Ты - наша
Шрифт:
Мне сегодня совсем не до смеха
Обрывается нить тишины
И троллейбус без спроса уехал
С электической спрыгнув струны
Что же осени надо от лета
Почему нет покоя в душе?
Почему?
Почему?
Почему ты ушел от ответа?
Неужели все в прошлом уже?
Ее голос, неожиданно нежный, проникновенный, бьет по сердцу прицельно и сильно. У меня почему-то начинают дрожать руки, а руки сами тянутся к микрофону, который до этого, выключенный,
Тапаю на включение, мягко выбираюсь из рук немного удивленного таким поворотом событий Камня, делаю шаг к сцене.
Гляжу на улыбающуюся мне Ирину и вступаю, стараясь чуть-чуть смягчить свой голос, не делать его слишком сильным. Не надо этого сейчас.
Ты подумай, подруга, о прошлом
Настоящее — это потом
И в осенние дни о хорошем
И в дождливые дни — о былом.
Эта осень — не горе, не буря
Эта осень — ответ на вопрос.
Почему?
Почему?
Почему в нашем городе южном
Неожиданно грянул мороз?
Я поднимаюсь на сцену, к Ирине, мельком вижу показывающего большой палец Сашку, улыбающегося Рафика, ловлю одобрение во взгляде Артема, стоящего за нашими с Ириной спинами и мягкими поглаживающими движениями трогающего струны гитары.
Зрители, перестав танцевать, смотрят на нас, и их взгляды… О-о-о-о… Это то, ради чего стоит все это переживать! Все это делать!
Меня словно на крыльях поднимает над сценой, краем глаза вижу серьезное, спокойное лицо Камня, не отрывающего от меня внимательного взгляда, а еще, на входе, замечаю высокого светловолосого Лиса с привычно взлохмаченной шевелюрой.
Он тоже смотрит на меня. И взгляд его горит.
И я вся горю.
Понимание, что на меня смотрят не только посторонние люди, а еще и два человека, которым я недавно совсем позволила сделать с собой такое, о чем раньше и не думала, которым я доверилась, выводит эмоции на какой-то, совершенно новый, запредельный уровень.
Я поворачиваюсь к Ирине, она улыбается и мы, на удивление синхронно поем:
Море жизни всегда бесконечно
Море неба всегда высоко
И на все наши боли сердечно
“Все пройдет” отвечает легко
Это правда, поверь без сомнений
Это стоит простить и забыть.
Почему?
Почему?
Почему мы до дрожи в коленях
Так боимся кого-то любить?
И, на выдохе, на эмоциях, допеваем, уже глядя в зал.
Может быть
Может быть
Может быть нам судьбы не бояться?
Не бояться мечтать и любить?
И не знаю, куда смотрит Ирина, а я… Я смотрю на двоих парней, стоящих друг от друга далеко сейчас, таких разных, но таких одинаковых в своих эмоциях, ярко транслируемых на их лицах.
66
— Ты знаешь, что от тебя пахнет мятой? — Камень рычит мне в губы, горячо, так горячо, и глаза его
Ах-х-х…
Голова кружится, цепляюсь за плечи Камня, обжигаясь даже через кожу куртки. Такой раскаленный…
— Не мятой, — урчит возле уха Лис, стягивая с моих плеч рубашку, уже расстегнутую… кем-то из них. Его пальцы, опытные и твердые, тоже обжигают, и кажется, что от одного лишь прикосновения к коже пар идет, — не мятой… Липовым цветом… М-м-м… Сладко, как мед…
Гурманы какие… Ах-х-х…
— Охуеть, как круто… — хрипит Камень, впиваясь жестким разбойным взглядом в мою грудь, прикрытую скромным бельем, — охуеть… Хочу…
Я не понимаю, о чем он, верней, не успеваю понять, времени на это не хватает, потому что Камень в тот же самый миг сжимает меня своими ручищами чуть выше талии и просто поднимает в воздух!
Легко, словно я игрушечная!
И, не успеваю пискнуть от резкой перемены положения, как он обхватывает мою грудь губами! Прямо через белье! И, кстати, вообще эта преграда никакой преградой не работает!
Потому что ощущение, что он меня прямо по живому! Губами! А потом — зубами еще!
Нежно-нежно.
И в то же время жестко.
Лис, пользуясь тем, что я вишу в воздухе, лижет уже голую спину, прослеживая каждый позвонок, словно играет на мне, как на сложном духовом инструменте, вытаскивая нужные ему звуки: стоны, всхлипывания, умоляющий шепот…
Я не знаю, о чем умоляю.
Не способна сейчас это осознать.
И вообще, ни одной связаной мысли в моей голове нет ровно с того самого мгновения, когда Камень за руку стащил со сцены и, особо больше не церемонясь, прямо на руках, унес прочь из зала.
Я была в такой незнакомой мощной эйфории от случившегося, от песни самой, от того, как круто наши с Ириной голоса сплетались и расплетались, послушные мелодии, от того, как смотрели на меня мои парни. Оба. Какие голодно-восхищенные были у них взгляды.
Словно я — не обычная девчонка, Вася, Василиса, а не меньше, чем богиня. Которой поклоняются. С наслаждением и радостью ждут ее знаков внимания…
Когда-то давно, еще на уроках истории в школе, мы изучали факультативно историю религии… Если бы родители узнали об этом, меня бы точно распяли, да…
На этих уроках мне особенно запомнились культы Древней Греции, и, отдельно, культ богини Афродиты. Там жрицы, во время восхвалений, приглашали в храмы мужчин-поклонников богини… И для них — каждая из этих жриц была олицетворением богини. Ей поклонялись, о ее внимании мечтали. Потом, повзрослев и почитав открытые источники, я догадалась, что в школе далеко не все рассказывали, умалчивая самые интересные и пикантные моменты. В конце концов, в древности люди жили в большем единении с природой, и все, в том числе и плотская любовь, были для них естественными, не табуированными…