Твоя навеки
Шрифт:
София помедлила у двери, не зная, что ее ждет. Потом собрала волю в кулак и шагнула вперед. В неясном утреннем свете на белых простынях она увидела незнакомую женщину и подумала, что по дурацкой ошибке потревожила сон какой-то несчастной. Смутившись, София быстро пробормотала слова извинения и повернулась к выходу. Но в этот момент до нее донесся тихий голос. Ее называли по имени.
— София?
София повернулась. На кровати лежала ее Мария, посеревшая, осунувшаяся, но улыбающаяся ей. Мария была ошеломлена и не могла вымолвить больше ни слова. София была
Прошло несколько минут, прежде чем она пришла в себя. Упав на колени возле кровати Марии, София уткнулась лицом в ее протянутую руку. Она заставила себя взглянуть на Марию снова, но это только привело к тому, что она разрыдалась снова. Мария оставалась спокойной и сдержанной. Мария лежала с улыбкой на лице, хотя злая судьба лишила ее тело сил.
— Я так надеялась на то, что увижу тебя снова, что ты вернешься, — произнесла Мария шепотом, но не потому, что ей трудно было говорить, а из боязни нарушить торжественность момента.
— Я так скучала, Мария. Ты себе этого не представляешь, — заплаканным голосом отозвалась София.
— О, как странно. Ты говоришь по-испански с акцентом! — воскликнула она.
— Правда? — грустно проговорила София.
Еще одно напоминание о том, что ее не было на родине слишком долго.
— Кто рассказал тебе? — вглядываясь в живые глаза своей любимой кузины, спросила Мария.
— Твоя мама. Она написала мне.
— Моя мама? Я и не знала, что ей известен твой адрес. Наверное, она хотела сделать мне сюрприз. Это же настоящее чудо, — улыбнулась она снова.
В ее улыбке были и благодарность, и доброта. Она оказалась на грани смерти, поэтому как никто ценила любовь и дружбу, которые только и приносят облегчение.
— Ты такая красивая, — погладив Софию по щеке и утирая ей слезы, произнесла Мария. — Не стоит так печалиться. Я сильнее, чем кажусь. Я выгляжу так потому, что у меня выпали волосы.
Она широко улыбнулась.
— Теперь мне не надо тратить время на то, чтобы ухаживать за ними. Хоть какое-то утешение.
— Ты поправишься! — убежденно произнесла София.
Мария покачала головой.
— Я не поправлюсь, и ты должна знать, что мой случай безнадежен, поэтому меня и отправляют домой, в Санта-Каталину.
— Неужели ничего нельзя сделать? Не может быть, чтобы врачи отказались от тебя. Тебе есть ради чего жить.
— Я знаю. Ради детей. Я все время беспокоюсь о них. Но они вырастут и найдут свои половинки. Они будут счастливы. Эдуардо — очень хороший человек. Не надо думать только о плохом, в этом нет никакого смысла. Ты приехала домой, и это самое главное. Я сейчас счастлива, как никогда.
В ее больших глазах заблестели слезы.
— Расскажи мне о своем муже. Я чувствую, что мне надо наверстать упущенное. Прошу тебя, расскажи о нем.
— Он врач. Высокий и худощавый. Очень добрый. Я не представляю, что могла бы полюбить кого-то, кроме Эдуардо. Когда я его вижу, мое сердце начинает ликовать.
— А твои дети?
— У меня их четверо.
— Четверо! — воскликнула София, пораженная.
— Разве ты не помнишь, что в Аргентине это не исключение, а норма?
— Просто не могу себе представить, что твое маленькое тело могло произвести на свет четверых детей!
— Я тогда не была маленькой, уверяю тебя. Я никогда не была маленькой.
Она рассмеялась.
— Я хочу, чтобы ты познакомила меня со всеми. Я хочу узнать их всех. Они же мне кузены!
— Ты всех увидишь. Когда приедешь в Санта-Каталину, я познакомлю тебя со всеми. Они сегодня заберут меня. Эдуардо приезжает ко мне по утрам и после обеда. Он и вечера проводит здесь. Иногда я приказываю ему отправляться домой или на работу. Он выглядит таким уставшим! Я очень беспокоюсь за него. Как он будет справляться без меня? В самом начале он был для меня надежной опорой. Несмотря на болезнь, сейчас я чувствую, что он нуждается во мне больше, чем я в нем. Я не могу вынести мысль о том, что покину его.
— Я не верю своим глазам, Мария. Ты так спокойно говоришь об этом, — произнесла София тихим голосом, и сердце ее наполнилось грустью.
Она была принижена мужеством Марии. София подумала о том, как гордость помешала ее примирению с семьей. Ее проблемы вдруг померкли перед величием Марии. Она поняла, как мелко прозвучат все ее жалобы. Только теперь, оглядываясь назад, София видела свои ошибки. Она боялась, что уже слишком поздно исправить ситуацию, и ощутила себя самой несчастной на свете. Они не смели заводить разговор о Санти.
— Что стало с Софией, с которой я росла? Кто сумел лишить тебя привычного куража?
— Мария, ты никогда не была такой сильной. Бог ты мой, я всегда была сильной.
— Нет, София, ты всегда притворялась сильной. Ты была капризной, взбалмошной, потому что ты нуждалась в материнском внимании. Она же всю себя отдавала сыновьям.
— Вполне возможно.
— Поверь мне, я прошла через отчаяние, через страх. Я спрашивала: «Почему я? Что я сделала плохого? Чем заслужила такой печальный конец?» Но жизнь продолжается. Нужно принять свою судьбу. Надо постараться извлечь максимум из того, что нам отпущено. Я полагаюсь на Бога. Смерть — это лишь ворота в другую жизнь. Это не прощание навеки. Я верю, и это меня спасает, — сурово произнесла она, и София поняла, что Мария достигла душевной гармонии с миром.
— Итак, ты вышла замуж за театрального продюсера? — бодрым голосом спросила Мария.
— Откуда ты знаешь? — удивилась София.
— Когда была война на Фолклендских островах, в газетах поместили твою фотографию.
— Неужели?
— Там написали, что аргентинка оказалась по ту сторону океана во время конфликта двух стран, и я увидела эту газету.
— Как странно. Я так часто думала о вас, я ощущала себя предательницей, — призналась София, вспомнив то время, когда она разрывалась между родиной и страной, ставшей для нее вторым домом.