой голубизны его взгляда у нее защемило внутри.
— Я помню, как ты впервые начала пользоваться этой штукой, — сказал он, и она не сразу поняла, что он имеет в виду губную помаду, которую она нашла у него под матрасом. — Тебе не разрешалось краситься, но ты все равно пробиралась в сарай и красилась. Это заставляло тебя чувствовать себя бунтаркой. Будто ты могла хоть немного контролировать ситуацию. — Взгляд его светлых глаз встретился с ее. — Теперь ты чувствуешь, что все под контролем? Со своим тупым топором и сломанной зажигалкой?
Он слишком легко разгадывал ее мысли, и она ненавидела это. Ненавидела за то, что он так аккуратно держал все ее секреты на ладони, а все, что у нее было от него, — горстка фотографий и украденная пуговица, достаточно обмана, чтобы в нем утонуть.
Когда он шагнул к ней, она отшатнулась, судорожно хватаясь за рукоять топора. Еще шаг, и она врезалась спиной в дверь. Вздрогнув, дюжина греющихся на солнце божьих коровок взмыла в воздух роем красных жуков. Питер не обратил на них внимания, сунул зажигалку в задний карман и наклонился, чтобы поймать ее взгляд.
— Никаких бунтов, — сказал он. — Мы заключили перемирие, помнишь?
— Ты объявил перемирие, — парировала она. — Я ни на что не соглашалась.
— Здравствуйте!
Они оба замерли, повернувшись в направлении звука. Там, под плетеной садовой решеткой, стояла пожилая женщина, которую Уайатт узнала. На ней было бесформенное платье из ворса в цветочек, в волосах серебрились пряди. Ее кожа была обветренной, как древесная кора, так что она больше походила на дерево, чем на человека, а запавшие глаза были темными, как отверстия от сверла в старом дубе.
— Маленькая мисс Уайатт. — В ее улыбке не хватало нескольких зубов, а пальцы были покрыты бледно-пурпурными синяками. — Это не можешь быть ты. Такая взрослая. И к тому же, такая хорошенькая.
— Не разговаривай с ней, — приказал Питер.
Уайатт сильно толкнула его в грудь, отпихивая в сторону.
— Что с тобой не так? Это миссис Джермейн.
Он моргнул, глядя на нее сверху вниз.
— С соседней фермы? Знаешь, у нее все кошки дома.
— Я никогда не выезжал за пределы фермы, — кисло сказал он. — Как бы я познакомился с ее кошками?