Ты бросаешь вызов?
Шрифт:
— Ты принимаешь вызов? — нахально спросила она.
Я вздохнул, проведя пальцами по своим коротким волосам и потянув за пряди.
— Это будет не весело, Лила.
Она просила меня стать ее партнером по танцам. Танцором я был не очень, но я бы не сказал, что совсем отстой. Это было важно для нее; Я был хорошо осведомлен об этом факте.
Это был тот факт, что я собирался быть слишком близко к Лиле целую неделю, тем более что мне стало труднее контролировать свои побуждения — мой член — рядом с ней. Это беспокоило
Мы оба отказывались признавать это, продолжая жить своей жизнью, но оно было, и игнорировать его становилось все труднее.
Я не знал, почему… Я чувствовал это.
И я не понимал, что это было.
Злясь на себя, я сдержал рык и перевел взгляд на Лилу. Она ждала ответа, не обращая внимания на мое внутреннее смятение.
Лила Гарсия была моей лучшей подругой, и последнее, что я хотел сделать, это потерять ее, потому что я не мог держать свой член в штанах.
Я пьян, вот почему, убеждал я себя.
Она нетерпеливо топнула ногой. Любая другая девушка, которая поступила бы так, разозлила бы меня, но Лила, постукивающая ногой, была чертовски милой.
— Да ладно, Коултер. Ты собираешься проиграть мне? — Она цокнула. — Это простой вызов.
Простой?
Мало ли она знала…
Когда я не отвечал, она становилась дерзкой, сквозь нее просвечивала ее склонность к соперничеству. Лила знала, что я никогда не откажусь от вызова, и она точно знала, как добиться своего.
— Хорошо, я принимаю вызов, — сказал я, стиснув зубы. — Ты пожалеешь об этом, Гарсия.
Лила сжала губы, чтобы не улыбнуться, но она проиграла эту борьбу. На ее губах расплылась прекрасная улыбка, и она слегка рассмеялась, и этот маленький счастливый звук попал прямо в мое сердце.
Мои пальцы сжались и разжались по бокам.
Что, черт возьми, со мной не так?
ГЛАВА 32
Лила
Мое тело было в огне.
Я подавила дрожь, и мой пульс запульсировал в горле.
Его руки скользнули вверх по моим рукам, медленно… не торопясь, как будто он запоминал каждый дюйм моей обнаженной кожи. Его прикосновение было таким мягким, таким легким, как перышко, но мне казалось, что он пишет слово, рисует картину или играет песню на моей коже. У меня перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее, спотыкаясь, потому что больше не могло биться в нормальном ритме.
Наши взгляды встретились через зеркало длиной до пола. Интенсивность его взгляда заставила мой желудок сделать сумасшедшее движение, а бедра задрожали.
Мэддокс был одет в черную рубашку без рукавов, демонстрируя мускулы на руках, и они сжимались и напрягались с каждым его движением. Все его тело было произведением искусства. На мне была майка и шорты, достаточно удобные для танцев.
Его голубые глаза тлели чем-то, чего я
Друзья, сказала я себе.
Мы были лучшими друзьями.
Но друзья не смотрели друг на друга так, как мы.
Последние пять дней были сладкой пыткой.
Сладкой, потому что я проводила с Мэддоксом каждый божий час.
Пыткой, потому что я проводила с Мэддоксом каждый божий час.
Танцуя… касаясь… дыша так близко друг к другу в губы… но напоминая себе отстраниться.
Я отказывалась признать, что я чувствовала. Это было запрещено.
Или, может быть, я не совсем понимала свои собственные своенравные эмоции.
Почему мое тело так реагирует, когда Мэддокс рядом?
Почему у меня болит сердце… когда ему больно?
Почему мой живот трепещет, когда он прикасается ко мне?
Мы были друзьями, не так ли?
Будучи чем-то большим, чем просто друзьями, мы могли рискнуть тем, что у нас было за последние три года, и все, что у нас было, было прекрасно таким, каким оно было.
— Лила?
Его голос, глубокий тембр которого прошел через все мое тело и до кончиков пальцев на ногах, вернул меня в настоящее.
— Ты только что наступила мне на пальцы ног, — пробормотал он, его дыхание касалось кончика мочки моего уха.
Я быстро извинилась и вернулась в положение, в котором должна была быть.
Наши взгляды встретились, и я прижалась бедрами к его. Он проследил за моим движением, и его хватка на моей талии усилилась, его пальцы почти впились в мою плоть, и казалось, что он этого не замечает.
Наша разница в росте заключалась в том, что изгиб моей задницы находился прямо у его паха, и мои глаза затрепетали, мои щеки покраснели от смущения и… что-то еще.
Мэддокс издал горловой звук, и я посмотрела на него через зеркало. Его лицо окаменело, глаза потемнели, зрачки расширились.
Он схватил меня за бедра и развернул меня, застигнув врасплох. Он притянул меня ближе, наши тела столкнулись вместе. Его рука скользнула по моим голым бедрам, прямо там, где заканчивались шорты, и он медленно поднял мою левую ногу, зацепив бедро вокруг своего бедра. Огонь прошелся по моим венам, и я загорелась сильнее.
Мэддокс низко опустил меня, и его тепло проникло сквозь мою одежду до самых костей.
— Ты выглядишь немного красной, Гарсия, — прохрипел он. — Я слишком горяч для тебя?
Он поднял меня обратно, и мое сердце забилось в груди. Я повернулась и закатила глаза, пытаясь выглядеть равнодушной к его глупым замечаниям и его близости.
Мэддокс низко усмехнулся, его грудь завибрировала от этого звука, и я почувствовала вибрацию спиной.
— Ты задерживаешь на мне взгляд, я знаю. Я вижу твое отражение в зеркале, Лила.
Мои глаза сузились, и я снова повернулась, ударив его по груди.