Ты будешь нашей мамой?
Шрифт:
— И какое же это слово? Отвечай! — жалобный стон вспорхнул с обкусанных губ. Его стройные размышления. Подчиненные доводам, что трудно опровергнуть, причиняли мне боль. Сильную. Нечто рвалось из меня, чтобы быть услышанным. Увиденным мной. Невыносимо…
— Люповь… — ответил саркастично морр. Едва слышно через мягкое шуршание волн. И уплыл, оставив меня наедине с самой собой.
Разноцветными блестками полыхали соцветия мыслей. Налезали друг на друга, поджигались и сгорали… А на небе — гасли звезды… Все… Таяли вслед за ними блики на воде… Потом ушли звуки, затерлись ощущения… Не осталось ничего… Кроме одиночества…
Вроде бы я кричала… Громко… Перемежая с ругательствами… Расцарапывая руки и грудь… Выдирая волосы… Звала… Но мне не ответил. Никто… И тогда я скользнула. Внутрь своего сознания. Надеясь найти… Себя…
А в хижине, закусив сжатые кулаки, беззвучно плакал сильный мужчина. Он не обманул — все поделил на двоих. Чужая боль стала его собственной, но есть дороги, по которым можно пройти только в одиночку… А можно и не вернуться с них…
Глава 21
Ключ
Утро не принесло желанного облегчения. Наоборот, девушка все глубже погружалась в беспамятство, пережив горячку. Имена. Она выкрикивала любые, но не его… Плохо или хорошо это, он узнает. Скоро, но также вероятно, что нет.
Проклятущее море. И его жители! Опять забирают самое ценное. Сначала отец, потом он сам, а теперь их загребущие лапы коснулись Риины…
Ему сто пятьдесят три. За плечами Школа, куда он не планировал вернуться. Великолепная азартная идея отца, принятая Сойваррашем с восторгом. Детским. Стать первыми, кто проникнет в неприступную обитель морров.
Что за тайны они скрывают там? Какие сокровища прячут? Слава — затмевала глаза. Даже не она сама, а всего лишь отблески, но этого хватило. На целый корабль и сумасбродную команду молодых искателей приключений, одержимых подвигами во имя мнимого величия своей расы.
Запасы магии в амулетах. Не спасли от яростного шторма после нескольких декад поисков. Волны играли каравеллой, как игрушечным бумажным корабликом. До поры, до времени, а когда надоело — безжалостно раздавили ее в удушающих, захлебывающихся криком объятиях. Никаких магических сил не хватило сдержать бушующую стихию, насыщенную заклинаниями морров.
Сломанная мачта. Щепа в груди отца, пригвоздившая его к палубе. Невидящие глаза, и белый саван парусов. Первая и такая страшная потеря.
За борт, смытый волной. Намокшее каи, облепившее чудовищным грузом усталое от сопротивления тело, утягивает на дно. Соль и йод, тухлый привкус водорослей на губах. Погружение во тьму. Там, внизу — нет оглушительного рева воды. Нет сверкающих молний. Не слышно криков погибающих сотворенных.
Пытаться выжить… Для чего? А разве это возможно? Он один. Остался. Никто не поможет. Не спасет надежной, вовремя протянутой рукой и лодкой.
Дома корчится, сжимает горло и задыхается невесть отчего брат, но он не появится. Не придет в неизвестно куда. Альв восторгается. Такому быстрому концу. Умирать, оказывается, не больно. Не страшно… Приятно… Немного нужно потерпеть…
Первый пробный удар крупного веретенообразного тела. Первые капли розовым ароматным облаком расползаются в воде… Приглашение на пиршество. Порвут. На клочки. Острый запах собственной крови влился в легкие.
Почти. Последние редкие удары сердца в угасающем сознании. Почти. Тело сворачивается калачиком. Почти…
Через сумрачную пелену сладострастного ожидания смерти — вспышка. Животный страх. Уйти, не оставив после себя ничего. Овеществленного. В камне или умах. В душах сотворенных. Оборвать род. После смерти носить клеймо последнего.
Уйти, словно и не жил. Не существовал. А мир и не заметит потери. Будет здравствовать, как раньше, но без него. Холодный. Равнодушный. К конкретным населяющим его особям. К нему, Сойваррашу.
Как будто стоишь на коленях в толпе, молишь о помощи, а они идут мимо, изредка задевая рукой, но ни одна тварь не опустит глаза. Не остановится. Слишком низко.
Опустились веки. Дернулось вразнобой тело, осознав, что вода непригодна для дыхания. Еще… жив. Еще способен бороться. Если нет, то на самом деле он — бесправная серая тень…
Когти пробили морду первой приблизившейся рыбины, отшвырнули в сторону. На крохах магии альв создал сферу, отпугивающую подводных хищников. Одной рукой, вторая порвана в клочья, разрезаны сухожилия, он греб к поверхности моря, помогая израненными ногами, тоже покусанными голодными морскими охотниками.
Удерживался на плаву, продвигаясь вперед. Упрямо… Под шепот волн: «Не сможешь. Ты принадлежишь нам…». Да, не может, но должен, и сделает.
Песчинки, под руками и во рту. Почувствовал и засмеялся. От облегчения. Завалился на спину, баюкая измочаленную кисть и предплечье. Твердил «не спать». «Не спать… Спать…»
Услышал над собой оброненную фразу: «Нато ше, какой упорный. Ты так хошешь шить, мальшик?» Кто бы это ни был — да. Сто раз да. Тысячу. Миллион.
«Как скашешь, мальчик… Я потарю тепе такую воссмошность. Если ты вышивешь…».
Позаботятся. Теперь хорошо. Можно и расслабиться…
Идентификация невозможна. Нет данных. Что, кто и где. Необычно острые запахи терроризируют нос. Тошнота подкатывает к горлу склизким противным комком, но желудок пуст. Мужчина падает с ложа, отдирая щупы, удерживающие тело. На глазах повязка — содрать! Место не говорит ни о чем и умалчивает о многом. Хочется встать, а потом идти и убивать, а просто так, чтобы всем было так же чудовищно плохо, как ему.
Кому? Он был сильным, он помнил действия. Что произошло?! Что??? Что!!!
— Куда ты, лои? — тело в бинтах оголтело мотает головой. Пытается сбросить наваждение. Поймав размытую фигуру в поле зрения, мужчина сфокусировался… «Больно! Мои глаза… Они полны стекла…»
— Тише, тише, — голос раздается прямо в мозгу, — спи. Тебе еще рано вставать. Спи, — он чувствует, как его бережно подняли на руки и отнесли на ложе. Разорванные жгуты, словно живые, повторно окутали тело. Надежнее.