Ты - наша
Шрифт:
— Я не знаю, будут кого заселять ко мне, но если ребята за тебя замолвят слово, то коменда может и пустить…
Ну что сказать?
Никогда я с таким нетерпением не ждала окончания пары.
После звонка побежала на третий этаж, где по расписанию были пары у инженеров, ловить Сашку и договариваться с ним о помощи.
Теперь, вспоминая себя, абсолютно сумасшедшую в тот день, я думаю, что меня, не иначе, Бог вел. Значит, не разозлился на побег!
Я могла бы не найти Сашку. Он мог бы посмеяться и отказать в помощи. Коменда могла
Но сложилось так, как надо.
И ночевала я уже в комнате общежития, на шикарной мягчайшей полуторке, на чистом белье, выделенном мне Маринкой, под ее бесконечную болтовню.
И, пусть после разговора с мамой, которой я все же позвонила и предупредила, что теперь дома не живу, было тягостно на душе, но в целом я улыбалась.
И думала, что меня Бог хранит и ведет, хоть мама и назвала отщепенкой и безбожницей, прокляла и приказала не являться ей на глаза.
Если б не помощь свыше, не получилось бы у меня так легко все устроить, не встретила бы я на пути своем столько добрых людей. Так что не права мама. И когда-нибудь она это поймет, я надеюсь.
— Слушай, бросай свою книгу, — всхлипывает Маринка, яростно вытирая мокрые щеки, — погнали погуляем!
— С ума сошла? На дворе ночь!
— Да всего десять вечера! Погнали! Не хочу дома! Он там гуляет, с ней! А я тут! Не хочу!
Вздыхаю, понимая, что идея эта — плохая.
Но Маринка воодушевленно принимается носиться по комнате, собираясь, и я не могу отпустить ее одну.
— Ладно, но на пару часов, Марин!
— Ну конечно на пару часов! Просто проветримся!
Плохая идея.
Плохая.
38
ОЧЕНЬ. ПЛОХАЯ. ИДЕЯ!
Смотрю, как Маринка отжигает в танце с каким-то крайне неприятным типом, слишком для нее взрослым и каким-то жутковатым, трется о него невероятно пошло и отвратительно. Прямо посреди танцпола. Ее глаза закрыты, на лице выражение УЖАСНОЙ РЕШИМОСТИ. Именно так, большими буквами.
Бессильно оглядываюсь, понимая, что надо что-то делать. Иначе эта УЖАСНАЯ РЕШИМОСТЬ превратится в УЖАСНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ. Мужик, который пристал к моей основательно поддатой подруге на танцполе, уже вовсю тискает ее за грудь, скалится довольно и явно не намерен отпускать такую удачу.
Его можно понять, Маринка выглядит очень красивой и доступной. Проклятое комбо.
— Детка, может, тебе чего покрепче сока? — наклоняется ко мне бармен, улыбаясь и подмигивая нагло, но я только пугливо мотаю головой. Хватит с нас и того, что он Маринке какое-то сине-зеленое пойло сунул, с которого, похоже, и понеслась беда по кочкам.
На всякий случай придвигаю свой бокал поближе к себе и вообще бдительно за ним слежу, помня о криминальной хронике, где в красках рассказывается, каким образом такие маленькие дурочки, как мы с Маринкой, попадают в неприятности. Не самую последнюю роль в этом играют и всякие улыбчивые бармены…
Черт
И, главное, я же не хотела! Я вообще в таких заведениях не бывала никогда! И в дальнейшем не планировала бывать!
Но пути господни неисповедимы, да…
Я вспоминаю, как мы с Маринкой шли по темным улицам города, как останавливались покупать какой-то спиртной напиток в жестяной банке, от которого Маринку накрыло и растормозило с дикой скоростью. Как подруга периодически тормозила, чтоб поплакать на моем плече о своей горькой судьбе и Тигре — скоте и сволочи.
И как мы свернули с ярко освещенной улицы в проулок и наткнулись на… Вот это…
Вывеска “Кураж бомбей” горела ярко и завлекательно, а охрана на входе поощрительно сдвинулась в сторону, пропуская…
И Маринку радостно понесло вперед, к приключениям.
Ну и я поползла за ней, заунывно завывая о том, что надо домой, и что в понедельник в универ, и прочий совершенно смешной и нелепый бред.
Клуб изнутри оказался огромным, словно тут кто-то применил заклинание расширения пространства, и переполненным веселым, пьяным народом.
Я испуганно затормозила на входе, пялясь на творящееся безумие и некстати вспоминая проповеди брата Игоря про место, куда после смерти попадают неверующие. Те, кто не спасется.
Похоже, брат Игорь бывал тут… Или в похожем месте. Очень уж совпадений было много: и адски громкая музыка, и мерцание света, и черти разных видов…
Пока я дрожала и лихорадочно вспоминала слова молитвы о спасении души, со свистом вылетевшие из головы, Маринка времени не теряла.
— Мы на пять минут! — прокричала она и растворилась на танцполе.
А я, нелепо потоптавшись у входа, выдохнула и робко начала пробираться через беснующихся чертей к барной стойке.
Там снова встретилась с подругой, уже приканчивающей какой-то ядовито-синий напиток из высокого стакана.
— Пять минут! — рявкнула Маринка на мои возражения и унеслась в толпу.
Я только беспомощно отследила ее полет, пробормотала про себя все слова молитвы, что удалось вспомнить в этому моменту и попросила у бармена стакан сока…
И вот теперь сижу и наблюдаю, как моя подруга уперто движется в сторону своей САМОЙ УЖАСНОЙ ОШИБКИ.
И чувствую невероятное бессилие.
Утащить Маринку не представляется возможным, очень уж ее кавалер счастлив. Не отпустит.
И что мне делать?
Оставлять ее тут, на поругание, не могу, совесть же замучает потом. Да и не выглядит этот мужик безопасным… А, значит, ошибка может стать не просто УЖАСНОЙ, но и ФАТАЛЬНОЙ.
Допускать этого нельзя. Получается, надо спасать…
А как?
На ум приходит Камень. И иррациональная злость заполняет сознание. Какого он так надолго уехал? Оставил меня? Был бы здесь, я бы его вызвонила! Наплевала бы на все и вызвонила! И вот есть у меня уверенность, что он бы помог. И ничего взамен не потребовал.