Ты меня не забывай
Шрифт:
– А Бернардо знает, что ты затеяла?
– Бернардо! Бернардо в Риме. А это Нью-Йорк. Здесь я – просто лицо из журналов мод. Не все следят за модой, моя дорогая. Или ты этого не знала?
– Изабелла, ты дурочка. Ты не просто создаешь платья для французских графинь и богатых женщин Рима, Венеции и Милана. У тебя есть целая американская коллекция: мужская и женская готовая одежда, косметика, парфюмерия. Твои товары сделали тебя всемирной знаменитостью.
– Нет. Я просто женщина. И я больше не могу так жить.
Они сто раз обсуждали это за последние два дня, и Наташины аргументы становились все менее убедительными. Лучшее, что она могла сделать, – это разработать безопасный план. И, если повезет, он сработает. Если Изабелла приедет попозже, уйдет пораньше, а в промежутке будет тихо сидеть на своем месте. Может быть, но только может быть, все пройдет хорошо.
– Итак, ты готова? – Изабелла решительно посмотрела на нее, как будто убеждая упрямую дебютантку поехать на первый бал.
– Мне хотелось бы умереть.
– Не глупи, дорогая. – Она нежно поцеловала Наташу в щеку. – Увидимся там.
Не говоря больше ни слова, Наташа встала и пошла; она на мгновение задержалась в дверях, покачала головой и ушла, а Изабелла снова села, улыбаясь про себя и нетерпеливо постукивая черной атласной туфелькой по полу.
Глава 18
Лимузин, нанятый Наташей, ожидал у подъезда. Было ровно четверть десятого. Изабелла вышла из дома. Приятно было почувствовать прикосновение к лицу свежего воздуха, и она впервые не сетовала на холод. Водитель со стуком закрыл за ней дверцу, когда Изабелла осторожно устроилась на сиденье, расправив вокруг себя белое пальто, как коронационную мантию.
Они проехали через Центральный парк, а затем направились к кинотеатру в деловой части города, по пути Изабелла молча наблюдала за проезжавшими мимо машинами.
О господи, наконец-то она выходит в свет. Даже Алессандро возбужденно посмотрел на нее и взвизгнул от восторга, когда она зашла пожелать ему спокойной ночи. Он осторожно поцеловал ее и воскликнул: «Совсем как с папой!»
Но это было не так. На миг мысли Изабеллы унеслись обратно в Рим. К тем дням, когда они ездили на званые вечера на «Феррари», спешили с работы домой, чтобы успеть поболтать и переодеться к балу,
Теперь все было иначе. Место рядом с ней пустовало. В длинном черном автомобиле не было больше никого, кроме водителя. Не с кем будет поговорить, когда она приедет туда, не с кем посмеяться, вернувшись домой, не для кого блистать и некому улыбаться. Она всегда держала голову чуть-чуть выше из-за того, что он был рядом.
Когда они остановились у кинотеатра, ее лицо было печальным. Водитель обернулся к ней со своего места.
– Миссис Уолкер просила, чтобы я сходил посмотреть, начался ли фильм.
Он оставил ее в лимузине и пошел проверить, все ли в порядке.
Изабелла почувствовала, что у нее чуть-чуть сильнее забилось сердце, как во время свадьбы, когда она была невестой Амадео, парящей в облаке белых кружев и вуали. Но сейчас она всего лишь шла смотреть фильм, и одежда на ней была черной. Она больше не невеста Амадео, она его вдова. Водитель вернулся, чтобы помочь ей выйти из машины, и у нее больше не осталось времени на раздумье.
В полузатемненном зале кинотеатра Наташа в панике ожидала появления Изабеллы. Небольшая компания заняла первые семь мест от прохода, и все ее просьбы: «Простите, очень прошу вас! Моя кузина… она очень простужена… будет здесь через минуту… опаздывает… она может почувствовать себя плохо, и ей придется уйти…» – были тщетны. Никто ее не слушал. Публика была чересчур неотесанной. Толстый мужик из Техаса – «Я нефтяной магнат, дорогуша» – в смокинге и стетсоновской шляпе явно слишком много выпил. «Знаете ли, больные почки, дорогуша». Его невозможно было сдвинуть с занятого им места у прохода. Рядом с ним восседала его жена в белой парче. Затем расположилась супружеская пара, у которых они были в гостях, дальше редактор финансового раздела лондонского «Таймс», еще парочка общественных деятелей и, наконец, Наташа, удерживающая свободное место рядом. Ей хотелось убить Изабеллу. План был безумием с самого начала. Изабелле придется пробираться мимо всех, что делало невозможным ее незаметное появление. Наташа сидела сердитая, ожидая начала фильма и надеясь, что Изабелла заболеет свинкой, тифом или, на худой конец, малярией.
– У тебя веселенький вид сегодня, Наташа. Что случилось? Отвергли твою новую книгу?
– Я была бы счастлива. – Она взглянула через пустое кресло на Корбета Эвинга.
– У тебя прямо-таки безумный вид. – Он шутливо посмотрел на мужчину в белой шляпе, сидевшего у прохода. – Проблемы с Техасом? – Корбет Эвинг, широко улыбаясь, лукаво смотрел на нее.
– Я пыталась занять место для подруги.
– Ага! Значит, ты опять влюбилась. Черт подери, каждый раз, уезжая из города, я, кажется, упускаю свой шанс.
Наташа улыбнулась. Но до него вдруг дошло, что она действительно озабочена. И, наблюдая за ней, он понял, что это за подруга. А подумав о ней, Корбет почувствовал, как у него чаще забилось сердце.
– Где ты был? – Наташа попыталась завести праздный разговор, но в ее глазах оставалось беспокойство.
– В основном в Токио, потом в Париже и Лондоне. А последнюю неделю провел в Марокко. Боже, какое красивое место.
– Да, слышала. Как твои дела? – Спрашивать об этом Корбета было равноценно тому, чтобы поинтересоваться у главы Белого дома: «Как прошел ленч?» Корбет постоянно был в гуще событий и главных дел в своем бизнесе.
– В порядке. А как твоя книга?
– Наконец-то закончила. И решила, что на самом деле я не писательница, а переписчица. Я стряпаю романы за шесть недель и шесть месяцев перевариваю их.
– По правде говоря, у меня почти так же.
Они некоторое время помолчали, разглядывая публику. А затем, без всякого предупреждения, Корбет пересел на пустое место. Наташа изумленно посмотрела на него и жестом указала, чтобы он передвинулся обратно.
– Мне там не видно. – Он мило взглянул на нее.
– Корбет… пересядь, пожалуйста! – настойчиво произнесла она, но он только еще шире улыбнулся и покачал головой.
– Нет, не пересяду.
– Корбет! – Но в этот момент внезапно погас свет. Наташа продолжала настаивать, но на них зашикали важные дамы, сидевшие сзади.
Именно в этот момент в конце прохода появилась билетерша с фонариком. Наташа удивленно посмотрела в ее сторону. По крайней мере Изабелла прибыла вовремя. Она в замешательстве смотрела на мужчину в белой шляпе.
– Привет, дорогуша, ты, должно быть, Наташина кузина. Симпатичное пальтишко, не так ли? – Это было сказано громким, театральным шепотом, и важные дамы снова оживились, а техасец представил Изабеллу своей жене. Она что-то мило пробормотала и посмотрела вдоль ряда. Наташа сделала ей знак, и Изабелла кивнула, медленно продвигаясь мимо семи пар ног и коленей.
– Извините… ой… простите… я очень извиняюсь.
Она добралась до Наташи, которая лишь молча указала на свободное место… Изабелла кивнула, взглянула на Корбета, перебралась через них обоих, расправила свое пальто и села. Фильм только начался, и в зале было очень темно, но, усевшись, она повернулась к Корбету, и они обменялись улыбками. Сначала она была слишком возбуждена, чтобы смотреть фильм; вместо этого она принялась разглядывать в темноте длинные ряды. Как они выглядели, кто эти люди, что на них надето, и могли ли они понять, как приятно снова выйти в свет? Она улыбалась про себя в темноте, радостно глядя на изысканные прически и хорошо подстриженные головы. Наконец она обратила внимание на экран и сидела счастливая, почти как ребенок, наслаждаясь происходящим. Когда же она последний раз ходила в кино? Ах, да, в начале сентября, с Амадео. Семь месяцев назад… она услышала свой тихий счастливый вздох. Фильм был великолепен, и ее захватила его красота и юмор главных героев. Она увлеченно наблюдала, пока медленно не опустился занавес и не начали зажигаться огни в зале.
– Уже конец? – Изабелла в замешательстве взглянула на Корбета, недовольная завершением истории. Но он весело улыбнулся ей и указал на слова на экране, уже почти скрытые золотыми кистями опускающегося тяжелого занавеса.
– Это всего лишь антракт. – Улыбка стала еще шире. – Приятно видеть вас, Изабелла. Пойдемте в фойе, выпьем чего-нибудь.
Но когда Изабелла кивнула, Наташа тотчас же схватила ее за руку и остановила Корбета хмурым взглядом.
– Думаю, ей лучше остаться здесь.
Он немного помедлил, с интересом глядя на Изабеллу, а затем с сочувствием посмотрел на свою старую приятельницу. Ему хотелось посоветовать ей слегка расслабиться, ведь он не насильник и не похититель, но сейчас было не место и не время. Он опять повернулся к Изабелле:
– Хотите, я что-нибудь принесу? – Изабелла покачала головой, вежливо улыбнулась и снова села на свое место.
Как только он ушел, Наташа придвинулась поближе, вновь ругая себя за то, что согласилась на авантюру подруги.
Изабелла лишь улыбнулась и похлопала ее по руке.
– Не волнуйся так, Наташа. Все прекрасно. – Она получила шанс, о котором так мечтала. Наблюдать за людьми, смотреть на наряды, слушать смех, быть «там». Вдруг Изабелла встала и начала медленно оглядываться вокруг.
Наташа злобно зашипела на нее.
– Сядь.
Но Изабелла была Изабеллой, и прежде чем Наташа успела остановить ее, она медленно стала продвигаться к другому проходу.
– Иза… черт подери… – прошептала Наташа сквозь стиснутые зубы, быстро вставая, извиняясь, стараясь не наступать на кончики элегантных туфель и пытаясь держаться поближе к Изабелле. Но в тот момент, когда они присоединились к толпе в проходе, Изабеллу, казалось, подхватил разделивший их поток людей, весело смеющихся, старающихся не расплескать напитки и дергающих Наташу за длинные рукава.
– Наташа! Дорогая! Мне тебя так не хватало…
– Потом, – быстро пробормотала она и устремилась вперед. Но теперь Наташа порядком отстала от Изабеллы, уплывающей вместе с остальными в фойе, где толпа теснилась вокруг бара.– Передумали? – спросил Корбет Эвинг, внезапно возникший над Изабеллой, и она с улыбкой подняла на него взгляд.
– Да, спасибо.
– Хотите выпить?
– Нет, я…
Вдалеке за ее спиной появилась Наташа, в панике смотревшая на них. Она неистово замахала Корбету, который лишь улыбнулся ей в ответ. Но Наташе было не до улыбок, она в ужасе смотрела на Изабеллу. Ей необходимо было добраться до нее. Она сделала знак, чтобы та обернулась, потому что на нее надвигалась опасность – репортеры из «Женской одежды» и из раздела «Люди» журнала «Тайм». Женщина из «Женской одежды», похожая на паука в черном платье из джерси, уставилась на Изабеллу, задумчиво свела брови, а затем попыталась продвинуться поближе, шепнув что-то мужчине, следовавшему за ней. Изабелла ничего не замечала, улыбалась Корбету и бросала смущенные взгляды на подругу.
Наташа все еще не могла пробиться к ним. Ей надо было добраться до Изабеллы прежде, чем… Но было слишком поздно. Двойная вспышка ударила Изабелле в глаза. От неожиданности она обернулась, испуганная и ослепленная. Она ухватилась за руку Корбета в тот момент, когда Наташа добралась до нее и рванула к себе.
Корбет продолжал стоять на месте, пораженный, с бокалом в руке, мощным телом преграждая путь репортерам, которых на мгновение оттеснила толпа. Тогда Наташа схватила его за руку, крича, перекрывая шум.
– Ради бога, уведи ее отсюда! Сейчас же. – Она выхватила у него бокал, и он обеими руками обхватил Изабеллу, как крепостной стеной, и в этот момент ей в лицо сверкнула еще одна вспышка.
Прежде чем она поняла, что произошло, они уже были на полпути к выходу. Изабелла смутно различала рокот, поднявшийся в фойе. Корбет крепко схватил ее за руку, и они выбежали из здания к «Роллс-Ройсу». Изабелла не произнесла ни слова, но пока бежала с ним, что-то подсказывало ему, что это было для нее не ново. Они впрыгнули в машину. Еще не успев закрыть дверцу, Корбет закричал:
– Трогай отсюда к черту!
Только в этот момент из дверей выскочили репортеры, гнавшиеся за ними. Корбет усмехнулся. Игра в футбол в колледже уже не раз выручала его. И ему следовало восхищаться Изабеллой. Она проделала весь путь с ним без женских причитаний по поводу высоких каблуков или возможности испортить платье. Теперь она сидела на заднем сиденье, ничего не говоря, пытаясь собраться с мыслями и восстановить дыхание. Они уже повернули за угол, а репортеры, тяжело дыша, остались на тротуаре.
– С вами все в порядке? – Корбет повернулся к ней, открывая «бардачок» и вытаскивая бутылку бренди и один стакан.
– Как удобно. – А затем, слабо улыбаясь, добавила: – Да, все нормально.
– Такое часто случается с вами? – Он протянул ей стакан, и она взяла его.
– В последнее время нет.
Он посмотрел на Изабеллу и заметил, как дрожит ее рука, держащая стакан. Значит, ничто человеческое ей не чуждо, несмотря на умение владеть собой. Она уже даже дышала нормально.
– Наташа не сказала мне, куда вас доставить. Вы хотите поехать домой? Или у меня будет безопаснее?
– Нет, лучше домой. И извините меня за ужасную сцену.
– Не стоит. Моя жизнь чересчур скучна. – Он назвал адрес шоферу. Но вдруг его встревожил вид Изабеллы. Несмотря на самообладание, на ее лице было выражение отчаяния. – Я не собираюсь обращать все в шутку. Должно быть, это очень нервирует вас. Вы поэтому покинули Италию? Или такое происходит с вами только здесь? – мягко спросил он, откидываясь на спинку сиденья рядом с ней.
– Нет. Это… случалось и дома. Прошу прощения, но я не могу всего объяснить. Это ужасно. Мне очень жаль, что я испортила вам вечер. Вы можете просто подбросить меня до дома и вернуться обратно.
Но Корбету этого вовсе не хотелось. В этой женщине было что-то необычное и странное, тронувшее его душу. Нечто таинственное, замечательное и непонятное. У нее была величественная осанка, красота, чувство юмора и ум, но в ней было что-то, скрытое в глубине, нечто большее. Боль, печаль, одиночество разглядел он теперь в ее темном, затаенном взгляде. Некоторое время он сидел очень тихо, но когда они свернули в парк, то заговорил вновь:
– Как мой друг Алессандро? – Они обменялись улыбками, и Корбету понравилось, что упоминание о мальчике, казалось, оживило ее.
– Очень хорошо.
– А как вы? Все еще скучаете? – Он знал, что она не покидала квартиру, за исключением коротких прогулок с Наташей. Он не понимал этого, потому что казалось, что она больше ничего не делала. Но сейчас она с улыбкой замотала головой.
– О, нет, мне не скучно. Я была так занята!
– Неужели? – Он выглядел заинтригованным. – Что же вы делали?
– Работала.
– Правда? Вы привезли с собой работу? – Она кивнула. – И какую же?
На мгновение она замкнулась. Но быстро нашла ответ:
– Семейный бизнес. В области… искусства.
– Интересно. Боюсь, я не могу похвастаться таким благородным занятием.
– А чем вы занимаетесь? – По-видимому, чем-то очень прибыльным, подумала она, осторожно обводя взглядом отделанный кожей и деревом салон новенького «Роллса».
– Многим, но в основном тканями. По крайней мере, предпочитаю это. Остальное предоставляю людям, с которыми работаю. Моя семья давным-давно начинала с производства тканей, и поэтому я всегда любил это больше всего.
– Интересно. – На мгновение глаза Изабеллы засветились. – Вы занимаетесь производством какого-нибудь одного вида? – Ей до смерти захотелось узнать, не закупала ли она у него когда-нибудь ткани, но не осмеливалась спросить. Возможно, она сможет извлечь информацию из того, что он скажет.
– Шерстяные, льняные, шелковые, хлопчатобумажные. Мы выпускаем бархат, идущий на обивку мебели почти во всей стране, и, конечно, искусственные волокна, синтетику и кое-что новое, над чем сейчас работаем.
– Понятно, но, значит, не ткани для платьев. – Она выглядела разочарованной. Обивочные материалы ее не интересовали.
– Естественно, мы выпускаем и ткани для одежды. – Одежда. Она поморщилась от этого слова. Ее платья не были одеждой. Это была сфера Седьмой авеню. Она занималась высокой модой.
Он не мог разгадать выражение ее глаз, но все равно заинтересовался.
– Возможно, даже платье на вас сшито из нашей материи. – В его голосе прозвучало редкое для него выражение гордости, но она – принцесса из Рима – высокомерно посмотрела на него.
– Это французская ткань.
– В таком случае, прошу прощения. – Он весело откинулся на сиденье. – Но это наводит на более важные мысли. Вы так и не назвали мне свою фамилию.
Она заколебалась, но лишь на миг.
– Изабелла.
– И все? – Он улыбнулся, глядя на нее. – Просто Изабелла, подруга из Италии?
– Именно так, мистер Эвинг. И все. – Она одарила его долгим и твердым взглядом, и он медленно кивнул.
– Ясно. – После происшествия в кинотеатре он понял, что ей пришлось достаточно пережить. С этой женщиной произошло нечто очень серьезное, и он не собирался проявлять излишнее любопытство. Ему не хотелось пугать ее, чтобы она не отвернулась от него.
В этот момент они остановились у Наташиного подъезда, и Изабелла, слегка вздохнув, повернулась к нему и протянула руку.
– Большое спасибо. И мне ужасно жаль, что я испортила вам вечер.
– Вовсе нет. Я был даже рад выбраться оттуда. Я всегда считал благотворительные вечера скучными.
– Правда? – Она с интересом посмотрела на него. – Это почему же?
– Слишком много народа, чересчур много болтовни. Там все собираются вовсе не по основному поводу: приходят посмотреть на старых знакомых, а не ради благотворительных целей. Я предпочитаю небольшие дружеские встречи, когда можно послушать, что говорит каждый.
Изабелла кивнула. Она в какой-то мере была согласна с ним. Но, с другой стороны, вечера, подобные этому, были у нее в крови.
– Позвольте проводить вас до квартиры, только чтобы убедиться, что никто не прячется в холлах?
Она засмеялась над подобным подозрением, но с благодарностью кивнула.
– Спасибо. Но я уверена, что здесь я в безопасности.
Когда она говорила это, что-то подсказало ему, что именно поэтому Изабелла приехала в Америку. Чтобы быть в безопасности.
– Давайте убедимся. – Он проводил ее до лифта и вошел вместе с ней. – Я только провожу вас наверх.
Изабелла не проронила ни слова, пока лифт не остановился, и тут вдруг почувствовала себя неловко: он был так бесподобно мил.
– Не хотите ли зайти на минутку? Знаете, вы могли бы подождать Наташу, пока она не вернется.
– Благодарю вас, с удовольствием. – Они закрыли дверь. – Кстати, почему она не вернулась с нами вместо того, чтобы оставаться там для встречи с прессой? – Это поразило его, когда он убегал с Изабеллой, думая о только что сказанном Наташей.
Изабелла вздохнула, глядя на него. По крайней мере, она могла ответить ему хоть на этот вопрос.
– Думаю, она решила, что будет разумнее, если никто не узнает, что я была с ней.
– И поэтому вы вошли попозже? – Она кивнула, и он произнес:
– Вы ведете весьма загадочную жизнь, Изабелла. – Он улыбнулся и не стал больше расспрашивать ее, когда они сели на длинный белый диван.
Остаток вечера пролетел быстро. Они беседовали об Италии, о тканях, о его доме. У него была плантация в Южной Каролине, ферма в Вирджинии и дом в Нью-Йорке.
– Вы держите лошадей в Вирджинии?
– Да. А вы ездите верхом?
Она усмехнулась, взглянув на него. Когда-то ездила. Но очень давно.
– Вам с Наташей надо как-нибудь привезти туда мальчиков. У вас найдется для этого время до возвращения в Италию?
– Возможно. – Но когда они завели разговор об этом, в дверях появилась Наташа. Она казалась утратившей присутствие духа и изможденной и тотчас же посмотрела Изабелле прямо в глаза.
– Я же говорила тебе, что это – безумная попытка. Ты хоть представляешь, что наделала? – Корбета поразило выражение ее лица и горячность тона. Но Изабелла, казалось, не теряла спокойствия. Она сделала знак, чтобы Наташа села.
– Тебе не стоит так волноваться. Ничего не произошло. Они сделали несколько снимков. Ну и что? – Она пыталась скрыть собственное беспокойство и успокоить подругу.
Но Наташа все знала лучше ее. Она гневно отвернулась, потом метнула взгляд на Корбета, снова на Изабеллу, а затем приподняла атласную тунику и села.
– Ты хоть представляешь, откуда эти репортеры? Из «Женской одежды», журнала «Тайм» и «Ассошиэйтед пресс». Мне кажется, что я даже заметила общественного редактора журнала «Вог». Но суть в том, идиотка, что это уже не имеет значения. Твоя игра окончена.
– Какая игра? Что произошло? – Корбет был заинтригован. Он посмотрел на обеих женщин и поспешно спросил: – Мне уйти?
Наташа ответила ему прежде, чем Изабелла успела открыть рот:
– Не имеет значения, Корбет. Я тебе доверяю. А к завтрашнему утру это станет известно всему миру.
Но теперь разозлилась Изабелла. Она встала и прошлась по комнате.
– Это абсурд.
– Так ли, Изабелла? Не думаешь ли ты, что тебя никто не помнит? Ты считаешь, что за два месяца все забыли тебя? Неужели ты действительно чувствуешь себя в безопасности? Если так, то ты – дура.
Корбет ничего не говорил. Он лишь следил за лицом Изабеллы. Она была испугана, но решительна и выглядела как человек, отважившийся на что-то, проигравший первый тайм, но не собирающийся сдаться или отступить. Ему хотелось утешить ее, пообещать, что он защитит ее, сказать Наташе, чтобы она утихомирилась. Когда он наконец заговорил, его голос был проникновенным и мягким.
– Может быть, ничего и не случится.
Наташа только метнула на него разъяренный взгляд, как будто он являлся участником первоначального заговора.
– Ты не прав, Корбет. Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься. Завтра ее снимки будут напечатаны во всех утренних газетах. – Она печально посмотрела на Изабеллу. – Я права, и ты это знаешь.
Изабелла стояла совершенно спокойно и очень тихо произнесла:
– Может быть, и нет.Глава 19
Корбет Эвинг сидел в своем кабинете и с отчаянием смотрел на утреннюю газету. Наташины предсказания сбылись. «Нью-Йорк таймс» извещала: «Изабелла ди Сан Грегорио, вдова похищенного и впоследствии убитого кутюрье, Амадео ди Сан Грегорио…» Далее комментировались детали похищения и его трагический исход. В мельчайших подробностях описывалось ее исчезновение. Оказывается, все считали, что она укрылась в фешенебельной квартире на верхнем этаже своего Дома моды в Риме. Затем короткой строкой звучал вопрос, находилась ли она все это время в Штатах или ускользнула после успешного показа весенней коллекции Дома моды «Сан Грегорио» на этой неделе. Далее в статье упоминалось о том, что неизвестно, где она остановилась, и что расспросы знающих людей в мире моды ничего не дали. Или они сговорились хранить в тайне ее местопребывание, или действительно ничего не знали. Синьор Каттани, американский представитель «Сан Грегорио» в Нью-Йорке, сказал, что за последние месяцы разговаривал с ней чаще, чем обычно, но у него не было никаких оснований считать, что она находится в Нью-Йорке, а не в Риме. Там также упоминалось, что на премьере фильма ее видели в сопровождении высокого седого мужчины и что они вместе сбежали на черном «Роллсе». Но его личность осталась неустановленной. Все внимание репортеров сосредоточилось на внезапном появлении Изабеллы, и хотя у одного из репортеров сложилось впечатление, что лицо этого человека ему знакомо, но никому и в голову не пришло выяснить это подробнее. У них остался только вид его спины, запечатленный фотографом во время их бегства.
Корбет вздохнул, отложил газету и откинулся на спинку кресла. Что она знала о нем? Что ей сказала Наташа? Ему хотелось, чтобы из всех женщин на свете она была кем угодно, только не той, кем являлась на самом деле. Он сидел с подавленным видом, затем взглянул на газету и перевел взгляд на свои руки. Постепенно его мысли переключились с собственных тревог на нее. Изабелла ди Сан Грегорио. Это не приходило ему в голову.
Кузина Наташи из Милана! Корбет улыбнулся про себя этой выдумке, а затем заулыбался еще шире, складывая по кусочкам остальное и вспоминая всю эту глупую игру… Он сказал ей, что производит ткани… она говорила, что ее семья занимается искусством, но при этом она хорошо разбиралась в тканях. А как она задрала нос, когда заявила ему, что атлас ее наряда был не его, а куплен во Франции! Теперь он понимал все намного лучше: таинственность, их бегство с благотворительного вечера и страх в глазах Изабеллы, как будто ей слишком часто приходилось переживать подобные сцены, как если бы ее очень давно преследовали. Бедная женщина. Должно быть, ей пришлось многое выстрадать. Он поймал себя на мысли о том, как же ей удавалось руководить работой из Нью-Йорка.
Одно было совершенно ясно: Изабелла ди Сан Грегорио была замечательной личностью, женщиной с талантом, красотой и душой, но сейчас Корбет сомневался, сможет ли он когда-нибудь получше узнать ее. Есть ли у него шанс на это? Корбет понимал, что ответ может быть только один, и он должен исходить от нее. Он должен был сказать ей в тот же вечер. Он не мог рисковать, чтобы она выяснила все потом, так как это наложило бы свой отпечаток на то, что он чувствовал к ней, на то, что ему хотелось помочь ей сделать. Если бы она ему позволила. Если она вообще когда-нибудь заговорит с ним снова.