Ты маньячка, я маньяк или А пес его знает
Шрифт:
— Ну и что? Тем более, — фыркнула Евдокия. — На кой ей эти мужчины, старухе такой?
Ева хохотнула и хорошо поставленным голосом, подражая рекламным дивам, с надменной патетикой сообщила:
— Морщины и мужчины? Эт-то не для меня! Я их ненавижу!
И уже серьезно добавила:
— Нет, Дуся, ты не права. Худо бабе без мужика: и в двадцать, и в шестьдесят, и до самой смерти худо. Я-то как раз хорошо понимаю Ирину.
— А я даже понимать не хочу.
— И зря. Сам возраст приговорил ее ценить то, что имеется.
— Как? — мгновенно заинтересовалась Евдокия.
Ева охотно ее просветила:
— Им почаще надо отказывать, а Ирка навязывается. Муж, к примеру, стучит в дверь спальни: «Дорогая, я пришел свой супружеский долг исполнить». А жена в ответ с презрением: «Он и без тебя уже полный, вали». Вот тогда в доме будет порядок, — подытожила Ева. — Запомни, Дуська, секс — это наше оружие!
Евдокия впала в сомнения, промычав:
— Да ну…
— Слушай опытных женщин. Только с этим оружием умные бабы и ходят на мужика, — заверила Ева, заруливая во двор дома Ирины. — А вот и приехали! Дуська, хватай своего паршивого пса и вылезай, — скомандовала она, лихо тормозя у подъезда подруги.
Евдокия замешкалась, сосредоточенно решая свою проблему: ее лоб собрался в гармошку, глаза закатились в бесплодной попытке увидеть пунктир бровей.
— В чем дело? Почему ты сидишь? — удивилась Ева. — О чем размышляешь?
— Евусик, я вот думаю, Ирке про кровь рассказывать или не надо?
Ева тоже задумалась: тоже собрала в гармошку лоб, но брови свои искать глазами не стала — вытаращилась на подругу:
— А ты как думаешь?
Евдокия потрясла головой:
— Я думаю, что не надо. Ирка жуткая реалистка. Она даже в бога не верит.
— А ты веришь? — поинтересовалась Ева.
— Я — да!
— Тогда и не будем подставляться под Иркины злые насмешки, под ее журналистский язык, — согласно какой-то своей логике постановила Ева и прикрикнула на подругу: — Дуська, а ну убери из моей дорогой машины своего паршивого пса!
Евдокия послушно вскочила и скрылась в подъезде.
— Не баба — стрела, попробуй успей за ней, — понесся ей вслед крик восхищенной Евы. — Дуська! Стой! Ноги поломаешь! Нитки свои!
Глава 12
Не успела Евдокия утопить кнопку звонка, как дверь распахнулась.
— Девчонки, куда вы пропали? — обиженно пропела Ирина, кутаясь в белый махровый халат.
Увидев только одну подругу, она испуганно вопросила:
— А Евка где?
— Ирусик, я так соскучилась! — радостно взвизгнула Евдокия и тут же обыденно пояснила: — Евка за мной телепается на своих каблуках бесконечных.
— Да, каблуки у нее из ушей растут, — согласилась Ирина и бросилась целоваться к подруге, но, наткнувшись на облезлого пса, торчащего из подмышки Евдокии, шарахнулась
— Фу-у, гадость какая! Зачем ты это сюда притащила? Выбрось немедленно!
— Ирусик, я не могу!
— Почему?
— Он на меня рассчитывает!
Несвежее, утомленное лицо Ирины начало собираться в гримасу — плаксивую и некрасивую.
— Совсем как мой Зая, — простонала она. — Всю жизнь на меня, гад, рассчитывал, а под старость черной неблагодарностью отплатил. Теперь я ему не нужна, импотенту. Смотри, и с этим уродом тоже получится, — предсказала Ирина, кивая на пса.
Евдокия, помотав головой, возразила:
— Не-а, не получится.
— Почему?
— Он древний беспредельно; много не проживет. Да и мне от него ничего не надо. Не умру, даже если он импотент.
Ирина вздохнула и приказала:
— Тогда оставь в прихожей это «сокровище». Пусть лежит под вешалкой и молчит.
Евдокия присела на корточки и пристроила пса на коврике, рядом с батареей Заиных туфель.
— Лежи здесь, бродяга, и тихо, ни слова не говори, — наказала она, погладив облезлую шерсть собаки.
В знак согласия пес лизнул ее руку и с места не тронулся — было видно, собрался покорно лежать.
— Ну и ну, — подивилась Ирина, — послушный какой. А зовут его как, Бродяга?
— Нет, он просто бродяга, его никак не зовут, — ответила Евдокия и, снова погладив пса, пояснила: — Нет смысла имя ему давать, Ленечка против. Почему-то его невзлюбил.
— Не удивительно, — усмехнулась Ирина, — но имя дать надо. Невежливо к живому без имени обращаться. Давай, Заей его назовем, в честь моего сволочного мужа.
— Зиновием, что ли? — спросила Ева, неслышно подкравшаяся сзади. — Не приходил твой гуляка? — спросила она, игриво толкая Ирину в бок.
Та махнула рукой:
— Нет! — И лицо ее снова собралось в гримасу: — Не приходи-ил!
— Ну-ну, не плачь, он слез не стоит, — обнимая Ирину, воскликнула Ева. — Лучше на кухню пошли, ударим по кофейку и кости ему перемоем.
— Пошли-и!
Евдокия снова погладила пса и собралась отправиться за подругами, но в батарее Заиной обуви заметила туфли Ирины, свеже испачканные мокрой глиной.
«Странно, — подумала она, — Ирка из Парижа только что прилетела. Из аэропорта сразу в такси или в автобус, а дом ее в центре города, здесь асфальт. Где она умудрилась грязь-то найти?»
— Евусик, — прогорлопанила Евдокия, — сегодня ночью здесь дождик был?
— Не дождик, а настоящий ливень! — ответила Ева и сердито спросила: — Ты где? Иди к нам, на кухню!
— Только руки сначала помой! — приказала Ирина.
Евдокия послушно отправилась в ванную, вымыла руки и, не обнаружив на вешалке полотенца, полезла в шкаф. Когда вытаскивала украинский рушничок, между стопками белья вдруг что-то сверкнуло. Евдокия приподняла аккуратно сложенные комбинашки и ахнула: это был нож.