Ты можешь любить
Шрифт:
– Вот и Сириус, - тихо сказала Беллатриса, очевидно думавшая о том же, - я так и не смогла его спасти. Теперь и в этом тоже я виновата.
– Белла, ты меня очень обяжешь, если перестанешь брать на себя вину за все случившееся с незапамятных времен!
– с привычным раздражением перебил ее Волан-де-Морт.
– Твой кузен был слишком верен нынешней власти мира волшебников и не желал признавать, что правление Фаджа и Дамблдора доживает последние дни. А Корнелиус, как вампир, периодически нуждался во вливаниях свежей крови, и тех, кто ему служил, обрабатывал так, что люди шли на гибель, уверенные, что служат правому делу, за которое не жалко даже самой дорогой цены. Если Сириус добровольно сделал из себя идиота, прислуживая этим манипуляторам и ломая ради них шею даже после того, как они обрекли его на многолетнее заключение в Азкабане вместо настоящего убийцы Поттеров, то в этом виноват лишь он, и никто больше! Или я неправ?
– вкрадчиво поинтересовался он.
– Конечно, вы правы, милорд, - Беллатриса опустила глаза, рассматривая черный жемчуг, которым был ушит ее подол.
– Но мне все равно тяжело осознавать, что все так закончилось. Все-таки Сириус не был мне чужим. Простите.
Полина укоризненно посмотрела на отца. Волан-де-Морт поджал губы и ответил ей хмурым взглядом.
– Ну хорошо, - сказал он уже без металла в голосе, - я все понял. До чего же вы, женщины, верите этой химере о любви, привязанности и прочей дребедени!
– Ты действительно считаешь, что это химера?
– спросила Полина.
– А разве ты не понял...
– Я просто видел, что вы хорошо сражаетесь, - быстро прервал ее отец.
– Потому, что мы хотели выиграть бой ради тебя.
– А что же тогда увеличивало МОИ силы?
– саркастически поджал тонкие губы Волан-де-Морт.
– То же самое, - спокойно ответила Полина.
– И потом, разве ты искал меня, только как свою наследницу?
Волан-де-Морт промолчал, но на его лице уже была не саркастическая усмешка, а внимание и размышление о словах дочери.
– И разве ты ничего не испытывал к маме в то лето?
– продолжала девушка.
– Я знаю, что, если кто-то из супругов использовал любовные чары или Амортенцию, то дети, рожденные от этой связи, как правило, не способны никого любить. Но разве не бывает исключений?
– Одно на миллион.
– Ну вот, значит, все-таки бывает...
– Не в моем случае. Магия крестражей разделила мою душу на части, которые я надежно спрятал...
– Однако же одна часть души осталась у тебя. И она живая.
Волан-де-Морт изумленно посмотрел на дочь. До сих пор он гнал от себя такие мысли и смеялся над всякими, как он говорил, "глупыми сантиментами". А сейчас снова вспомнил Сент-Остел. И как совсем недавно впервые обнял Полину.
– Нет правил без исключений?
– уже более мягким голосом спросил он.
– Да, папа. Я уже почти уверена в том, что на самом деле ты можешь любить...