Ты будешь моей
Шрифт:
Телефон чуть не выскальзывает из вспотевшей ладони, я вытираю руки о подол строгого платья и принимаю предложение присесть.
Так начинается наша игра в гляделки с отцом Яна. Он вскидывает бровь, когда я не отвожу явно испуганный взгляд, а мне остается только вдавливать ногти в ладони, чтобы не сорваться в лютую панику, от которого меня отделяет один маленький шаг.
— Что ты хочешь, Бодровская Агата Юрьевна? Или уже Кострова?
— Я не сменила фамилию. Пока что, — выдерживаю это острое, витающее в воздухе
— Сколько тебе заплатить за то, что ты оставишь в покое моего сына?
— Вы совсем не хотите счастья для Яна?
— Дерзишь, — снисходительно качает головой он. — Мне нравится. Ты смелая девушка, хоть и трясешься передо мной как подстреленная лань перед своим последним спуском курка. Я оценил.
— Не настолько вы и страшный, Леонид Вадимович, каким хотите казаться.
Вошедшая вовремя секретарша прерывает наш разговор. Я хватаюсь за эту соломинку, чтобы перевести дыхание, и наблюдаю за едва заметными колебаниями пенки ароматного кофе в предназначенной мне чашке.
— Не пускай ко мне никого в ближайшее время, Маш.
Кивком Мария подтверждает услышанное распоряжение, и мы с Леонидом Вадимовичем лишаемся постороннего свидетеля, продолжив разговор.
— Дай-ка угадаю, — отец Яна делает глоток из маленькой белой кружки. — Сейчас ты скажешь мне о том, что беременна от моего сына, и начнешь угрожать внуком, которого я никогда не увижу, если не изменю своего решения о вашем браке?
— Мимо. Еще попытки? — мой голос мимикрирует под надменный тембр Леонида Вадимовича.
— Не перегибай палку, девочка. Честно говоря, это казалось мне забавным в первые минуты, но теперь я не вижу смысла тратить время на тебя. Я мог бы заняться чем-то более полезным, выставив тебя за дверь.
— Но вы ведь еще не сделали этого?
— Мною движет любопытство.
— Я хочу предложить вам сделку. Честную сделку.
— Неужели решила пойти ва-банк и предложить себя?
Леонид Вадимович усмехается в открытую, заметив, как скривилось мое лицо после этих слов.
— У меня есть запись разговора, которая откроет вам глаза на многие вещи. Из вас собираются сделать дурака, а я могу предотвратить это.
— Продолжай, — мужчина откидывается на спинку стула, буравя меня заинтересованностью, заполонившей его прищуренные глаза.
— Вы отпустите Яна. Сейчас же, сегодня же. А я взамен спасу вашу репутацию и деньги.
— Тебя интересуют мои деньги, девочка?
— Нет. Но они интересуют вас. И я не думаю, что вы захотите вкладывать их в проект, который в конечном итоге обернут против вас.
— Позволь узнать, каким путем у обычной простушки с улицы могла появиться какая-то важная для меня информация? Чей разговор на твоей записи, Агата?
— Я понимаю, на что вы намекаете. И это не красит вас как мужчину, Леонид Вадимович. Беспочвенные обвинения
— А ты уверена, чтомойсын того стоит? Насколько я знаю Яна, он никогда не относился серьезно к своим отношениям. Да и существовали ли они у него? Я сам был таким в его годы, считал женщин всего лишь обыденным развлечением.
— У меня нет ни малейшего желания доказывать вам что-то, Леонид Вадимович. Тем более говорить о том, что касается лишь нас с Яном двоих. Я знаю, что это не игра. Знаю, как он ко мне относится и что я значу для вашего сына. Мне действительно жаль, что вы настолько очерствели, что теперь не способны разглядеть что-то светлое, поверить в это. И хочу вас предупредить, что я буду бороться за Яна.
Я резко встаю со стула, забираю телефон, сжимая его в трусящихся руках. С чего я вообще решила, будто отец Яна в состоянии хоть на миг поверить в искренность моих намерений и бескорыстное желание просто быть с его сыном?
— Ах да, знаете еще что? — оборачиваюсь напоследок, сдерживая все-таки подкатившие к уголкам глаз слезы. — Катитесь вы к черту, Леонид Вадимович, вместе со своими деньгами и сидящей в вас злобой.
Не хочу слушать угрозы, которые обязательно сейчас полетят в меня. Я просто расклеюсь на глазах у этого мужчины, потому что уже сейчас едва способна держать себя в руках. Мне бы добраться до ближайшего туалета, где в кабинке можно будет запереться и дать волю разрывающим грудную клетку эмоциям.
Круто развернувшись на каблуках, я намереваюсь быстро прошмыгнуть за дверь, а дальше мимо секретарши, к сделанному кофе которой я так и не притронулась.
Но весь мой запал пропадает, когда перед глазами поплывшая из-за мокрых глаз картинка медленно собирается в пробравшегося мне под кожу мужчину.
Я просто обнимаю его. Без слов. Прижимаюсь к Яну всем своим телом, трусь носом о его шею, вдыхая какой-то ментоловый запах геля для душа.
Он тоже меня обнимает. Кладет руки мне на талию, здоровой рукой надавливает на поясницу, чтобы было еще теснее. Не отталкивает, зная, что за нами наблюдает его отец, не пытается говорить.
Делится со мной своим теплом. Таки родным. Таким нужным…
— Сцена, достойная мелодраматического кино, — все-таки комментирует Леонид Вадимович со стороны.
Остро ощутив напряжение Яна после этих слов, я прижимаюсь губами к его выраженной скуле, в этот раз уже гладкой, а потом встаю на носочки, чтобы оставить кроткий мимолетный поцелуй на уголке его рта.
— Хотел сделать тебе сюрприз чуть позже, золотце, а ты меня переиграла, — хрипит он мне на ухо, немного наклонившись.