Ты будешь мой
Шрифт:
Голову пронзает неясная догадка, оформившаяся во вполне понятную мысль: Марк опасен.
Я пячусь, потом поворачиваюсь спиной. Бегу.
Марк настигает меня на краю поляны. Валит на землю, вдавливает в грязь. Я чувствую его руки под моим плащом.
– Я хотел с тобой по-хорошему, морская девка, но ты упрямая.
– Марк, ты чего?! – дрожащим голосом восклицаю я, отбиваюсь, но он быстро заламывает мне руки. – Пусти, мне больно!
– А знаешь, - шепчет он, приникнув, задавив своим весом. – В тебе есть всё, что мне в девках нравится. Ты тупа и красива. Даже если не обстоятельства, я бы тебя за одно это забрал.
– Марк! Что ты делаешь?! – я пытаюсь кричать, но только мычу в его руку, когда он закрывает мне рот.
– А ты ещё не поняла, рыбонька? – шипит он, раздвигая мне ноги коленом и задирая подол сорочки. – Коронованная сучка мне жизни здесь не даст – зато твои хвостатые родители будут рады спасённой дочке и её супругу. Если ты ещё и родишь к тому времени, будет вообще великолепно. Лежать!
Я пытаюсь укусить, и Марк с оттяжкой бьёт меня по лицу.
– Давай, русалочка, будь ласковой рыбкой, - он заглядывает мне в глаза и усмехается. – А ты как думала: принцы, сказки? Будешь лежать смирно, рыбонька, глядишь, и я буду нежен, - смеётся он, и, когда я пытаюсь свести ноги, бьёт меня в живот. – Всегда было интересно, у русалок то же, что у других девок…
Он падает на меня, почему-то не договорив. Я кричу ему в ладонь, отбиваюсь. Выскальзываю.
Сильвен одной рукой вытирает бегущую по виску кровь, второй, с кинжалом, замахивается. Марк стонет, трясёт головой.
Моя рука находит камень. И я успеваю раньше фэйри.
– Лучше б ты ему голову разбила, - вздыхает Сильвен, глядя на вновь потерявшего сознание Марка. Протягивает мне кинжал. – Держи. Сама убьёшь?
Я отшатываюсь.
– Нет! Нет, - от мысли об убийстве тошнота подкатывает с новой силой. – Нет. Не надо. Хватит…
Сильвен смотрит на меня, хмыкает. И снова заносит кинжал.
– Не смей!
Сильвен останавливается, внимательно смотрит на меня, потом пожимает плечами.
– Ну и дура, - он убирает клинок, делает шаг к Марку.
– Отойди. Да отойди, он же колдун, сейчас проснётся и узнает, что у русалок между ног.
Я хватаю ртом воздух и в который раз бухаюсь на землю, не в силах стоять.
Рядом раздаётся один за другим два быстрых щелчка, и Марк вскрикивает. Потом глухой удар - тишина.
Сильвен отпускает вывернутые запястья Марка, который обзавёлся ещё одним кровоподтёком, правда уже на другом виске. Снимает с себя ошейник, тщательно ощупывает, отшвыривает что-то в сторону. Одевает на Марка.
– Что ж, пожалуй, так даже и лучше. Дугэльская королева, говорят, весьма изобретательна во всём, что касается уничтожения врагов.
Я пропускаю это мимо ушей. Я смотрю на Марка: как его черты подёргиваются дымкой, сползают, тают, открывая мужчину возраста моей матери. Мужчину, которого я уже видела однажды – отца Марка.
А ведь я никогда не видела их вместе: отца и сына…
– Русалка. Ты можешь идти? – зовёт Сильвен, стоя неподалёку с двумя сумками. Одежда и еда. Конечно.
Я встаю и медленно ковыляю к нему.
– Идём, если не хочешь остаться здесь навсегда, - поторапливает фэйри.
Я иду, и молоточки Вистера громко стучат в моей голове. Клонят в сон. Настолько, что желание упасть и хоть немного отдохнуть кажется сильнее, чем любой страх.
Я действительно падаю. И, кажется, засыпаю – но Сильвен, наверное, меня подбирает и забрасывает на что-то мокрое, живое и фырчащее. И мы на нём едем куда-то.
Мне чудится мерно вздыхающее гленское чудовище – и я очень хочу оказаться рядом с ним. «Дом», - шепчет чей-то знакомый, но давно забытый голос. «Там твой дом».
Да. Я возвращаюсь домой.
Глава 6. Илва
«Если меня когда-нибудь запрут в тюрьме, я хочу сидеть именно в такой», - думала я, разглядывая дом Рахэль. Вот странно: раньше неприхотливая во всём, что касалось удобств, ведьма нынче жила в красивом, прямо-таки кукольном домике. А раньше он действительно напоминал тюрьму: когда я только привела к ней русалку. Удивительно, как сильно какие-то шесть месяцев меняют человека.
Предрассветный туман окружал дом: духи ждали меня, давая возможность осмотреть всё до того, как нагрянет стража. Мне не хотелось, чтобы меня здесь видели: зачем лишние слухи? С чего бы королеве интересоваться домом мёртвой служанки? И в то же время мне было любопытно… болезненно-любопытно. Я подозревала, что русалка не так проста, как я думала. Но чтобы настолько!
Тело Рахэль лежало на втором этаже в миленькой спальне, украшенной деревянными изразцами и резьбой по камню богаче, чем моя собственная. Впрочем, меня никогда не волновали такие глупости, как украшения. Русалку, похоже, наоборот.
Интересно, ну вот очень мне было интересно – какой магией пользовалась мерзавка? И как – если я запечатала её всю. Как умудрилась обворожить чёрствую стерву Рахэль? Настолько, что та была готова на всё ради этой девки хвостатой, даже пойти против своей королевы.
«Нет, ну тварь, а, - думала я восхищённо.
– Это даже смешно: обворожила, а потом всадила нож в шею. Какова мерзавка, а!»
Нож валялся рядом – около полупустого шкафа с одеждой. Собиралась русалка, похоже, в спешке. Умная девка, сбежала в Гленну. И главное, нашла отличное решение, которое всех устроило! Мне её преследовать смысла не было: с глаз долой, из сердца вон. Из сердца моего принца – нам с ним она сейчас не опасна. Да и чего ради мне искать её по всей Гленне? Мстить? Помилуйте. Пусть умирает, где хочет, хоть к морю тащится. Заклятие на ней не снять никому без моей помощи. Так что даже в море, с запечатанной магией, она будет изгоем. Если догадается к нему пойти – девка наверняка ещё уверена, что она человек. Ну пусть. Это даже интересно. Да, жаль, что не умрёт на моих глазах. Зато не будет мешаться под ногами на свадьбе.
Я огляделась в последний раз. Взгляд задержался на синей воздушной тряпке у кровати. Халат: дорогая ткань, ручная вышивка. Уж точно не русалка шила. Дугэльская школа, такой вышивке за полгода не научишься.
Рахэль лежала навзничь, смотря пустыми глазами в потолок, когда я прошла мимо неё к зеркалу. Украшала она свою «дочку», холила… любила. Ну как, как девке это удалось?..
…Моя мать никогда не стала бы шить для меня…
В зеркале отражалась вся комната – дрожащая в сумеречном тумане. Я подошла ближе, прислонила халат к себе. Бледная немощь. В голубой воздушной тряпке.