Ты для меня?
Шрифт:
Вложила во взгляд все чувства, таившиеся глубоко в душе.
Не умершие за эти годы, хоть и хорошо скрываемые.
— Не меняйся. Плевать! Мне нужна лишь верность, Герман! Это — мое единственное условие.
— Исключено. Верность убивает страсть!
— А измена убивает людей!
— Только слабаков!
— Это бред.
— Это правда жизни.
— Не хочу так. — Облизала пересохшие вмиг губы. — Не хочу стать еще одной безликой галочкой, в твоем бесконечном списке свободных отношений!
Давыдов
— Но, ты ей станешь, Лера! И очень-очень скоро.
Глава 15
Она дернулась в его руках, как от хорошей пощечины.
Его девочка!
Выражение полнейшей муки на лице, дрожащие губы, неестественно блестящие и широко распахнутые глаза…
Самого от зрелища скрутило так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Не мог видеть ее боль. С трудом переносил ее слезы.
И тогда. И сейчас.
Но, сам же, с*ка, раз за разом делал больно!
Твою мать! Что ты творишь?
Герман и фразы-то брошенной, элементарно, вспомнить не мог.
Лишь ярость, разум затмевающую.
Как увидел ее взгляд — открытый, нежный, полный доверия и слепого обожания — тут придушить дуреху захотелось. Лера своим теплом, будто под кожу ему пробиралась. В костный мозг просачивалась. Вмиг крышу сорвало.
Ни этого добивался!
Нельзя давать надежду, на что-то большее. Как минимум, бессердечно.
Он хоть и мразь последняя, но не до такой же степени, чтобы девчонке жизнь ломать. Окончательно. Осознавать-то осознавал…но, упрямое сердце…Дьявол! Как же хотелось быть для нее всем. Хотя бы в мечтах. Розовых, детских и несбыточных. Крепко к себе прижимать. Целовать неистово и горячо.
Присвоить. Поработить. Заклеймить. Орать во всю глотку — моя!
И вроде просто все — руку протяни. Но, не мог так с ней поступить.
Нет! Она счастья заслуживает. Столь же бездонного, как ее глаза.
Оттолкнуть бы, для успокоения совести. Да посильнее. И от всего мира закрыться. Сбежать, как паск*дному трусу. В грудь кол, в рот кляп! И терпеть. Молча.
Сам виноват. Самому платить.
Герман уже не был уверен, сможет ли? Сможет ли, теперь…
Рядом с ней совершенно себя не контролировал. Просто улетал, как от дозы чистейшего героина. Терялся в пространстве. Будто под гипнозом. В сотый раз проклинал себя, собственную слабость, но ничего поделать уже не мог.
Механизм запущен. Песок посыпался…
С той самой ночи, после клуба. Когда вновь ощутил сладость ее рта.
Столь запретного и столь желанного.
И хоть башкой о стену бейся, внушая себе раз за разом — все в прошлом — один черт, эффекта ноль!
ZERO, бл*дь!
Словно и не было этих бесконечных мучительных лет. Словно и не было безумных поступков и попыток вырвать сердце из груди — только бы не ныло, только бы не терзало…
Зачем прикоснулся к ней? ЗАЧЕМ?
Зарекался же! Знал, к чему приведет! Знал реакцию собственного тела на эту девчонку! Умом понимал — это конец. Он, с*ка, сорвался.
Повернутый на ней извращенец вернулся. Вернулся, спустя столько лет!
Познав огонь губ, мягкость кожи, сводящий с ума аромат — лишь ее аромат — остановиться уже не мог.
И пох*уй стало, на все. Только Лера и осталась в его искореженном мире.
— Мелкая, — прохрипел, надрывая пересохшее горло. Крепче к себе прижал, мешая вырваться, чувствуя как бешено колотится ее сердечко.
А брыкаться девушка начала усиленно.
Пусть ударит что ли, если легче станет. Ей позволит. Все стерпит.
— Я брежу…прости! — Прижался губами к виску. — Прости, моя девочка…за все. М*дак я!
Кажется, у нее случился шок. Лера уставилась на него с разинутым ртом, не в силах выдавить ни звука. Не удивительно. Герман извинялся очень редко.
Почти никогда, если быть точнее.
— Герман? — От волнения она прикусила губу. Банальный жест. Мелкая всегда так делала. А у него на это всегда одна реакция — дыхание перехватывало. — Ты…ты не наркоман, случаем?
Загоготал бы от абсурдности ситуации, да грудную клетку до сих пор стягивало, как стальными прутьями.
Бл*дь! Лучше бы, был нариком конченным…
— Так заметно?
— Извини! Просто, у тебя взгляд…дикий. И настроение, по щелчку пальцев меняется.
Удивляя все больше, Лера подалась вперед. Обхватив ладошками его лицо, заглянула в глаза.
По позвоночнику мураши побежали от столь безобидного прикосновения. Новый глоток воздуха дался с трудом.
Мелкая. Его малышка.
— Расскажи мне, Гера. — Взгляд серьезный. Взрослый. — Я хочу понять тебя. Хочу помочь!
— Не забивай голову. — Попытался отмахнуться. — Мне не нужна помощь.
— Совершенно не узнаю тебя. Будто и не ты, вовсе.
— Я. — Отозвался глухо. Уронил свой лоб на ее макушку, и втянул запах волос. Не смог удержаться. — Все еще я.
Лера говорила спокойно. Монотонно. Напряжение отступало. Мышцы расслаблялись. Все уходило на задний план.
Лишь ее голос.