Твоя кровь, мои кости
Шрифт:
— Остановись, — приказал Питер, и она подчинилась. — Не смотри.
Ее хватка не дрогнула.
— Почему нет?
— Потому что, как только ты это сделаешь, — проворковала вдова, — я развоплощу твой дух. Я превращу твои ночные кошмары в реальность, вплету твои самые темные страхи в свою паутину. Как только я заполучу тебя, маленькая поденка, сбежать будет невозможно.
Какое-то движение привлекло внимание Питера. С ближайшей могилы отвалилось немного земли, превратившись в камешки. Земля закружилась под толстыми нитями силы Уайатт. Зверь тоже заметил это. Они
По земле пробежала очередная дрожь, и зверь накренился в сторону, зацепившись за широкий ствол дерева. Все в нем было неправильным — жалкое подобие того, как выглядел Джеймс Кэмпбелл сейчас, и того, каким Питер видел его в последний раз. Нос у него был сломан и распух, пальцы — темные, синюшные.
— Уведите ее отсюда, — приказал зверь голосом, непоколебимым как айсберг. — Сейчас же.
По команде голова вдовы повернулась вокруг своей оси, ее широкая грудная клетка возбужденно загудела.
— Ты ничего ему не должен, Питер. Он держал тебя привязанным к себе все эти годы, заманивая ложными обещаниями. Но он не более чем лжец и обманщик. Не в его власти распространить бессмертие дальше его носителя.
Питер растерялся.
— О чем ты?
— Бедный, милый Питер, — пробормотала вдова, позвякивая паутиными бородавками. — На том свете тебя не ждет мать. Кэтрин Криафол умерла двести лет назад, убитая горем и одинокая. И он скрывал это от тебя, каким бы несчастным он ни был.
Питер проглотил острый комок горя, подступивший к горлу. Кэтрин. На него нахлынули воспоминания, ясные и холодные. Он увидел, как его мать наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб. Увидел ее сидящей за ткацким станком, мелодия вертелась у нее на языке, а голос был нежен, как журчание ручья:
— Сегодня твой отец поведет тебя в лес, сердце мое. Будь рядом и слушай, что он говорит.
Он чувствовал взгляд Уайатт на своем лице. Под ближайшей березой начала осыпаться еще одна могила. Он отогнал нахлынувшие воспоминания, заставив себя оцепенеть.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Потому что ты мне нравишься, — ответила вдова. — И потому что ты похож на меня. Мы с тобой одинокие существа, и не склонны к агрессии, если нам не угрожают. — У ног Питера в земле копошилась костлявая рука, между тонкими пястными костями застряла грязь. Вдова смотрела, как белеют кончики пальцев. — Она мне тоже нравится… эта ведьма, которую ты мне привел. Я уже целую вечность не видела такой силы, как у нее.
Высоко на деревьях раскрылся первый кокон. Паучата высыпали сотнями, устремляясь вниз по гниющим соснам в облаке черноты. Уайатт издала сдавленный вопль, когда еще один мешок разорвался. Роща была наполнена непрерывным топотом лапок и жалобными криками новорожденных, жаждущих пищи. Под ветвями бальзамина зверь пытался прижаться к Джеймсу. Он не смотрел на снующую толпу. Только уставился на свои руки, кончики пальцев которых омертвели до костей.
— Уайатт, — рявкнул Питер. — Когда я говорю тебе бежать, беги.
Земля у ее ног начала обволакивать носки ботинок. На желтой резине темными клубочками разрасталась плесень. Воздух
Впервые в жизни она не стала спорить.
— Куда?
— Куда угодно отсюда.
Выругавшись, зверь царапнул себя по руке. Одинокий черный паучок пробрался по сухой белизне локтевой кости, протиснулся между сухожилиями, натянутыми, как нервы. Еще один спрыгнул с веток, и с него капал шелк. За ними последовали другие, посеребрив дерево бледной блестящей мишурой. Зверь отшвырнул их одного за другим и, шатаясь, забрался на дерево. Наполовину кость, наполовину мальчик, он с ужасом наблюдал, как паутина, похожая на сахарную вату, покрывает его икры.
— Ты вполне сойдешь за пищу, — промурлыкала вдова, — хотя мне не нравится привкус серы.
Уайатт с нарастающим ужасом наблюдала, как восемь покрытых шерстью ног протиснулись мимо нее, пробираясь сквозь деревья, ломая ветви. Скрытый серебристым шелком, зверь издал нечеловеческий рев.
— Беги, — скомандовал Питер.
Уайатт тут же сорвалась с места, отбросив лопату в сторону, и исчезла в тумане. Питер задержался достаточно долго, чтобы в последний раз оглянуться на зверя. В его разлагающуюся форму закралось ядовитое окоченение. Все, что оставалось видимым, — это изможденная часть его лица с расширенными от ужаса глазами.
Это так напоминало то, как Джеймс смотрел на него в те последние, кровавые мгновения, что Питер застыл. Но затем — в мгновение ока — момент был упущен. От чудовища не осталось ничего, кроме молочно-белого саркофага. Он не стал задерживаться, чтобы посмотреть, что произошло дальше. Он бросился вдогонку за Уайатт, продираясь сквозь рощу, и ветки на ходу царапали его кожу.
Снаружи, на лугу, воздух был похож на мокрую шерсть, небо готовилось к грозе. Мужество покинуло его, когда он раскачивался на вершине холма, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, теряясь в бесконечной серой пелене.
Уайатт нигде не было видно. Прижав ладони рупором ко рту, он выкрикнул ее имя. Ветер подхватил его крик, а эхо разорвало на куски. Когда ответа не последовало, он направился обратно в сторону дома.
Она оставила за собой что-то вроде следа, и он не знал, вызывает ли это у него благоговейный трепет или ужас. В восточной части долины фермы низменный луг расцвел множеством цветов. Воздух был напоен сладко пахнущей пыльцой, высокие травы сплетались с дикой хининой и бледно-белой наперстянкой, астрами с пурпурными лепестками и пчелиным бальзамом с шипами. Он продвигался вперед, подгоняемый стремлением, кровь стучала у него в ушах.
Когда высокий луг, наконец, исчез из поля зрения, он оказался на самом восточном участке. Впереди виднелась дрожащая береза, ствол которой опоясывали красные виргинские вьюны. Под свисающими цветами дерева стояла Уайатт. Она наблюдала за его приближением с отсутствующим выражением лица.
— Ты в порядке? — спросил он, подойдя к ней. Это был неправильный вопрос. Она вскинула голову и недоверчиво уставилась на него. В электрическом сиянии надвигающейся грозы ее глаза казались зелеными до самого конца.